Николай Некрасов - Мертвое озеро

– - Зато я не имею денег!

– - Да эти достоинства уравновешивают вас с первыми богачками на свете.

– - Не все так думают, как вы; всего прежде требуют от девушки приданого.

– - А вы собираетесь замуж? -- быстро спросил Тавровский.

– - Может быть! -- лукаво отвечала Зина.

– - Ну что же, очень умно сделаете: тетушка уже стара…

– - И не так щедра, чтоб надеяться быть вознагражденною за все жертвы,-- подсказала Зина.

– - Да, она вас решительно не понимает!

– - Вы всё шутите, Павел Сергеич, а я пришла очень серьезно поговорить с вами.

– - За чем же дело стало? Я готов!

И Тавровский подвинул свой стул ближе к Зине, которая жалобно начала:

– - Павел Сергеич, вы знаете, что я девушка бедная и…

– - Знаю, очень знаю, что вы дочь дворецкого! -- подхватил Тавровский.

Зина изменилась в лице, но подавила в себе злобу и, придав своему лицу вид угнетенный, продолжала:

– - У меня нет никого, кто бы защитил меня, о моей участи некому позаботиться, я сама должна быть себе и матерью и защитником.

Тавровский, покачивая головой, произнес:

– - Ну-с?

– - Я пришла… к вам… с маленькой просьбой.

– - С какой? -- с удивлением воскликнул Тавровский.

– - Вы не догадываетесь? -- лукаво смотря на Тавровского, спросила Зина.

– - Нет! -- серьезно отвечал Павел Сергеич.

– - Говорят, будет очень скоро ваша свадьба?

– - Да, я постараюсь устроить ее как можно скорее.

И Тавровский вопросительно глядел на Зину, которая, приняв плаксивую мину и потупив глаза, спросила:

– - А вы обо мне не подумали?

– - Что же мне думать об вас?

– - Павел Сергеич! я надеялась на вашу деликатность! -- обиженно отвечала Зина.

– - Нет ли у вас еще каких других надежд?

– - Да! и на вашу щедрость,-- незастенчиво и любезно улыбаясь, сказала Зина.

– - На мою щедрость? Гм!.. нет! я стал скуп.

– - С тех пор как женитесь на миллионерке.

– - С чего же вы взяли, что она миллионерка? -- смеясь, спросил Тавровский.

– - Не притворяйтесь; я видела сама с вашей тетушкой документы в руках ее братца!

На последнем слове Зина сделала сильное ударение.

– - Прибавьте: молочного! -- резко заметил Тавровский.

– - Да, молочного.

И Зина рассказала Тавровскому подробно о богатстве его невесты, что было совершенной новостью для Павла Сергеича и, разумеется, очень приятною. Зина продолжала:

– - Вот видите, какой вы богач, и не хотите бедной девушке дать средства к существованию.

– - А-а-а, так вот к чему всё клонилось! Зачем же вы столько лавировали? а? Я люблю прямоту.

– - Извольте! я скажу вам прямо, что надеюсь получить от вас сумму денег, которая вас не стеснит, а мне будет очень кстати,-- говорила шутливо Зина, как будто дело шло о самой ничтожной вещи.

– - Позвольте узнать, какие вы имеете права просить у меня денег? -- запальчиво спросил Тавровский, отбросив совершенно шутливый свой тон.

Зина как бы сконфузилась, потупила глаза и потом, быстро подняв их,-- вероятно, чтоб более придать им эффекта,-- устремила их печально на Павла Сергеича и тихо сказала:

– - Спросите вашу совесть…

– - Она мне говорит, что гроша не следует давать! -- презрительно отвечал Тавровский.

Зина побледнела. Злоба, казалось, душила ее; но она победила ее и через минуту молчанья кротко, но твердо сказала:

– - Если вы так бесчеловечны, что не хотите признать моих прав, я… я обращусь к другим: может быть, в бедной девушке и примут участие.

– - К кому же вы намерены обратиться?

