Николай Некрасов - Мертвое озеро

Щеголеватый господин был сконфужен кротким гневом оскорбленной девушки и молил у нее прощенья.

Девушка, отняв руки от лица и подавляя слезы, с грустью сказала:

– - Я больше не приду сюда.

– - Ну прости меня, я виноват; я теперь только понял, что я сделал; даю тебе честное и благородное слово, никогда ничего подобного не сделаю,-- с жаром говорил щеголеватый господин.

Девушка, тяжело вздохнув, недоверчиво покачала головой и, встав, молча взяла свою гитару; потом, кивнув ему головой, она тихо пошла к лодке.

– - Люба! -- воскликнул растроганным голосом щеголеватый господин.

Девушка повернула голову и улыбнулась. Певец стоял на коленях и, сложив руки на груди, сказал:

– - Если ты меня не простишь, я простою целый день так, я брошусь с горя в озеро.

Девушка побледнела как полотно, так что щеголеватый господин сам испугался и покорно глядел на нее; окинув озеро кругом, она таинственно произнесла:

– - Не надо никогда этого говорить.

– - Чего ты испугалась? -- с участием спросил щеголеватый господин и, улыбаясь, прибавил: -- Я пошутил только.

– - Не надо так шутить здесь! -- строго сказала девушка, и, кивнув ему головой, она прибавила: -- Я завтра, может быть, увижу тебя.

– - Где? здесь? -- радостно спросил щеголеватый господин.

– - Нет! -- садясь в лодку, отвечала девушка.

– - Где же?

– - Не скажу!

– - Значит, ты меня обманешь?

– - Я никого не обманываю и тебя тоже не буду!

Сказав это, девушка отъехала от берега, а щеголеватый господин запел.

Девушка, погрозив ему, стала грести, но скоро остановилась и слушала его, и когда он кончил петь, она кивнула дружески ему головой, закричала: "Прощай!" -- и стала грести; но щеголеватый господин опять запел. Лодка снова остановилась, и так лодка не скоро скрылась от глаз певца, который уныло возвратился к скату горы. Когда лодка совершенно исчезла, певец, растянувшись на траве, стал смотреть на небо и что-то думал. Он долго так лежал; наконец глаза его закрылись, и он крепко заснул. Он пробудился от легкого щекотания по щеке. То была ветка от сучка, которым кто-то махал над ним. Он привстал и увидел сидящую в головах его худощавую цыганку.

– - А-а-а! -- произнес щеголеватый господин, протирая глаза.

Цыганка улыбнулась и сказала:

– - Я давно здесь… и как ты спишь крепко!

– - А разве не надо спать здесь? -- спросил щеголеватый господин, и, оглядываясь кругом, как бы ища кого-то, он прибавил: -- Ты одна?

– - Одна; а что?

Щеголеватый господин не отвечал.

– - Хочешь есть? -- спросила цыганка после некоторого молчания.

– - Ты разве привезла с собой что-нибудь?

– - Да!

И цыганка принесла узел, в котором были яйцы, молоко и хлеб, и разложила их на траве.

Щеголеватый господин взял за плечо цыганку, которая с силой толкнула его в грудь и резко сказала:

– - Не трогай меня, а не то я всё брошу в озеро.

– - Не сердись; дай мне поесть: я очень проголодался.

И они, болтая, стали есть. После завтрака цыганка весело сказала:

– - А ты и завтра приедешь сюда?

– - А что?

– - Я бы тоже принесла завтрак.

– - Спасибо! Хорошо, я приду и завтра.

Цыганка стала смеяться.

– - Чему ты смеешься?

– - Мне весело! -- отвечала цыганка.

– - Ну сделай так, чтоб и мне было весело, как тебе.

– - Да как же я это сделаю?

– - Давай бегать, и если я догоню…

– - Не хочу! -- вскакивая, перебила цыганка и пустилась бежать.

Щеголеватый господин за ней.

И они стали бегать. Цыганка ловко пряталась за деревья и наконец обманом успела достичь берега и кинулась в лодку и с невероятной быстротой выехала из осоки и торжествующим голосом сказала:

– - Ну, теперь поймай меня.

