Лев Толстой - Дневники

14 апреля.Сейчас написал нелепое письмо А. Толстой. Прочел "Debats". Ходил немного. Вообще ничего не делал. Зато уяснил себе конец романа. Офицер должен разлюбить ее.

20 апреля.Прелестный день, прет зелень - и тает последнее. Грустил и наслаждался. Сова пролетела, через раз хлопая крыло о крыло, потом чаще и села.

21 апреля.Чудный день. Бабы в саду и на копани. Я угорелый... Письмо от Чичерина. Что-то не то. Petit, mon Prince [Мелко, князь (фр.)]. Лил в него все накипевшие чувства, через него скорей.

25 апреля.О! Гимбуд, о! злодей. С 9 до 11 1/2 лгал, ломался и говорил про свое следствие. И это весной. Я страдал ужасно.

С утра покопался в хозяйстве, перечитывал военные рассказы. Последние плохи. Получил письма от Алексеева, Николеньки, Дружинина о журнале, Колбасина и Alexandrine. (Начинает мне надоедать ее сладость придворно-христианская.) Писал конец письма. Небрежно, но идет. Теперь все переделать надо в лето.

26 апреля.Выехал рано в поле, рассердился. Перечитывал все и переделывал. Ездил по зову солдата напрасно. Обедал, спал, ходил в поле. Поотделал "Кордон", много новых мыслей. Христианское воззрение. Играл часа три сикстами три аккорда под соловьев и наслаждался. Получил письмо от Александрии о "Трех смертях".

27, 28, 29, 30 апреля.Все был дома. Засечный солдат замучил меня. Вчера ездил в Судаково и к Гимбуту. Грустны судаковские перемены, но я не жалею. Енгалычев хороший человек, завидую ему. Его как раз достает на содержание своей жизни. Надежда Николаевна была одна. Она сердита на меня, а улыбка милая. Ежели бы не павлиньи руки.

Читал эти дни Маколея и газеты. Нет, история холодна для меня. Перечитывал вчера кавказский дневник. Напрасно я воображал, что я такой милый там мальчик. Напротив, а все-таки, как прошедшее, очень хорошо. Много напомнило для кавказского романа. В романе дошел до второй части, но так запутано, что надо начинать все сначала или писать вторую часть,

1 мая.Погода гадкая. Ничего не писал, но нашел значительную перемену. Марьяна должна быть бедная, так же как и Кирка. Отчего это так, бог знает. (...]

3 мая.Болел язык, голова. Ничего не писал оба дня. Прочел 1-й том Маколея. [...] Еще обдумал "Казаков". Марьяна Соболька. Хочу попробовать последние главы, а то не сойдется.

4, 5, 6, 7, 8 мая.Приехал Сережа. Славно болтали до 2-х часов. На другой день приехали все наши. Машеньку известие об отсутствии Тургенева ударило. Вот те и шуточки. Поделом ему скверно. [...] Ничего не писал и не читал все это время, но занимался понемногу хозяйством. Нынче они уехали, мы одни с тетенькой. [...]

9 мая.Немного невнимательно пописал "Возвращение Кирки". Ездил верхом, затравил двух. Живем с тетенькой по-старому славно. Получил письмо от Фета. Ждем напрасно. Палочка вынута. Сходка не уладилась о лесах.

10, 11, 12, 13 мая.Чудный троицын день. Вянущая черемуха в корявых рабочих руках; захлебывающийся голос Василия Давыдкина. Видел мельком Аксинью. Очень хороша. Все эти дни ждал тщетно. Нынче в большом старом лесу, сноха, я дурак. Скотина. Красный загар шеи. Был у Гимбута. Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь. Завтра все силы.

Почти месяц не писал. Нынче 12 июня. Все это время ничего не писал. Занимался хозяйством, но больше беготней... Был в Пирогове. Фет. Николенька пробыл день. Отставил Василья. Вчера приехал Тургенев. Судя по нем, я возмужал, мне легко с ним. Прочел "Три смерти", слабо. Хочу работать, и, главное, порядок.

