Эльчин Гасанов - Палачи и жертвы

Погода стояла отменная. Кругом тишина, грачи прилетели, скворцы чирикают, и воздух был теплый, даже слишком теплый. Умирать было приятно. Вдалеке звучал вальс, а по улице прошел жонглер, метавший в руках огненные шарики, приковав этим внимание прохожих и Шаргии. Она смотрела из окна. Окно было открыто, она в последний раз взглянула на все вокруг. На улице царила праздничная атмосфера. Вдруг ее взгляд столкнулся с взглядом Али. Он стоял рядом со своей лавкой у обочины, и смотрел в ее окно. Он даже не подозревал, что недавно Шаргия приняла большую дозу поташи, и уже готовилась умереть. Али ей улыбнулся, помахал рукой, а она отошла от окна. Ни Али, и ни Шаргия даже не догадывались о том, что за ними следит один молодой хорошо одетый парень, сидевший напротив здания в кафе. Он пил кофе и читал газету.

Шаргия горько усмехнулась, подумав об Али. ''Вот жизнь глупа. Я тут умираю, а он мне бросает многозначительные взгляды. Кому что. А может стоило бы его попробовать, а? Напоследок. Нет, нет, его жена. Мне не подобает базарить с женой лавочника. А что сейчас уже говорить? Уже поздно. Это все вчерашний день, да нет, это все осталось в прошлой жизни. Я ухожу. Скоро я обращусь в нуль, в абсолютный нуль. Все''. Она уже почувствовала сильное действие поташа. И боль в теле куда - то исчезла. Эта боль, как бы сказав ''мир прекрасен', умчалась восвояси. В ушах стоял сильный свист, перед глазами разлетались искры. Становилось одиноко, дышать уже трудно. ''Ну вот, вот она, смерть. А она не такая уж и плохая''.

Она упала на ковер.

Перед ее взором предстала сначала светлая картина: белый пароход разрезал волны, юность вернула ее на теплый юг, где на пляже был золотой песок. Кругом был праздник, дельфины стаями кружились по волнам. Потом она вернулась в какой-то дом, где было очень светло и тепло. Кто-то (а кто, она не узнала) очень тихо коснулся ее руки. Потом она вдруг очутилась в лимонном саду, где играла органная музыка. Дальше было еще приятнее. На берегу моря прохладной ночью разожгли костер, весело трещал огонь и все с улыбкой на лицах грели свои руки. И вдруг - МРАК!!!!!!! Боже, что это?

Она спускалась, или ее ввели куда-то, в какое-то помещение. Она оказалась в суде. Ну, что-то наподобие суда. Все люди в белом, кто конкретно, опять не знает. Некоторых людей в белом она узнала, это были ее родственники, которые умерли давно. Но мужа своего там она не увидела. Эти родственники говорили ей что-то недовольным тоном, упрекали ее, но что конкретно они выговаривали, непонятно. Затем появился перед взором ее покойный дед и со словами ''тебе еще рано, уходи', рукой строго указал куда-то в сторону. И ее повели. Начали спускать в подвал, она услышала стоны людей. Приближаясь, стоны усиливались, и она увидела ЭТО, как потом она об этом скажет. Это был ад, по ее словам. Перед глазами было очень много крыс красного цвета, их цвет она запомнила. Крысы что-то пищали, кричали и убегали. Короче говоря, там, в подвале, ну, или в похожем на подвал помещении, висели головой вниз тела или души. И они, эти души, тоже кричали. Крики были ужасные, будто плачут дети, которых пытают. Там было очень жарко и душно, они хотели выпить воды, просили об этом, но никто им воду не давал. Смотритель или контролер, неважно, ходил с плеткой в руках. Повернув голову в ее сторону, сказал следующее, она это запомнила: ''я же вам сказал, это не она''. Потом опять ее вели. Она очутилась в длинном и темном коридоре. Услышала голоса ангелов, которые подлетая сверху звали ее, приглашали, куда, не понятно. Но они звали ее сладко, как бы мурлыкали, или пели песню. В конце коридора оказалась дверь. Она запомнила блестящую ручку, за которую схватилась. Начала дергать, дверь чуть приоткрылась, но полностью не поддавалась. И оттуда в темный коридор посыпался свет, яркий такой свет, и она захотела еще пошире открыть дверь, но та упорно не поддавалась. Ее манило туда, она уже была готова, но вдруг все. Опять мрак. Черно-белое кино. Везде темно и холодно.

Шаргия открыла глаза. У ее изголовья стояла женщина в белом халате. Она нагнулась к ней и прошептала: "добро пожаловать в ад''.

- Где я - сказала Шаргия неподвижными губами.

- Это - психушка. Дом скорби. Не слышали про "Ребеку". Так вы здесь, в "Ребеке".

- Что, "Ребека?''

Нет, этого не может быть. Она слышала про это страшное место, но еще не могла поверить в реальность. Жена бывшего шаха не могла смириться с черной действительностью. Сказали, что когда она очнулась от комы, стала испускать пронзительный, страшный крик. Это был крик новорожденного младенца.

Оказывается, дело было вот как. Ее сосед, лавочник Али, увидев странный, нечеловеческий ее взгляд из окна, решил посетить ее. Постучался в дверь, но бесполезно. Потом, припав ушами к двери, услышал какой-то странный шум, доносящийся из квартиры. Будто несколько людей громко топали в квартире и говорили о Боге. Наверное, душа Шаргии извивалась в муках. Ему все это не понравилось, и Али решил взломать дверь. Когда он вошел в квартиру, то кроме лежавшей на ковре Шаргии, никого ни увидел. Она лежала без сознания с открытыми глазами. Глаза у нее, как бы, высохли, выгорели, и в то же время, будто в них вернулась жизнь. Он решил вызвать полицию. Она пролежала в таком состоянии около суток.

- Где я? - повторила она вопрос.

- Милочка, я же тебе сказала, в психуш-ке. Это ад при жизни, это хорошо. Зато когда умрешь, то попадешь в рай. Тот, кто видит ад при жизни, его место в раю, его уже там ждут. В ад его не пустят, он уже там все знает.

''Нет, она шутит, какая еще психушка. Это ад, самый настоящий. Все тут мрачно, мерзко, холодно и одиноко''. Она вспомнила стихи, которые когда-то, очень давно читала:

''Нет, это сон! Нет, ветерок повеет

И дымный призрак унесет с собой,

И вот опять тот лес зазеленеет,

Все тот же лес, волшебный и родной''.

Таким образом, супруга иранского шаха, Реза Пехлеви, оказалась в знаменитой лечебнице для умалишенных. Это было чем-то очень страшным. Она постепенно начала осознавать реальность. Особенно было жутко по утрам, когда она просыпалась после сладкого сна. Психически больные люди спят очень крепко, сон у них, как обычно, бывает здоровым, в отличие от остальной части суток. Она просыпалась с улыбкой на устах, и сразу же, еще лежа в больничной постели, открыв глаза получала "удар", приходила в себя, тут же осознавала всю свою ничтожность. Она в психушке!"Ай Аллах, где я? Куда я попала? За что? Хотя, видимо, есть за что. Скольких людей мой муж сгноил в тюрьмах и в таких же вот психушках. Это расплата! Расплата за все''.

Она почему-то вспомнила жену Хрущева Нину, потом самого Хрущева, Никита Сергеевич, принимая их у себя в Москве, ухаживал за ней. Все это, как скорый поезд, проехал в голове. Как все раньше было хорошо.