– - Говорят очень много хорошего о вашей невесте… Она…

– - Ну нет-с! вы ее должны оставить в покое. Слышите: не сметь!! -- энергически произнес Тавровский.

Глаза его засверкали; он гордо глядел на Зину, которая с наивностью спросила:

– - Почему?

– - Я этого не хочу!!

– - Что же мне делать! -- в раздумье говорила Зина, как бы рассуждая сама с собой.-- Я так низко стою во мнении вашей тетушки, да, верно, и вашей невесты, что кого могу я обидеть, если обращусь с просьбой о помощи мне, бедной девушке. Павел Сергеич, подумайте, мне нечего терять. Я привыкла ко всему и, бывши еще ребенком, часто слышала, что меня могут выгнать каждую минуту из вашего дома.

– - И хорошо бы сделали! -- проворчал Тавровский.

Зина вздрогнула и, изменив тон своего голоса, язвительно сказала:

– - Значит, я ровно ничего не теряю. Моя неопытность…

– - Говорите скорее! во сколько вы цените ее? -- сердито сказал Тавровский, подвинув свой стул к письменному столу, у которого они сидели.

Зина, злобно улыбаясь, отвечала:

– - Я полагаюсь на вас.

– - Я думаю, цена будет очень дорогая, если вы согласитесь на пять тысяч? -- серьезно спросил Тавровский.

Зина закусила губы и, задыхаясь, сказала:

– - Вы знаете очень хорошо, что такую сумму можно было бы предложить вашим нянюшкам.

– - Сколько же? -- бросая перо, спросил Тавровский.

– - Я желаю пятьдесят тысяч! -- отвечала резко Зина.

Тавровский вскрикнул с ужасом:

– - Пятьдесят тысяч?!.. Я, верно, ослышался!

– - Павел Сергеич, прошу без шуток! -- горячась тоже, воскликнула Зина.

– - Какие шутки! до шуток ли? я не могу опомниться! пятьдесят тысяч!!.. Полноте! согласитесь наполовину!.. Да этак, я уверен, не запрашивают и на Щукином дворе!!

Зина вся задрожала и вскочила с своего места.

– - Куда вы? -- удерживая ее за руку, покойно спросил Тавровский.

– - Оставьте меня! Я не могу более выносить подобные оскорбления.

– - Садитесь.

И Тавровский усадил Зину на прежнее место и, взяв бумагу и перо, сказал:

– - Вот вам пятьдесят тысяч, и надеюсь, что они с излишеством всё выкупят.

Тавровский стал писать. Зина сказала ему, встав и раскланиваясь:

– - Не трудитесь: я теперь их не приму от вас…

Тавровский посмотрел на Зину, она на него; с минуту они любовались друг другом, и когда Зина насмешливо присела ему, Тавровский вскочил, запер дверь и, спокойно возвратись с Зиной к столу, посадил ее перед ним, подвинул к ней чернила и бумагу, дал ей перо, а сам, подойдя к звонку, сказал очень решительно:

– - Зиновья Михайловна, извольте написать ко мне письмо, что вы просите у меня прощенья за ваше намерение наделать мне неприятностей и что цель ваша была денежный расчет. Я вам не советую ссориться со мною,-- продолжал Тавровский, заметив, что Зина отбросила перо:-- Я поступлю жестоко. Я попрошу сюда сейчас же Наталью Кирилловну, которая…

Зина поспешно стала писать, а Тавровский, смеясь, стоял за ее стулом, следил за ней и одобрительно говорил:

– - Хорошо! вот так! ваше имя теперь…

И когда Зина встала со стула, Тавровский взял записку, спрятал в карман и сказал:

– - Вы знаете, Зиновья Михайловна, я не люблю сцен…

– - Бог и добрые люди не дадут в обиду бедную девушку! -- торжественно произнесла Зина.

– - Всё-таки советую вам беречься. Вот вам записка: явитесь к моему управляющему, и вы будете удовлетворены.