Николай Некрасов - Мертвое озеро

– - Я буду с вас рисовать портрет! -- сказал Эжень, усаживаясь на траву против нее.

– - Я -- убирать ваши волосы! -- подхватила Софи.

– - Хорошо, хорошо! -- отвечала рассеянно mademoiselle Анет.

Через несколько минут составилась удивительная группа. Mademoiselle Анет, в своем белом утреннем капоте, с распущенными волосами, в которые Софи, стоя на скамейке, вплетала разные травы и цветы; другие дети, окружив mademoiselle Анет, облокотись локтями на ее колени, полные цветов и трав, и подпираясь рукою в щеку, смотрели на работу сестры своей. Эжень не рисовал, а внимательно глядел на склоненную голову mademoiselle Анет и на ее потупленные глаза. Во всей ее фигуре было столько страдания, что это даже пугало ребенка.

Этой группой любовались две особы: Марк Семеныч и Тавровский. Они друг друга не замечали, потому что их разделяли кусты. Марк Семеныч первый приблизился. Mademoiselle Анет сконфузилась, стала собирать волосы; но Марк Семеныч остановил ее, сказав:

– - Останьтесь так одну минуту, и вы, дети! Покажи, Эжень, твою работу! -- И он взял портфель от сына, сев возле него, и продолжал: -- Позвольте ему поправить его ошибки.

– - Вот картина, достойная кисти великого художника,-- сказал Тавровский, явясь неожиданно из-за кустов посреди глубокой тишины.

Все вздрогнули, a mademoiselle Анет слабо вскрикнула. Марк Семеныч с сердцем заметил:

– - Вы всех перепугали и…

– - …нарушил такую славную картину. Я завистлив и хочу тоже наслаждаться, как и вы,-- сказал Тавровский, усаживаясь с другой стороны Эженя.

Mademoiselle Анет проворно завернула волосы; но их небрежность имела свою прелесть.

– - Вы рано встали сегодня! -- сказал Марк Семеныч Тавровскому, который отвечал ему:

– - Да и вы не поздно.

– - Я всегда так встаю.

– - И очень понятно.

И они оба замолчали. Mademoiselle Анет встала и объявила детям, что пора идти в детскую. Марк Семеныч и Тавровский последовали за ней. Но каково было общее удивление, когда вдали показалась фигура Надежды Александровны. Все переглянулись, а дети с удивлением восклицали:

– - Maman, maman встала!!

Марк Семеныч пошел вперед. Надежда Александровна сухо кивнула ему головой на его приветствие и не подала ему руки. Она прямо шла к mademoiselle Анет, шедшей с Тавровским; и, не отвечая на поклоны, она заносчиво спросила:

– - Отчего дети не в классе и не с мисс Бетси?

– - Почему они не за классом? я думала, что дети устали после…-- начала mademoiselle Анет, но ее перебила Надежда Александровна:

– - А вы думаете, что они не устали быть ширмами?

– - Надинь! -- взяв жену за руку, сказал Марк Семеныч.

– - Оставьте! мне надоело!

– - Приди в себя! дети! -- говорил Марк Семеныч, изменяясь в лице.

Тавровский напевал что-то и рассматривал паутину на кусте.

– - Mademoiselle Анет, прошу вас прекратить утренние прогулки с детьми -- задыхаясь, сказала Надежда Александровна.

– - Дети, посмотрите, как паук наслаждается мучениями бедной мухи! Не правда ли, как он отвратителен? его надо раздавить! -- сказал Тавровский.

Надежда Александровна побледнела. С минуту она стояла, как бы пораженная чем-то,-- и вдруг она, зарыдав, побежала от аллеи. Странно было видеть эту гордую, насмешливую женщину с повелительными манерами, которая теперь бежала в слезах, как молоденькая девочка.

– - Что с ней? -- как бы не понимая, что делается вокруг него, пугливо произнес Марк Семеныч.

– - Нервный припадок! -- покойно отвечал Тавровский.

– - Идите скорее к ней! -- сказала mademoiselle Анет Марку Семенычу и Тавровскому, а сама быстро пошла с детьми из саду. Сдав детей мисс Бетси, mademoiselle Анет вошла к себе и застала Марка Семеныча совершенно убитого, который при ее появлении в отчаянии воскликнул:

– - Друг мой!

