Лев Гинзбург - Избранное

Приближался приговор, финал процесса. Допрошены были Сургуладзе, Буглак, Дзампаев. Жирухин продурачился целый день на допросе - коршунами кинулись на него Еськов и Скрипкин, стали изобличать, и Скрипкин, измаявшись с Жирухиным, наконец просипел:

- Стыдись! У тебя ж высшее образование!..

Постепенно интерес к подсудимым со стороны публики стал ослабевать: эпизоды повторялись, все уже было в основном ясно. И подсудимые тоже попривыкли к своей скамье и к процедуре суда - каждый день их привозили в Дом офицеров, как на работу, и они эту работу выполняли в меру своих способностей и "совести", причем почти не сомневались в том, какой будет приговор, так как день за днем на них глыбами наваливались факты, выбраться из-под которых невозможно. Только Псарев все еще никак не оттаивал.

Председательствовал на процессе полковник Малыхин, человек спокойный и опытный. Псарева он решил "взять" логикой. Его допрос в моих отрывочных записях выглядит так:

...Председательствующий. Так где же вы попали в зондеркоманду?

Псарев. В Ростове.

Председательствующий. Вы обвиняетесь, Псарев, в том, что уже в Ростове участвовали в расстрелах населения.

Псарев. Это неправда. При мне в Ростове не было ни арестов, ни расстрелов.

Председательствующий. Так для чего же тогда существовала зондеркоманда?

Псарев. Я не знаю.

Председательствующий. Скрипкин, подойдите к микрофону. Речь идет об участии Псарева в расстрелах в Ростове. Что вы знаете по этому поводу?

Скрипкин. В Ростов я прибыл в июле 42-го года, вместе с Федоровым-взводным. Первого, кого я встретил из русских предателей во дворе зондеркоманды, так это Псарева. Потом во время расстрела мы стояли с ним рядом.

Председательствующий. Вы не ошибаетесь?

Скрипкин. Это впервые в жизни, когда я этот кошмар увидел, разве такое забудешь? Там была вся команда.

Председательствующий. Слышали, Псарев? Что скажете?

Псарев. Я отрицаю. Скрипкин меня оговаривает.

Председательствующий. В чем же дело, Псарев?

Псарев. Я не знаю. Я там не был. Я бы сам признался, без него...

Председательствующий. Как вы попали в Краснодар?

Псарев. Нас ехало человек десять, две машины с немцами и переводчиками. В Краснодаре еще шли бои, город еще не был взят, и машины гестапо расположились в нескольких километрах, развернулись на всякий случай ходом на Ростов. Ждали, пока займут город.

Вступили в Краснодар, в бывшее отделение милиции по улице Коммунаров. Офицеры сразу же побежали искать внутреннюю тюрьму. В Краснодаре я также нес караульную службу.

Председательствующий. Кем же вы были, зачем приехали?

Псарев. Мы были вроде полиции, только назывались так - гестапо...

Председательствующий. Но кто вами командовал? Кто были ваши командиры?

Псарев. Переводчики. Командиров прямых не было.

Председательствующий. Что же вас, из города в город переводчики возят и нет никакого командира?

Псарев. Не было.

Председательствующий. Значит, самый главный начальник у вас переводчик? Он вас возит, решает, когда вступать в Краснодар?

Псарев. Нет, были и офицеры.

Председательствующий. Наконец-то. Какие ж это офицеры? Вам-то что-нибудь сказали, зачем вы приехали, что будете делать?

Псарев. Нам ничего не говорили, но мы так поняли, что будем охранять помещение.

Председательствующий. Пустое помещение? А чем же офицеры занимались?

Псарев. Не знаю.

Председательствующий. И никого не приводили, не расстреливали?

Псарев. Нет.

Председательствующий. И это называлось гестапо? Собралась группа бездельников, кормят вас, поят, и вы ничего не делаете? Гестапо в Краснодаре пустую тюрьму охраняет!

Псарев. Я узнал потом, что туда стали доставлять заключенных.

Председательствующий. Это другое дело. Так вот: вы обвиняетесь в том, что с вашим участием в Краснодаре были расстреляны сотни мирных граждан. Вам ясно обвинение? Признаете себя виновным?

Псарев. Нет.

Председательствующий. Но что вы были в Краснодаре, это установлено. И вы ничего не знали?.. В августе 42-го года вы и другие в противотанковом рву расстреляли тридцать человек.

Псарев. Не знаю ничего.

Председательствующий. Еськов! Что вы скажете по этому поводу?..

Еськов с готовностью вскакивает: он уже в "активе" и доволен тем, что суд то и дело обращается к нему за уточнениями.

Еськов. Участвовал Псарев! Ты Юрьева помнишь? Высокий, седой эмигрант Юрьев. Он и возглавлял эту операцию. Ему захотелось лично пострелять тех, кого должны были удушить. Вот он и взял тридцать человек, вывез в ров - сам стрелял, потом нам приказали...

Председательствующий. Слышали?

Псарев. Слышал. Это неправда. Я не был...

Председательствующий. Дальше вы обвиняетесь в том, что в поселке Гайдук раздевали, подталкивали в ров, стреляли и закапывали даже живых. В течение двух дней расстреляна была тысяча человек...

Псарев. Я только наблюдал эту сцену, сам не участвовал. Помню, выехали из Новороссийска по направлению к Гайдуку, свернули вправо или влево, метров четыреста. Там уже стояла группа наших офицеров: Эмиль, Упру, Николаус, помощник шефа - такой старый, похожий на Гитлера, морда перекошена, а среди переводчиков - Оберлендер. Вскоре пришел первый автобус - бывшая "скорая помощь". Не доезжая метров пятнадцати, стали ссаживать по пять человек. Людей заставляли раздеваться, подводили к тому месту, где стояли офицеры. Раздавались очередя. Так я впервые увидел этот ужас. Когда первую машину расстреляли, принялись за вторую... Под конец дня шеф заставил закапывать трупы. Я очень испугался, мне страшно было, и тогда Федоров сказал: "Ну ладно, грузи вещи..." А Еськов стоял около машин, стаскивал людей и подгонял ко рву. Некоторых за руку тащили переводчики...

Председательствующий. А сами вы что в это время делали?

Псарев. Я стоял в оцеплении.

Председательствующий. Еськов!..

Еськов. Правильно Псарев говорит, он стоял в оцеплении. Но в каком оцеплении? Подвозят автобус, они окружат его, заставляют раздеваться, гонят людей к траншее и расстреливают. И я стрелял. Куда ж денешься?

Председательствующий. Так, Псарев?

Псарев. Нет, он наговаривает.

Еськов. Что ж я, на себя самого наговариваю? Вон позови психиатра, пусть проверит, - может, я с ума сошел?..

Судья чуть улыбается, и в публике легкий смешок.

Подсудимые заволновались: вот черт Еськов, подобрал-таки ключ, пожалеет его Малыхин, и уже Сухов тянет руку, тоже проявляет "активность" и ехидно вонзает в Псарева вопросец:

- А скажите-ка, Псарев, на какой день по вашем приезде началась операция?

Но получается это у него неуклюже, и вопрос его ни к чему, и Малыхин этот вопрос отводит...

И так во всех деталях уточняется сцена расстрела в Гайдуке - кто где стоял и кто что делал, и все эти детали чрезвычайно важны потому, что решается вопрос о жизни и смерти.