Андрей Смирягин - Корки

— Папа, папа, не надо меня шлепать! — закричал сынишка. Но папа-комиссар достал маузер и шлепнул сынишку.

— Сидите, сидите, не вставайте, — сказал старенький профессор, заходя в женский туалет.

Проснувшись утром, я подумал: «А почему бы мне не сходить на работу?» И не сходил…

В молодости была изнасилована, что стало самым ярким впечатлением в ее жизни.

Родился в рубашке — в одной рубашке и помер.

«А вот хрен редьки не слаще», — подумала проститутка, кушая редьку.

Наступила глубокая осень. Все омерзело. Червяки, червячихи со своими червячатами снялись с наползанных мест и двинулись на юг.

«Своя ноша не тянет» — ободрил преступника палач перед тем, как его повесить.

Он клал на тарелку кусок сардельки, горчицу и хлеб. Одновременно почему-то все никогда не кончалось. Например, кончалась горчица, оставались сарделька и хлеб. Приходилось докладывать горчицы. Или кончалась сарделька, но оставались горчица и хлеб. Приходил ось брать новую сардельку.

Так и в жизни: и жрать давно не хочется, и остановиться никто не может.

— Поговорим об удовольствиях. Я, например, обожаю женские ножки!

— А по мне телячьи гораздо лучше.

— Вы что, гурман?..

— Нет, я — зоофил.

Старушка-филолог проходит мимо стройки. Внезапно ее останавливают голоса строителей. Один снизу кричит крановщику:

— Эй, Вась, тра-та-та твою так, вируй помалу.

— Молодой человек, извините, что я вмешиваюсь в вашу беседу, но вы не совсем точно употребляете данное выражение. Оно должно звучать скорее так: «Эй, Вась, тра-та твою так-то, вируй по тра-та твою малу».

Возле голландского посольства, где с утра до вечера толпились советские евреи, получающие визу на выезд, стоял пивной ларек. Пиво отпускали в бумажные стаканчики. Естественно, вокруг урны, в которую надо было бросить использованные стаканчики, было много брошенных мимо. И тогда кто-то, у меня есть сильные подозрения, что это был продавец пива, написал на урне белой краской: «Таки трудно бросить стаканчик в урну?"»

— Чего это ты решил носки постирать?

— Да спать мешают. По ночам светиться стали.

Целый день ходил за мной, предлагая дружбу. Я было подумал «голубой», а оказалось — американский шпион.

Из рассказа насильника: «Она мне брызнула в лицо слезоточивым газом из баллончика. И вот я ее насилую, а сам плачу, и плачу, и плачу…»

Идет девушка без носа, а на лбу у нее наколка: «Откусил Андрей». У нее спрашивают: «А где же нос?» А она говорит: «Андрей откусил». У нее спрашивают: «А наколка зачем?» «Да затрахали спрашивать…»

Водопроводный кран решил подражать реке и начал протекать.

Роман начинался с внутриутробного развития героя, достигал апогея при его рождении и завершался духовным перерождением героя в бухгалтера.

— Что вы скажете о предстоящем сражении, генерал?

— Видит Бог, оно будет проиграно.

— Зачем же его начинать?

— Чтобы выяснить, кем именно.

— По какому закону вы собираетесь меня повесить?

— А мы вешаем всех по одному закону — закону Всемирного Тяготения.

— Подсудимый, почему вы ударили потерпевшего стулом по голове?

— Говорил я ему, не ешь при мне козявки, а он все ест и ест.

— Разве нельзя было отвернуться или уйти?

— Так я же тоже хочу…

В кассе:

— Скажите, а где же ваш кот?

— Какой кот?

— Который наплакал эту зарплату.

Происшествия: «Студент Петров «на картошке» влюбился в студентку Сидорову. Желая привлечь внимание предмета своего обожания, он бросил в ее сторону картошкой. Пострадавшая с тяжелыми телесными повреждениями доставлена в больницу».

Встречаются два людоеда:

— Вообрази, — говорит один, — я теперь стал вегетарианцем.

— Да что ты!

— Представь себе. И теперь, кроме садовников, ничего не ем.

Табличка в столовой для людоедов: «Мойте руки перед тем как их есть».

— Вы — еврей?

— Нет, я не еврей.

— Хорошо, значит, вы не еврей?

— Я же сказал, что я не еврей.

— Отлично. Последний раз спрашиваю. Вы еврей?

— Да не еврей я, не еврей!

— Что вы горячитесь? Я так и пишу, что вы — еврей.

— Щас как дам в морду!

— Вот теперь я вижу, что вы не еврей. Переходим ко второму вопросу анкеты. А ваши родители не евреи?..

— Подсудимый, почему вы пробили голову потерпевшему?

— Он мне посоветовал постучать по дереву. Ну я ему и постучал по голове. Кто же знал, что мне оттуда начнут отвечать!

— Всю ночь я пытался найти у нее грудь. И хоть бы одну нашел!..

— Дорогой, мне очки лучше снять или оставить?

— Снимай, любимая…

— А блузку?

— Снимай, любимая…

— А юбку?

— Снимай, любимая…

— А бюстгальтер?

— Снимай, любимая…

— А трусики?

— Снимай, любимая…

— А тампакс?

— Тьфу ты черт! Так с этого и надо было начинать.

Сегодня с одной, завтра с другой, послезавтра с третьим…

Так тщательно берег здоровье, что умер, ни разу им не воспользовавшись.

«Все познается в сравнении», — сказал черт, пересаживая грешника со сковородки на кол.

Он убеждал меня в лесу,

Что чушь собачью я несу.

Никак не может он постичь,

Не чушь несет собака — дичь.

— Девушка, вы извините, но вы мне так понравились, что я вас очень хочу трахнуть, но чисто по-человечески.

Крик в очереди:

— Эй, в середине, уплотнитесь, а то в конце стоять страшно!

Однажды Ильфа и Петрова спросили, приходилось ли им писать под псевдонимом. На что они ответили: «Конечно, Ильф иногда подписывался Петровым, а Петров Ильфом».

— Скажите, а у вас есть друг, с которым бы вы пошли в разведку?

— Нет. Но зато полно, с кем хоть завтра иди в контрразведку.

Л ю д о е д. О вкусах не спорят.

Ч е л о в е к. Нет, давайте поспорим, давайте поспорим.

Л ю д о е д. Хорошо, но только после обеда.

Один грузчик поспорил с приятелями на литр спирта, что он съест за раз пять килограммов окорока. Он съел окорок и выпил литр спирта, после чего умер. Приятели до сих пор не пришли к согласию, от чего он умер: от окорока или от спирта.