Николай Некрасов - Мертвое озеро

– - Ваш Петр; он сказал мне, что ему отдала какая-то девушка.

– - Боже! сколько таинственности из пустяков!

– - Однако эти пустяки устроили ваш отъезд и иного доставили мне неприятностей и слез.

– - Не забудьте, сколько тому лет прошло! и неужели вы теперь стали бы плакать?

– - О нет, ручаюсь вам, я способна теперь только других заставлять плакать.

– - Сколько в вас перемен! Вы для меня совершенно новое лицо.

– - Если я изменилась в хорошую сторону, то вы можете гордиться: я считаю вас моим наставником.

Разговор был прерван гостями, приглашавшими их продолжать игру.

Наталья Кирилловна еще спала, а уже в доме ее происходила страшная суета по случаю приезда Тавровского. После долгих объятий племянника с теткой последняя подала сигнал приживалкам, чтоб они в свою очередь поздоровались с приезжим.

С писком, со слезами кинулись на племянника приживалки, стараясь непременно поцеловать его руку, которую он прятал.

– - Ах, наша радость! солнце! благодетель, красавец, картинка! драгоценный! -- такими восклицаниями осыпали его приживалки.

Ольга Петровна, подергивая ушами, сделала красноречивое приветствие, сохраняя всю важность главной приживалки в доме.

Наталья Кирилловна обратилась к своей любимице и строго сказала:

– - Зина, а ты что не здороваешься? поди поцелуй руку у Павла Сергеича. Ты узнал? -- прибавила она, обращаясь к племяннику: -- Это ведь дочь твоего дядьки.

Зина побледнела и, выступив немного, сделала почтительный реверанс.

– - Я руку приказываю тебе поцеловать ему! Что ж ты? -- грозно заметила Наталья Кирилловна.

– - Тетушка! -- с упреком воскликнул Павел Сергеич, и, взяв дрожащую руку Зины, он поцеловал ее.

Зина вся вспыхнула; приживалки зашептались. Наталья Кирилловна обиделась и сказала племяннику:

– - Что это? ты целуешь у ней руки!

– - Так позвольте, я поцелую ее, как целовал ребенком.

И Павел Сергеич нагнулся поцеловать Зину, которая уклонилась и, сделав реверанс, лукаво улыбнулась.

Ольга Петровна задыхалась, смотря на Зину, удостоенную такой чести от Павла Сергеича, и потом тихонько говорила в девичьей:

– - Ну, мойте свои руки: может быть, Павел Сёргеич и у вас поцелует руку!

– - Хи! хи! Мы барышни, что ли! -- восклицали горничные.

– - Да ведь поцеловал же у этой интриганки! И какой он стал нехороший!

Но неудовольствие Ольги Петровны на Павла Сергеича не имело последствий; сама же она старалась заговаривать с ним и услуживать ему. Впрочем, всё глядело в глаза приезжему, и чуть не до драки доходило между приживалками, если он просил подать что-нибудь за столом.

Наталья Кирилловна, привыкшая к грубым формам, в которых домашние подносили ей лесть, оставалась довольна внимательностью приживалок к племяннику и говорила ему:

– - Видишь, как они тебя любят!

И она сделала только выговор Грише, будто бы он сухо встретил своего родственника, хотя оба они, и Павел Сергеич и Гриша, встретились очень дружески. Зина очень понравилась Павлу Сергеичу, тем более что это было единственное молодое, небезобразное лицо между старыми девами, населявшими дом. Он часто за обедом обращался к ней с услугами и заговаривал. Но Зина едва отвечала ему, и раз, встретив Павла Сергеича в пустой зале, Зина робко сказала ему:

– - Ради бога, будьте осторожнее!

– - Как? -- спросил удивленный Павел Сергеич.

Зина, озираясь, боязливо отвечала шепотом:

– - Со мной!

– - Отчего?

– - Я после скажу…

И Зина хотела уйти, но Павел Сергеич удерживал ее за руку. Зина, вся задрожав, умоляющим голосом сказала:

– - Ах, пустите меня!

– - Сейчас! только скажите мне, что значат ваши слова?

Павел Сергеич заинтересовался таинственностью слов Зины, которая, вырвав свою руку, побежала от него, скороговоркой сказав:

– - Вечером, в беседке.

После ужина, когда Наталья Кирилловна улеглась спать, Зина побежала в сад, и прямо в беседку. Она была в сильном волнении, ходила взад и вперед по беседке, бросалась на диван, вздыхала тяжело,-- но, заслышав шаги, встрепенулась, кинулась к раскрытому окну и приняла грациозную позу. Зина делала вид, что не слышала, как вошел Павел Сергеич в беседку, и когда он уже подошел к ней близко, она пугливо вскрикнула.

– - Чего вы испугались? -- спросил Павел Сергеич, смотря Зине в глаза, блиставшие в полумраке светлой весенней ночи.

Зина, помолчав, сказала с наивной улыбкой:

– - Не правда ли, я страшно неосторожна? но для спокойствия дома я готова решиться на всё…

И она вдруг изменила свой голос и с ужасом спросила:

– - Ну а если кто узнает в доме, что я была здесь?

– - Никто не посмеет вам ничего сделать, если вы мне позволите быть вашим защитником!

И Павел Сергеич взял Зину за руку, которую она с чувством пожала, сказав:

– - О, я теперь не так боюсь вас…

И Зина, не окончив фразы, потупила глаза.

Посидев молча, Павел Сергеич спросил Зину:

– - Что же, вы мне хотели сказать причину,-- почему вы лишаете меня удовольствия говорить с вами?

– - Даже глядеть на меня,-- подхватила с наивностью Зина.

– - Это слишком! -- смеясь, заметил Павел Сергеич.

– - Нисколько! вы забыли, верно, характер вашей тетушки и не знаете, как погибла в этом доме одна девушка, бедная, как и я, от интриг и наговоров.

– - Что же насказали о ней тетушке?

– - Я уж и не знаю каких ужасов на нее не взводили. А вся ее вина была в том, что она немного говорила и смеялась с Гришенькой; а тетушке вашей насказали, будто бы она завлекает его, чтоб он женился на ней.

Павел Сергеич улыбнулся и сказал:

– - Ну, будьте покойны: тетушка не поверит никому, если вздумают взводить такие нелепости на меня.

– - Да мне-то нисколько не легче будет. Гришенька остался у тетушки, а несчастной уже нет в доме. Она должна была идти к отцу, который ровно ничего не имеет.

– - А хороша была она? и Гриша был влюблен в нее?

– - Не спрашивайте меня: я ничего не знаю.

– - Так вы боитесь старых сплетниц?

– - Неужели вы не видите почему? -- с ужасом воскликнула Зина.

– - Причина очень недостаточная для того, чтоб я лишился удовольствия говорить с вами; но, если вы прикажете, я исполню это, только позвольте мне хоть глядеть на вас.

И Павел Сергеич устремил свои проницательные глаза на Зину, которая потупилась и весело сказала:

– - Я довольна и тем, что вы согласились со мной не говорить; а то, может быть, само собой придет.

– - Вы меня оскорбляете! Неужели вы думаете, что я профан какой-нибудь! Нет, такие глаза, как ваши, не скоро забываются.

– - Зачем вы смеетесь надо мной? -- вскочив с места, оскорбленным голосом сказала Зина.

Павел Сергеич долго не мог уверить Зину, что он сказал серьезно.

– - Прощайте! мы в последний раз говорили с вами! -- сказала Зина.