Эргали Гер - Электрическая Лиза

- Теперь знаю. - Она хихикнула, притом как-то нехорошо. - Обалдеть. Прямо Ромео и Джульетта. Стоит выскочить на пару часиков, как тут уже трахают твою сестру.

Мне давно не было так скверно и удрученно: пацанка, мотылек, акробаточка, она полночи прыгала с поезда на поезд, чтобы в конце напороться на такое дерьмо, как я. Поделом тебе, говорил я себе. Поделом.

- Я спать хочу, - сказала Лиза. - Тащи сюда раскладушку. Или нет: иди, ложись к Женьке, я лягу на раскладушку в вашей комнате. А утром посмотрю ей в глаза.

Я сказал, что исключено. Сказал, что она ляжет со мной. Лиза помотала головой и сказала, что она очень устала и хочет спать - если можно, одна, а если нельзя, она поспит на бульваре.

- Хорошо, - сказал я. - Будь по твоему.

- Скажи ей, что пришла какая-нибудь твоя подруга, соври что-нибудь, хорошо? А утром представишь друг другу - о'кей? - загорелась Лиза, глазки ее ожили, она повеселела и даже чмокнула меня в щечку, провожая на дело.

Я пошел в комнату, с горя чувствуя себя роботом, а не человеком, и лег рядом с Женей.

- Это ты? - Она схватила мою руку и прижала к груди; с четкостью автомата я зафиксировал, что форма номер один - лифчик и трусики восстановлена. Таким образом, на всех фронтах наши войска откатывались к исходным позициям. - Кто там пришел?

Я сказал, что пришла одна моя знакомая, она поссорилась с родителями и переночует на раскладушке. Женя опечаленно вздохнула. Вскоре вошла эта моя знакомая, скинула в темноте платье, которое я на месте Жени узнал бы по шороху, улеглась на раскладушке и замерла. Женя, прикорнувшая у меня на груди, минут десять лежала спокойно, потом стала вжиматься в меня всем телом и наконец оседлала бедро - совсем стыд потеряла девушка. Дрожь ее чресел взволновала бы даже робота, так что руки мои сами, автоматически помогли ей избавиться от формы номер один. С приятелем моим, который был не только тупоголов, но и прямолинеен, у Жени завязалась очень такая нежная дружба. Они были достойны друг друга, подозрительно мирное посапывание на раскладушке их совсем не смущало; Женя, та вообще все больше походила на бронепоезд, на всех парах набирающий скорость. Приятель, дубина эдакой, тоже был хорош. Сказать откровенно, мне все это дело было не по душе - душа моя лежала, если так можно выразиться, ближе к раскладушке и даже НА раскладушке, я честно тормозил и сопротивлялся, отдавая, впрочем, себе отчет, что "нам бы день простоять да ночь продержаться" с таким Мальчишом-Плохишом, как мой приятель, не получится ни за что. Женя постанывала и клокотала, намерения ее определились как самые серьезные, так что наша любовная игра приняла несколько атлетический характер. В конце концов, сдавшись, я уложил Женю на обе лопатки. Стон ее был так густ и сочен, что полностью покрыл скрип раскладушки - я не успел отпрянуть, как Лиза, бесенок, навалилась на меня сверху, прошипела "ну, погоди!", потом укусила за ухо, пребольно, оторвала от Жени и увлекла на себя.

Женя с визгом отпрянула к стене.

- Она что, с ума сошла? - воскликнула она дрожащим голосом, но отвечать было некому: лежа на Лизе, я боролся с приступом идиотского хохота, а Лиза сосредоточенно пыталась меня снасильничать и раздосадовано колошматила по моей спине кулачками. - Нет, это же... - вдруг озлилась Женя и со стоном бросилась в атаку на мою наглую подругу. - А ну пошла, пошла, тебе говорят! - взвизгнула она, раскачивая нашу маленькую пирамидку. - Вон отсюда, бесстыжая! А ты что делаешь, почему молчишь?.. Господи, да что же это такое?!

