Владимир Тендряков - Донна Анна
- Название:Донна Анна
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Правда
- Год:1991
- Город:Москва
- ISBN:5-253-00228-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Тендряков - Донна Анна краткое содержание
Предлагаемый сборник составлен в основном из произведений, увидевших свет уже после смерти автора, в наши дни. В книгу вошли повесть «Чистые воды Китежа», рассказы «Охота», «На блаженном острове коммунизма», «Донна Анна» и другие произведения, оказавшиеся необычайно созвучными тем трудным процессам осмысления действительности, которыми сегодня живет наше общество.
Донна Анна - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ярик Галчевский перешагнул через мои вытянутые ноги, произнес:
— Лейтенант Мохнатов!..
Подбородок вздернут, узкие плечи расправлены, каблуки сдвинуты, руки по швам, кажется, закончит свое обращение по-уставному: «По вашему приказанию явился!» Только вот автомат в руке — стволом вниз.
— Вы срываете наступление, лейтенант Мохнатов!
Мохнатов молча уставился на Галчевского. Сейчас Ярик видит вблизи его глаза. Чистые глаза, опасно пустые!
— Вы не подчиняетесь приказам командования, лейтенант Мохнатов!
— Иди, дурак, в свой взвод, — устало, без злобы, как-то слишком по-взрослому произнес Мохнатов.
— Ради спасения своей шкуры вы…
— Младший лейтенант! Смир-рна!!!
Спина Галчевского, без того натянутая, вздрогнула.
— Кр-ру-гом!!!
С птичьим горловым клекотом выкрик в ответ:
— Вы трус, лейтенант Мохнатов! Я вас презираю! Локоть Мохнатова медленно, медленно отходит назад, кисть руки ползет по ремню к кобуре.
— Вы подлый трус! Вы шкурник! Вы изменник родины, Мохнатов!..
Синевой неба блеснул вороненый ствол пистолета в руке Мохнатова.
Галчевский передернулся, рванул автомат. Его узкую тощую спину лихорадило — грохот короткой очереди, запоздалый звон выплюнутой гильзы.
Мохнатов соскользнул со своего насеста, с неестественно серьезным и строгим выражением в широко распахнутых светлых глазах сделал шаг вперед и словно сломался, упал на колени, боднул головой глинистое крошево под кирзовыми сапогами Галчевского.
И тут я увидел связного Васю Зяблика, только что подбежавшего своей сутуловатой трусцой из глубины траншеи. Деревенское губастое лицо парня было сейчас каким-то непривычно чеканным; в глазах появилась мохнатовская родниковая пустота. Вася Зяблик спускал с плеча свой автомат.
Галчевский рывком нагнулся к Мохнатову и так же порывисто разогнулся, вскинул над каской широкоствольный пистолет-ракетницу.
А Вася Зяблик подымал на него автомат…
Галчевский выстрелил, выплеснулся тугой, перекрученный дым, в синеве неба повисла марганцево-прозрачная капля.
— Р-р-ро-та!! — закричал Галчевский рыдающе и, весь перекрутившись, выбросился наверх.
Вася Зяблик держал автомат на весу…
Подавились работавшие на флангах пулеметы, замерли окопы.
— Р-р-ро-та!!
Галчевский стоял на бруствере немыслимо долговязый — огромные кирзовые сапожищи рядом, дотянись рукой, а маленькая голова, упрятанная в каску, далеко в поднебесье. А еще дальше — в засасывающей синеве — вишневая переливчатая капля.
А из траншеи завороженно следил за ним Вася Зяблик с автоматом на изготовку, с чужим вдохновенным лицом.
— Слу-уша-ай мою команду! За-а р-ро-оди-ну! За-а Ста-али-и…
До поднебесья долговязая, нескладная фигура качнулась и исчезла.
— Ур-ра-а!!!
Не слухом, а всем телом, кожей, костями я ощутил через землю суету окопов — шевеление, сопение солдат, лезущих вверх из земли к небу.
— Р-ра-а-а!!
