Николай Некрасов - Мертвое озеро

Завершающий том романа (части одиннадцатая--пятнадцатая) включает в себя целую часть, написанную в особом ключе,-- повесть о гувернантке мадемуазель Анет (бывшей Любской), не устоявшей перед ухаживаниями Тавровского. Барышня с изысканными манерами и ее настойчивый соблазнитель мало похожи на одноименных героев, выведенных в прочих главах романа. Другие действующие лица части четырнадцатой -- подверженный нервическим припадкам Марк Семеныч и его жена Надинь, рафинированная светская дама,-- полностью обособлены от остальных персонажей.

Части одиннадцатая и двенадцатая тома третьего слагаются в композицию, подобную той, которая наблюдалась в томе втором: новые герои, появляющиеся в этих частях, встречаются с прежними, и это определяет последующее развитие действия. В части одиннадцатой, начинающей том третий, главная роль принадлежит Генриху Кнаббе, отправившемуся с хозяйскими деньгами в другую губернию и ограбленному попутчиком. События, описанные в части двенадцатой, завершают этот сюжет. Авторская принадлежность этих частей романа одному исполнителю самоочевидна, так же как и их художественная близость к главам с участием Ивана Софроныча в томе втором.

В частях тринадцатой и пятнадцатой действуют персонажи предшествующих томов: Любская, расстраивающая свадьбу Тавровского, Федор Андреич, попадающий в услужение к Любской, Остроухов, ее обличающий, Наталья Кирилловна, умирающая от удара, Тавровский, отомстивший Любе за ее бегство из его дома, в, наконец, Люба, кончающая самоубийством в пучине Мертвого озера. Характеристики этих героев полностью соотносятся с прежними, в первом и во втором томах, и позволяют считать все три тома, за исключением части четырнадцатой, в целом принадлежащими одному исполнителю.

В эпилоге представлены Любская, вышедшая замуж за Петрушу, Тавровский, кончающий свои дни в деревне, Зина, также нашедшая себе мужа, Переваленко-Зацепу, Гриша, женившийся на Насте, и Иван Софроныч, благоустроивший берега Мертвого озера. Едва ли сомнительно, что автором эпилога было лицо, которому принадлежит рассказ об этих же персонажах в основном тексте романа.

Таким образом, представляется вероятным, что почти все части романа написаны одним автором. Этот вывод, казалось бы, согласуется с утверждением Панаевой о том, что она была почти единственным автором текста. Однако другие аргументы косвенного характера говорят более в пользу авторства Некрасова, нежели Панаевой.

В объявлении о предстоящей публикации "Озера смерти" (см. выше, с. 249) фамилия Некрасова значится первой. Следовательно, Некрасов изначально предполагался главным участником совместного начинания. Разумеется, и позднее Панаева не могла взять на себя разработку замысла в целом и основную работу по его осуществлению. Это было выше ее возможностей.

Некоторые части и главы романа безусловно могут быть атрибутированы Некрасову уже потому, что в них отразился его жизненный опыт, отчасти преломившийся в других его художественных произведениях и не совпадающий с наблюдениями Панаевой.

Картины дворянского поместного быта, представленные в части шестой романа, написаны человеком, знающим этот быт досконально, т. е. Некрасовым {Панаева, выросшая в столице, поверхностно знала помещичью жизнь -- по непродолжительным наблюдениям в 1839 и 1846 гг., когда она побывала в Казанской губернии, где находилось имение ее мужа.}. Это видно и из весьма многочисленных примет ярославского имения Некрасовых в описании деревеньки Овинищи, из отголосков семейных преданий в характеристиках персонажей, из аналогий с обликом отца и других родственников, из антропонимических перекличек (см. выше, с. 263-- 264). К биографическим соответствиям прибавляются литературные параллели: убитый громом пастух (глава XXIX части шестой) упомянут в "Деревенских новостях" (1860), знахарка, жившая в околотке (глава XXXII той же части), -- в "Знахарке" (1860). Фамилия Понизовкин перешла к герою поэмы "Горе старого Наума" (1874).

Описание табачной фабрики, сцены охоты и развлечений на островах, история ограбления Генриха Кнаббе -- содержание части одиннадцатой -- сюжеты, доступные лишь Некрасову.

Некоторые главы в других частях также являются бесспорно некрасовскими по их содержанию.

Только Некрасов мог описать кофейную близ театра (глава XIV части третьей), куда были вхожи лишь мужчины. Только ему могло принадлежать описание холостяцкой актерской квартиры (глава XVIII части четвертой).

Ряд глав содержит подробное описание игры в банк (глава XXXVI части седьмой, глава XLIX части десятой) -- их автором мог быть только Некрасов.

Некрасову -- но не Панаевой -- был хорошо известен, вплоть до самого "дна", мир городского захолустья, к которому он испытывал интерес с самого начала своей литературной деятельности {См., например: Глинка Ф. С. К биографии Н. А. Некрасова. -- ИВ, 1891, кн. 2, с. 585--586.}. Сцена бедных похорон (глава IV части первой), эпизоды труженической жизни Ани, проживающей в меблированных комнатах и торгующей куклами возле Гостиного двора (глава XXIV части четвертой), описание квартиры Щекоткиных (глава XXV части пятой), рассказ о благотворительной поездке Тавровского в Измайловский полк (глава LVII части двенадцатой), образ бедного переписчика пригласительных билетов, жителя Коломны (глава LVIII той же части),-- весь этот жанрово-бытовой фон знаком по прежним произведениям Некрасова -- "Повести о бедном Климе" (1841--1848), "Жизни и похождениям Тихона Тростникова" (1843--1848) и "Трем странам света". Некоторые из зарисовок, образующих этот фон, варьируют или полностью повторяют прежние. Аня, изготовляющая на продажу игрушки, добывает средства к существованию тем же трудом, что и герой "Жизни и похождений Тихона Тростникова" (см.: наст. изд., т. VIII, с 123). Параша, героиня того же произведения, -- прямая предшественница Ани в ее петербургском обличий. Визит Тавровского в бедный домик Измайловского полка -- сюжетная подробность, подсказанная наблюдениями Некрасова над деятельностью Общества посещения бедных, куда он вступил в 1851 г. Случайно встретив в домике Гришу, Тавровский застает его за попыткой закрасить чернилами белые нитки на сапоге. Подобная сцена впервые появляется в рассказе Некрасова "Без вести пропавший пиита" (1840) (см.: наст. изд., т. VII, с. 45--46, 542) и повторяется в "Жизни и похождениях Тихона Тростникова" (см.: наст. изд., т. VIII, с. 90, 729). О том же -- как о биографическом факте -- Некрасов однажды вспомнил позднее {См.: Успенский Н. Воспоминание о Н. А. Некрасове (письмо в редакцию).-- Иллюстрированная газ., 1878, 5 февр., No 6.}. Фамилия названного выше героя -- Грачев -- вновь возникла в романе Некрасова "Тонкий человек, его приключения и наблюдения".

О Некрасове напоминают некоторые чисто мужские заметки, например о цыгане, который затягивается сигарой, как трубкой (глава XXXIX части восьмой), а также характерные для Некрасова житейские наблюдения, например о пресыщении удовольствиями молодости (вторая подглавка эпилога).