Щеголеватый господин подбежал к берегу, погрозил ей и сказал:

– - Ты думаешь, что увернулась от меня, а тут-то я еще скорее тебя поймаю.

– - Не посмеешь: озеро страшное!

– - А смотри! -- крикнул щеголеватый господин.

И он очутился в воде и поплыл за лодкой, на которой с силою гребла цыганка. Они отплыли далеко от берега; плывущий сказал:

– - Однако я устал!

– - Так плыви скорее назад! -- пугливо отвечала цыганка и сама стала грести к берегу.

– - Я забыл снять сюртук, а то бы сколько хочешь проплыл.

Когда они вышли на берег, щеголеватый господин, встряхивая с себя воду, сказал:

– - У-у-у! какая холодная вода! и точно: я заметил, что в озере есть омуты, так и тянут книзу.

– - И сколько их, да еще у самых берегов! А кто не знает этого озера, доплывет к берегу и думает, что земля,-- встанет, да провалится. Здесь да у дома только можно подойти к озеру, а то всё болото,-- ораторствовала цыганка, пока выкупавшийся выжимал свой сюртук.

– - Однако я озяб,-- сказал он,-- поеду скорее верхом, так согреюсь.

И щеголеватый господин свистнул. Лошадь, щипавшая траву невдалеке, прискакала к нему.

– - Так ты едешь? -- с расстановкой спросила цыганка.

– - Да; а что?

– - Так… а завтра? -- спросила цыганка после некоторого молчания.

– - Приеду, приеду; а ты будешь?

– - Да!

– - Ну, прощай!

И щеголеватый господин сел на лошадь и поскакал в лес, сказав:

– - До завтра.

Цыганка пробежала несколько времени за лошадью, как бы желая что-то сказать уезжавшему, но вдруг остановилась и, озираясь кругом, тихим шагом возвратилась на то место, где они сидели; медленно опустясь на траву, она склонила голову на грудь и впала в глубокую задумчивость, вертя в руках батистовый платок, который она то складывала, то развертывала. Цыганка так была погружена в какие-то размышления, что не замечала, как солнце жгло ее шею, руки и голову.

Пронзительный свист с озера вывел ее из задумчивости. Она улыбнулась, вглянула на солнце и, сев в лодку, быстро понеслась по озеру, громко распевая какую-то унылую песню. Другая лодка, выехавшая из осоки, догнала ее; в ней был цыган с рыбными снарядами.

– - Где ты была? -- спросил он ее.

– - В лесу.

– - Одна?

– - Да!

– - А его не было сегодня?

– - Нет!

– - Я так узнал, кто он такой!

– - Кто, кто? -- с живостью спросила цыганка.

– - Здешний барин, недавно приехал только.

Цыганка засмеялась.

– - Не веришь? ей-богу! -- говорил цыган.

И лодки разъехались. Цыганы весело заливались, распевая удалую цыганскую песню.

Летнее утро еще дышало упоительной свежестью, как в небольшой беседке, стоявшей в огромном саду, вдали от богатого барского дома, владетель его лениво потягивался на кушетке, на которой была накинута тигровая кожа. Беседка была убрана роскошно, несмотря на соединение в ней спальни, кабинета и уборной. Стены и потолок ее были обтянуты шелковой полосатой материей, белой с зеленым; на полу ковер с цветами, так хорошо сделанными, как будто они росли на зеленом лугу. Мягкие кресла, стол, шифоньерки, бюро -- одним словом, каждая игрушка дышала роскошью, удобством и вкусом. На лице лежавшего отпечатлелись следы жизни, полной довольства в эту минуту. Он о чем-то думал, беспрестанно улыбаясь. Его размышления были прерваны приходом лакея, которому скорее следовало бы взять хлыстик в руки, чем поднос с чаем, который он поставил на круглый стол, стоявший посреди комнаты, под огромной висячей лампой на потолке, и заваленный книгами, красками и карандашами для рисования.