Я покорно сполз на пол, сотрясаясь от беззвучного хохота, но Лиза ожесточенно отстаивала свои рубежи: какое-то время слышались только Женины стоны, возня, пыхтение, затем выстрелили три быстрые жирные пощечины, Женя с воплем перемахнула через меня, заметалась по комнате, наконец нащупала на стене выключатель и зажгла свет.

- Ап! - воскликнула Лиза, вскидывая руки, как трюкач в цирке.

Женя схватилась за голову, потом за грудь, потом зажала себе рот и сползла по стенке.

Момент, надо сказать, был из тех, когда присутствующие снимают шляпы. К сожалению, ничего подобного ни у кого из нас не было.

- Дай обниму тебя, сестра, в этом доме скорби, - пропела Лиза. (Она, надо сказать, прямо-таки цвела.)

- Лизка, сволочь... - начала было Женя, но не смогла, простонала от обиды и унижения и бочком, заметавшись, лихорадочно стала собирать одежду, прикрывая грудь и заметно опасаясь приближаться к дивану, где осталась немаловажные часть ее туалета и где свила себе гнездышко ее подколодная младшенькая сестрица.

- Какие гомерические страсти, какие венерические формы! Ты ли это, Женечка? - злорадно ликовала Лиза. - Что же ты не читаешь мне морали, сестра, или тебе без трусиков неудобно?

- Не смей! Не смей, дрянь! - искажаясь в лице, вопила Женя, прикрываясь скомканным платьем и подступая к дивану.

- А не дам, - сказала Лиза, быстро пряча под себя ее трусики, и тут Женя остервенело ринулась на нее, обе завизжали, клочьями полетела шерсть, я бросился разнимать и в меня моментально впились сорок остреньких коготков и не менее шестидесяти четырех отточенных клычков, я сам заорал и еле выдрался из этой мясорезки, а следом Лиза, победно размахивая трусиками и лифчиком, перепорхнула с дивана на раскладушку.

Женя, брошенная на диване, зарылась в одеяло и разрыдалась.

Мне как-то неловко стало голым стоять между ними, я нашел свои трусы и натянул их под насмешливым взглядом Лизы.

- И как тебе моя Женечка? Не разочаровала, надеюсь?

- Отнюдь, - сказал я, присаживаясь на раскладушку.

- Вот и прекрасно, - вспыхнув, сказала Лиза. - Ей-богу, на такое дело не жаль одного любовника.

- Да будет тебе, - ответил я. - По-моему, я уже искупил свою вину кровью.

Я показал ей одну и другую, несколько глубоких царапин.

- Так тебе и надо, - она подышала на одну из них, под правым соском, и поцеловала, а Женя, бедная, все рыдала, пока мы зализывали друг другу раны.

- Послушай, так не годится, - сказал я; мы переглянулись и перебрались на диван.

- Да будет тебе, Женька! - заунывно, как на панихиде, начала Лиза. Женька, брось ты это мокрое дело! Женя взревела, как алеутский сивуч.

- Нет, ну что это такое, а?.. Прекрати, Женька! Рыдать в тот самый момент, когда у меня появилась сестра с человеческим лицом... Женечка, я тебя очень люблю, честное слово!

Женя рыдала навзрыд. Мы с Лизой по очереди припадали к ней, гладили и успокаивали, иногда скептически переглядываясь, потому что имели представление о ее возможностях по этой части.

- Не плачь, Женечка! - уговаривала Лиза. - Не плачь, миленькая, я никогда так больше не буду!.. (Услышав это, Женя зарыдала с возмущением.) Хочешь, я уйду, а? Насовсем уйду, на вокзал! - При этом Лиза поглядывала на меня с хитрецой. - Я уеду, Женечка, ты только не плачь, хорошо?