Вацлав Михальский - Для радости нужны двое

— Войдите.

— Мадам, курсант марсельской школы подводного плавания Михаил Груненков по вашему приказанию явился! — взял под козырек у открывшейся двери худой юноша в матросской форме. У двери было полутемно, и Мария даже лица его не разглядела и опять съела «мадам», не поправила на "мадемуазель".

— Проходите, Михаил. — Она промокнула нос платком. — Ради Бога, не обращайте на меня внимание. Какая-то внезапная простуда или Бог знает что, — сказала она по-русски и тут же чихнула. — Простите! Садитесь-ка подальше от меня, вон в то кресло.

Юноша прошел через большую гостиную и послушно сел.

Возникла неловкая пауза. Пауза была нестерпима для Марии. Хорошо, что в эту минуту в дверь постучал официант и, приоткрыв ее, попросил разрешения вкатить тележку с закусками.

— Прикажете накрывать, мадам?

И опять она проглотила «мадам», только кивнула официанту в знак согласия.

Тот проворно накрыл стол, расставил на нем бокалы, чашки для кофе, кофейник, сливки, вазу с конфетами, откупорил бутылку вина, налил на донышко одного из бокалов и протянул его Марии.

— Нет, нет! — И Мария указала кивком головы на гостя: дескать, пусть он дегустирует.

Официант поднес бокал Михаилу.

— Что вы?! — отшатнулся тот. — Я не употребляю.

Официант поставил бокал на стол и попросил разрешения удалиться. После его ухода опять возникла пауза.

— Ну как вам в школе? — наконец спросила Мария.

— Хорошо. Кормят хорошо.

— А что-то по вам не видно, — пытаясь овладеть собой, вставила первую живую фразу Мария.

— Так точно. Не видно. Двенадцать часов в сутки занятия, два часа самоподготовка, час личное время, а еще час уходит на завтраки, обеды и ужины.

— У нас в Морском корпусе было помягче, побольше свободного времени.

— Ну то корпус, а это училище! — горделиво сказал Михаил, и она отметила, как заострился у него нос, как выпирает кадык на тонкой шее, как потускнели запомнившиеся ей сияющими его глаза. Во всем его облике была какая-то машинная заданность. Она не представляла, что ее мечта вдруг воплотится в такого робкого солдафончика.

"Старая идиотка, — подумала о себе Мария, — на что ты рассчитывала? А тут еще этот внезапный насморк и резь в глазах. Старая идиотка, пойди посмотрись в зеркало".

— Простите! — Мария направилась в ванную комнату. Лицо показалось ей ужасным, даже почудилось, что все зеркала в ванной стали кривыми. Хотя на самом деле все было не так уж страшно: нос, конечно, распух, глаза воспалились, но и только… Она хотела бы спрятаться здесь, в ванной, но пересилила себя и возвратилась к гостю. На нее вдруг нашла такая апатия, что все стало безразлично. И себя, и гостя она видела теперь как-то отстраненно, словно взирала откуда-то сверху. "Так души смотрят с высоты на ими брошенное тело", — мелькнула в памяти строка из Тютчева. Это было странное чувство, никогда прежде она не испытывала ничего подобного.

Мария догадалась посадить Михаила в кресло на свету, а сама села против света так, чтобы он не видел ее лица в подробностях.

— Вы не пьете вина?

— Никак нет! Не употребляю. — Произнося это, он подобрался, вытянулся всем телом и едва не приподнялся с места, чтобы отдать ей честь.

— А кофе?

— Как скажете.

— Давайте выпьем кофе. Присаживайтесь за стол. — И она опять усадила его на свету, а сама села за дальний торец стола, спиной к окну.

Михаил послушно пересел, и, когда он делал те несколько шагов от кресла к стулу, она еще раз убедилась, что он совсем не так высок и не так широк в плечах, как воображала она по памяти о первой встрече.

— Вам со сливками?

— Как скажете.

— Я пью со сливками.

— Как скажете.

"И что он твердит одно и то же?! Истукан истуканом! — неприязненно подумала Мария. — Солдатик, оловянный солдатик… И глаза у него какие-то оловянные".

Мария разлила кофе по чашкам, добавила сливки.

— Угощайтесь конфетами. Конфеты замечательные!

Михаил послушно взял из вазы конфету и положил ее рядом со своей чашкой, не разворачивая золотой бумажки.

Говорить было явно не о чем. Десятки раз она воображала эту встречу и намечала свою линию поведения, но сейчас все домашние заготовки исчезли из ее памяти.

— Я проездом в Париж… Ваш отец… Все ваши передавали привет.

— Спасибо, мадам!

Нет, на этот раз она все-таки хотела его одернуть, хотела поправить на «мадемуазель», да не удалось. Едва открыла рот, как тут же чихнула.

— Простите. — Мария вышла из-за стола. — Боюсь вас заразить.

— Да у нас столько своей заразы, что мы привыкли, ничего, — простодушно сказал Михаил.

Мария пошла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Из носа текло, глаза слезились, все лицо пошло пятнами и стало одутловатым. "Так тебе и надо, дуре, — придумала себе развлечение. До чего противная у меня рожа! Бедный мальчик! — Она мельком взглянула в зеркало, но лучше бы не смотрела. — Бог отвел, или черт попутал…". Хочешь не хочешь, а надо было выходить из ванной комнаты.

— Михаил, а может быть, вы хотите пообедать? Я закажу, — предложила она из приличия.

— Нет-нет! Что вы! — На лице юноши отразился такой неподдельный испуг, что было понятно: перспектива застрять здесь еще на полтора часа явно идет вразрез с его планами.

— Вы спешите? — Промокнув нос, с облегчением спросила Мария. Она не представляла, как сможет продержаться в его обществе не то что полтора часа, а хотя бы еще минут двадцать.

— Если у вас нет поручений… у нас сегодня важные занятия, очень…

— Поручений у меня нет. Да, чуть не забыла главное, зачем я вас пригласила. Ваш папа просил передать вам немного денег. — Мария прошла в спальню. Деньги-то у нее были, но не совать же их ему просто так, без конверта. О, как хорошо! В сумочке она обнаружила конверт с любовным посланием, которое ей передал накануне отъезда мсье Пиккар. Она не читала его подробно, так, пробежала глазами по диагонали. Там все было изысканно и понятно. Мария выбросила письмо мсье Пиккара на кровать, а в освободившийся конверт сунула немножко деньжат. Благо конверт был не подписан и не заклеен. Выйдя из спальни, Мария протянула конверт Михаилу.

— Пожалуйста.

— Премного благодарен! — Юноша склонил голову в поклоне, и она увидела, какие молодые, какие блестящие у него волосы и как чист пробор между прядями. — Папе спасибо.

— Я передам.

— Разрешите идти? — Михаил откозырял и сунул конверт с деньгами в карман флотских брюк.

— Вы так спешите?

— Занятия очень важные. — Юноша застенчиво улыбнулся, глаза его неожиданно вспыхнули, и на секунду Мария увидела того самого Михаила, о котором мечтала. "Нет, он совсем не такой забитый, не такой оловянный…"

Из носа опять предательски побежало, и Мария уткнулась в скомканный платочек.