– - Марк Семеныч, я должна оставить ваш дом! -- решительно произнесла mademoiselle Анет.

– - Нет, нет, вы этого не сделаете! это невозможно,-- с ужасом сказал Марк Семеныч.

– - Однако после всего, что я слышала от Надежды Александровны, я разве могу остаться?

– - Неужели я в вас ошибся? неужели у вас нет настолько сострадания ко мне? О нет, нет! я не пущу вас из моего дома! я заставлю уважать вас!

– - Марк Семеныч! -- пугливо вскрикнула mademoiselle Анет, потому что лицо его пылало, слезы текли по его полным щекам; он вдруг упал в креслы, стал рыдать, ломая себе руки. Припадок чувствительности повторился, только еще сильнее, чем в дороге.

Mademoiselle Анет сама плакала, подавая ему воды. Он схватил ее руки и, упав на колени, торжественно сказал:

– - Я… я прошу у вас жертвы.

– - Что могу я сделать?

– - Забудьте всё и простите ей.

– - Марк Семеныч…

– - Сжальтесь! я начинаю терять рассудок!

И Марк Семеныч пугливо схватил себя за голову. Он полусидел на полу.

– - Марк Семеныч! Марк Семеныч! я на всё согласна, придите в себя,-- плача, говорила mademoiselle Анет.

Марк Семеныч медленно встал, оправил волосы; пройдясь несколько раз по комнате, он сел на диван и указал на место возле себя mademoiselle Анет, которая молча повиновалась. После некоторого молчания Марк Семеныч мрачно спросил:

– - Я вчера еще желал спросить вас, считаете ли вы меня за человека, преданного вам искренно?

– - Да!

– - Значит, я могу надеяться, что вы будете отвечать мне откровенно?

– - Да!.. -- не так утвердительно произнесла mademoiselle Анет.

Марк Семеныч тяжело вздохнул, лицо его покрылось бледностью, и он невнятно сказал:

– - Вы… вам нравится Тавровский?

Mademoiselle Анет инстинктивно готовилась к такому вопросу, но не могла не покраснеть, услышав его, и молчала, потупив глаза.

– - Это Дон-Жуан с холодным сердцем; я много знаю случаев…

– - К чему вы мне сделали такой вопрос? разве я подала повод? -- гордо перебила его mademoiselle Анет.

– - О, сохрани вас боже! -- пугливо проговорил Марк Семеныч и, подумав с минуту, продолжал: -- Но вы сами сознаетесь, что этот человек имеет столько разных орудий для своих жертв, что трудно не попасть в его сети.

– - Я не так молода и неопытна, чтоб не заметить этих сетей, если бы даже они были сотканы из паутины.

– - О, не говорите мне этого! Я знал его победы над такими женщинами, которые его ненавидели и… Впрочем, к чему всё это я говорю! вашего слова для меня достаточно. Я покоен: ваша дружба ко мне теперь доказана…

И Марк Семеныч, почтительно пожав руку mademoiselle Анет, вышел из ее комнаты.

Не без страха вошла в столовую mademoiselle Анет и была очень довольна, что хозяйка дома не явилась к столу. Марк Семеныч был весел, но, к удивлению mademoiselle Анет, после обеда, в семь часов, поехал в клуб. Уложив детей спать, mademoiselle Анет возвратилась к себе и нашла на столе записку: она была от Тавровского; вот ее содержание:

"Принимая участие в вашем настоящем положении, я решаюсь известить вас, что есть лицо, способное наделать вам таких оскорблений, которые ничем нельзя загладить. Я беру на себя смелость дать вам совет. Оставьте немедленно этот дом; скажу еще проще: не выходите из своей комнаты ни к чаю, ни к столу… даже если за вами будут присылать. Будьте благоразумны: последуйте моему совету. Если же вы желаете меня видеть и лично услышать причины, почему я решаюсь давать советы, то вы можете меня известить, положив записку на вашу лестницу в сад, на шестой ступеньке внизу" и пр. …