14 июня.Целый день в поле. Ночь удивительная. Росистый белый туман. На нем деревья. Луна за березами и коростель; соловьев нет больше.

С 16 июня по 19 июля.Не пишу, не читаю, не думаю. Весь в хозяйстве. Сражение в полном разгаре. Мужики пробуют, упираются. Грумантские пасмурны, но молчат. Я боюсь самого себя. Прежде незнакомое мне чувство мести начинает говорить во мне; и месть к миру. Боюсь несправедливости... Талант мой зависть. Получил письмо от Фета с статьей "Continental Review" и письмо Чичерина. Нынче еду в Тулу!

20, 21, 22 июля. В Туле уладил дело с Копыловым, но рабочих нет. Безносые, гордые солдаты. Жничиха хорошенькая, около нее мужики. Спор о том, можно ли быть на барщине. На барщину 5, к мужику 4. Иван Иваныч страстный и славный садовник. Дома сходка. Записываются косить, о мальчиках крик. На другой день косьба. Вчера Гаврила Болхин разбивал рабочих, я призывал его и велел работать до покрова. Анисим просил прощенья.

Приходит мысль описать нынешнее лето. Какая форма выйдет.

4 сентябряУбрался хорошо... Varis [Расширение вен (лат.)] увеличивался. Ездил к Николеньке и Тургеневу: первый мил очень дома, второй тяжел невыносимо Фет милашка. Были выборы. Я сделался врагом нашего уезда. Компания Черкасского дрянь такая же, как и их опозиторы, но дрянь с французским языком. Ездил в Алексин, накупил лошадей. Тургенев скверно поступает с Машенькой Дрянь Играл в карты. Остался f60 в выигрыше. Хочется работать. Мне 30 лет.

15 сентября.Москва. Я страшно постарел, устал жить в это лето. Часто с ужасом случается мне спрашивать себя: что я люблю? Ничего. Положительно ничего. Такое положенье бедно. Нет возможности жизненного счастья; но зато легче быть вполне человеком-духом, "жителем земли, но чуждым физических потребностей". Я в Москве. Дело задержит меня с неделю. Виделся с Коршем и Тютчевой. Я почти бы готов без любви спокойно жениться на ней; но она старательно холодно приняла меня. Правду сказала племянница Тургенева. Трудно встретить безобразнейшее существо. Болезнь морально мучает меня. Обещал Коршу описание лета, но узость задачи претит мне. Вчера у Корша Арапетов, Лонгинов, мелкое злословие. Я ушел.

15 сентября. Москва. В Совете ничего нельзя сделать. [...] Вечер сидел у Яковлевой с тетенькой. Людей нельзя не любить: они все, мы все, так жалки. Ужасно жалки. Описание лета не пойдет. Завтра поеду домой.

17 сентября.С тоской в душе шлялся утро. Обедал у Берса. Милые девочки! [...]

19 сентября.[Москва - Ясная Поляна] Убирался. Был на гимнастике. Сильно посвежел. Поехал. Наслаждался. Решил, что надо любить и трудиться, и все. Уж сколько раз! Дорогой любил.

20 сентября.[Ясная Поляна.] Приехал. Устал. Не любил и не трудился.

30 октября.Видел Валерию - даже не жалко своего чувства. С Машенькой опять пошло на лад. С детьми - прекрасно. Был в Туле. Черкасский не глуп, но узенькая головка. Все славянофилы не понимают музыки. Переписывал "Казака". Надо еще раз. Денег нет, хозяйство плохо.

27 ноября.Нет, я так попустился, что это невозможно. Грубое занятие хозяйством. Нынче Резун лгал, я взбесился и по мерзкой привычке сказал: высечь. Я ждал, что он придет. Послал остановить, его не догнали. Буду просить прощенья. Никогда не буду выговаривать, как после 2-х часов. Просил прощенья, дал 3 рубля, но мучило. Вечер писал отлично "Секрет" и вижу в будущем все хорошо. Тетенька говорит, что Сережа переменился со времени проигрыша. Верно, его так испугало. По-своему понимает, а правда.