Вася Зяблик вдруг засуетился, губастое лицо сразу же утратило опасную чеканность, стало просто озабоченным. Он торопливо выскочил на бруствер, на какой-то миг закрыл от меня полнеба, сутуловатый, устремленный вперед, непривычно могучий… И словно провалился сквозь землю.
— Р-ра-а-а!!
Тускло-серая, ржавая степь, покатая, словно школьная карта. В ее неторопливом, упрямом устремлении к небу есть что-то щемяще жалкое, обожженная, неопрятная, тянется к непорочно чистому, недоступно высокому — нищета, мечтающая о величии.
Наверное, потому, что сама степь слишком уж велика и просторна, люди в ее бесконечности кажутся слишком вялыми, не спешат, устало бредут к синему небу. Бредут и подбадривают себя натужным, неуверенным криком:
— Р-раааа-а!
Среди паломников, бредущих к синему небу, возник грязно-желтый ватный ком…
— А-аааа!.. — И смолкло.
Тугой взрыв мягко ударил мне в лицо. Ватный ком распался, поплыл над рыжей, тусклой землей, задевая рассыпанных людей нечистой дымной бородой. Далекое небо, перекрывающее неопрятную степь, в нескольких местах треснуло, из него полилось: тррат-тат-та-та-та! В степи началось кружение, столь же дремотно-вялое, бестолковое… Еще взрыв, еще! Грязно-серые бороды…
И колыхнулся окоп, и вспучилась дыбом земля, закрыла от меня степь, людей, дымчатые бороды. Траншею залихорадило. Седой дым, жирный дым, живой, свивающийся, пухнущий, и сквозь него острыми потоками текущая вверх земля. Солнце начало играть в прятки — то скрывалось в дыму, то весело выглядывало. Тягуче запели вокруг осколки. Черствый град глинистых комьев забарабанил по брустверу, по пыльным кустикам жалкой полыни, по моим плечам…
Меня тянули сзади за ногу:
— Младший сержант!.. Младший…
На землистом лице Небабы распахнутые, выбеленные небом глаза. Только на дне траншеи я осознал, что случилось: немецкая артиллерия перекрыла путь тем, кто пытался бежать обратно. Стена напичканного осколками дыма, стена вздыбленной земли — не пробьешься…
А солнце играло в прятки, то светило, то скрывалось.
Комья земли еще продолжали падать — редкий, усталый град со знойного безоблачного неба. В воздухе раздался то ли назойливый звон, то ли вкрадчивый свист. Я не сразу понял, что это звенит у меня в ушах. От тишины.
Вспомнил о телефоне — заземление-то выдернуто! Всадил привязанный к проводу ржавый штык.
— «Клевер»! «Клевер»!
Немота, незримое четвертое измерение, где помещались «Клевер», «Колос», «Лютик», «Ландыш», исчезло — глухая стенка.
И Небаба деловито натянул на голову каску. Он всегда надевал каску, прежде чем выбраться из окопа на линию. Его очередь «гулять».
Мелькнули надо мной в небе ботинки с обмотками. В ушах серебряный тонкий звон, тоскуют летящие в высоте пули, где-то ухнул взрыв, сухой, трескучий, — значит, мина, не снаряд. Тишина. Боже мой, какая тишина!
Только тут я вдруг осознал, что я один… Совсем один во всех окопах. Минут десять тому назад здесь было сто с лишним человек, может, даже двести… Лежат в степи, далеко от меня. Один на все окопы, один перед лицом немцев. Я — маленький, слабый, еще никогда ни в кого не выстреливший, никого не убивший, умеющий лишь сматывать и разматывать катушки с кабелем, кричать в телефонную трубку. И до чего это странно, что я, мирный и слабый, один перед грозным противником, запугавшим всю незнакомую мне Европу. Я даже не испытывал от этого ужаса, только коченеющую, мертвящую тоску. Один…
Есть еще рядом он… Я успел забыть о нем. Он лежит в своем командирском тупичке, на дне, скрючившись, подтянув под живот колени, уткнувшись спутанными волосами в землю, правая рука неестественно выломлена, на боку зияет расстегнутая кобура, а вороненый пистолет валяется сзади, возле его нечищеных сапог. Так давно он упал под автоматной очередью, что я уже успел забыть о его смерти.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: