Викентий Вересаев - Пушкин в жизни

А. И. ТУРГЕНЕВ -- Н. И. ТУРГЕНЕВУ, 31 янв. 1837 г. П-н и его совр-ки, VI, 61.

Д. В. Дашков передавал кн. Вяземскому, что государь сказал ему: "Какой чудак Жуковский! Пристает ко мне, чтобы я семье Пушкина назначил такую же пенсию, как семье Карамзина. Он не хочет сообразить, что Карамзин человек почти святой, а какова была жизнь Пушкина?"

П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1888, II, 294.

1. Заплатить долги. 2. Заложенное имение отца очистить от долга. 3. Вдове пенсион и дочери по замужество. 4. Сыновей в пажи и по 1500 р. на воспитание каждого по вступление на службу. 5. Сочинения издать на казенный счет в пользу вдовы и детей. 6. Единовременно 10 т.

ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ. Записка о милостях семье Пушкина. Щеголев, 217.

Традиции дома, как на комнату, в которой умер Пушкин, указывают на угловую комнату с тремя окнами, выходящими на Мойку, которая составляет часть бывшего пушкинского кабинета в пять окон, впоследствии разделенного перегородкою на две комнаты. В большей из них, у перегородки, поставлен теперь камин, ранее же в этом месте много лет находилась доска с надписью о том, что именно здесь скончался Пушкин. Надпись эту помнит еще нынешний владелец дома, светл. кн. П. Д. Волконский, неоднократно видевший ее в детстве...

Л. БАКСТ, АЛЕКСАНДР БЕНУА, М. ДОБУЖИНСКИЙ. О смертной комнате Пушкина.

(Письмо в редакцию). Русь, 1908, № 81.

29 янв. 1837 г. я зашел поклониться праху поэта. Народ туда валил толпами, и посторонних посетителей пускали через какой-то подземный ход и черную лестницу. Оттуда попал я прямо в небольшую и очень невысокую комнату, окрашенную желтою краскою и выходившую двумя окнами на двор. Совершенно посреди этой комнаты (а не в углу, как это водится), стоял гроб, обитый красным бархатом, с золотым позументом и обращенный стороною головы к окнам, а ногами к двери, отпертой настежь в гостиную, выходившую окнами на Мойку. Все входившие благоговейно крестились и целовали руку покойного. На руках у покойного положен был простой образ, без всякого оклада, и до того стертый, что никакого изображения на нем нельзя было в скорости разглядеть; платье было на Пушкине из черного сукна, старого фасона и очень изношенное. В ногах дьячок читал псалтырь. Катафалк был низкий и подсвечники весьма старые; вообще заметно было, что все устроено было как-то наскоро и что домашние и семья растерялись вследствие ужасной, внезапной потери. Даже комната, где покоилось тело, скорее походила на прихожую или опорожненный от шкафов буфет, чем на сколько-нибудь приличную столовую. Помню, что в дверях соседней гостиной я узнал в этот вечер В. А. Жуковского, кн. П. А. Вяземского и графа Г. А. Строганова.

Бар. Ф. А. БЮЛЕР. Рус. Арх., 1872, 202.

(30 янв. 1837 г.). Толпа публики стеною стояла против окон, завешанных густыми занавесами и шторами, стараясь проникнуть в комнаты, где выставлено было тело Пушкина; но впуск был затруднителен, и нужно было даже пользоваться какою-нибудь протекцией... Мы нашли темно-фиолетовый бархатный гроб с телом Пушкина в полутемной комнате, освещенной только красноватым и мерцающим огнем от нескольких десятков восковых церковных свечей, вставленных в огромные шандалы, обвитые крепом. Комната эта, помнится, желтая, по-видимому, была столовая, так как в ней стоял огромный буфет. Окна два или три на улицу были завешены, а на какую-то картину, написанную масляными красками, и на довольно большое зеркало были наброшены простыни. Гроб стоял на катафалке в две ступеньки, обитом черным сукном с серебряными галунами. Катафалк помещен был против входной двери, в ногах был налой. Тело покойника, сплошь прикрытое белым крепом, было почти все задернуто довольно подержаным парчовым палевым покровом, по-видимому, взятым напрокат от гробовщика или церкви... Лицо покойника было необыкновенно спокойно и очень серьезно, но нисколько не мрачно. Великолепные курчавые темные волосы были разметаны по атласной подушке, а густые бакенбарды окаймляли впалые щеки до подбородка, выступая из-под высоко завязанного черного, широкого галстуха. На Пушкине был любимый его темно-коричневый с отливом (а не черный, как это описывал барон Бюлер) сюртук, в каком я видел его в последний раз, в ноябре 1836 г., на одном из Воейковских вечеров.

В. П. БУРНАШЕВ. Воспоминания. Рус. Арх., 1872. стр. 1809 -- 1811.

Я видал Пушкина в гробу, черты лица не изменились, только он начинает пухнуть, и кровь идет из рта. Он одет в черном фраке.

А. П. ЯЗЫКОВ -- АЛ. А. КАТЕНИНУ. Описание Пушкинского Музея Имп. Алекс.

Лицея. СПб. 1899, стр. 453.

Если не изменяет мне память, 30 января 1837 г., в 3 часа пополудни, я пошел на квартиру Пушкина. День был пасмурный и оттепель. У ворот дома стояли в треуголках двое квартальных с сытыми и праздничными физиономиями; около них с десяток любопытных прохожих. В гробовой комнате мы застали не более 30 человек и то большею частью из учащейся молодежи, да отдыхавших в соседней комнате человек пять. Пушкин был в черном фраке, его руки в желтых перчатках из толстой замши. У головы стоял его камердинер, -- высокий красивый блондин, с продолговатым лицом, окаймленным маленькими бакенбардами, в синем фраке с золотыми пуговицами, белом жилете и белом галстухе, -- который постоянно прыскал голову покойного одеколоном и рассказывал публике всем теперь известные эпизоды смерти Пушкина. Никого из близких покойному при гробе не было. При входе налево, в углу, стояли один на другом два простых сундука, на верхнем стул, на котором перед мольбертом сидел академик Бруни, снимавший портрет с лежавшего в гробу, головой к окнам на двор, Пушкина. У Бруни были длинные, крепко поседевшие волосы, а одет он был в какой-то светло-зеленый засаленный балахон. Полы во всех комнатах (порядочно потертые) были выкрашены красно-желтоватой краской, стены комнаты, где стоял гроб, -- клеевою ярко-желтою. -- По выходе из гробовой комнаты, мы уселись отдохнуть в кабинете на диване перед столом, на котором, к величайшему удивлению, увидели с письменными принадлежностями в беспорядке наваленную кучу черновых стихотворений поэта. Мы с любопытством стали их рассматривать. Прислуга, возившаяся около буфета, конечно, видела очень хорошо наше любопытство, но ее главное внимание было поглощено укупоркой в ящики с соломой столовой посуды.

В. Н. ДАВЫДОВ. Рус. Стар., 1887, т. 54, стр. 162.

31 янв., в половине второго, мы отправились на панихиду к Пушкину. Главный ход вел в комнаты, где находилась жена Пушкина, и отворялся только для ее посетителей; тех же, кто приходили поклониться телу Пушкина, вели по узенькой, грязной лестнице в комнату, где вероятно жила прислуга, и которую наскоро приубрали; возле находилась комната в два окна, похожая на лакейскую, и тут лежал Пушкин. Обстановка эта меня возмутила.

(Е. А. ДРАШУСОВА). Рус. Вестн., 1881, т. 155, стр. 155.