Ирина Головкина - Побежденные (Часть 3)
- Название:Побежденные (Часть 3)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ирина Головкина - Побежденные (Часть 3) краткое содержание
Побежденные (Часть 3) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
- Спасибо вам за передачи, Елизавета Георгиевна!
- Я не делала вам передач. Их приносил Вячеслав Коноплянников. Он же выстаивал очереди к прокурору.
Изумление отразилось на восковом лице; потом слегка дрогнули губы и сощурились ресницы, как будто взгляд пытался проникнуть в неведомые глубины... И вдруг далекий отблеск радости, как неясная радуга, скользнул по скорбным глазам и губам.
"Как неравнодушны они все к мужской любви!" - подумала Елочка.
- Отчего же... отчего же он не пришел сам? - голос Леля задрожал.
- Я, разумеется, готова была предоставить ему эту обязанность, - голос Елочки прозвучал сухо, - он намеревался идти и уже приготовил вам для передачи замечательные сапожки - русские, высокие, из очень хорошей кожи, где-то сам заказывал... Вчера он должен был прийти окончательно договориться с Асей, которая тоже непременно хотела иметь с вами свидание. Но я напрасно прождала его весь вечер, а Ася попала в больницу на десять дней раньше, чем мы предполагали, и идти пришлось мне. Сапожки эти я вам принесла, а также ваше зимнее пальто и теплый оренбургский платок от Аси все это было приготовлено уже неделю тому назад. Скажите: не нужна ли еще что-нибудь?
- Нет, ничего. Ничего не нужно! Только мамину фотокарточку пришлите. Я Асе напишу, если будет дозволено. Берегите ее, а она пусть побережет могилу мамочки. До свиданья, спасибо вам, Елизавета Георгиевна.
И, не дожидаясь сигнала, Леля отошла от решетки.
Сапожки в самом деле оказались удивительно хороши и как раз впору, но где же человек, приславший их? Отчего вдруг раздумал прийти? Не был уверен в том, как она его примет? Или Ася слишком настаивала на своих правах? Он продолжает любить и помнить, несмотря на то, что отвергнут! Она знала случаи, когда близкие родственники сторонились репрессированных, опасаясь скомпрометировать себя, но он не сделал так! Тут-то - на самых опасных мелях - он и протянул руку помощи, как мог бы сделать жених!
"Лучше не думать! Десять лет лагеря - я или умру там или выйду старухой. Лучше не думать".
Волосы ее отросли за это время и пышными локонами опускались на шею, они будут седые, эти локоны! Кому она будет тогда нужна? Невыносимы эти мысли! Когда смерть стояла совсем близко, мысль была только о том, как бы сохранить жизнь; сейчас, когда острый момент прошел, подымался вопрос: зачем жить, если впереди ни счастья, ни семьи, а лишь один изнурительный труд? Не лучше разве было погибнуть сразу?! Она начала предчувствовать, что тоска по счастью замучает ее. Что-то острое, подымаясь на поверхность со дна души, вонзалось в каждую мысль, в каждое впечатление... У нее составилось убеждение, что невидимое острие, выходя из сердца, подымается вдоль позвоночника и пронзает мозг!
"Это мне возмездие за мои постоянные капризы и недооценку ближних, за мои эксцентри-ческие тяготения. Именно сюда уходят корни этого страшного растения. Оно питалось тою скрытою порочностью, которую никто не замечал во мне, кроме меня самой, а теперь - отчаянием, которое меня душит. Его не выдернуть никакими усилиями, и оно будет отравлять меня день и ночь, как злокачественная опухоль своими токсинами. У Аси ничего подобного не может быть, как бы глубоко она ни была несчастна".
Не прошло и недели, как вся камера была разбужена среди ночи командой:
- Собирай вещи, выходи в коридор! Без разговоров! Быстро!
В коридоре на тумбе уже лежали кипы "тюремных дел", которые заводились на каждого. Тюремное начальство передавало заключенных этапному. Команды отличались бесцеремон-ностью, претендовавшей на лаконичность:
- Стройся! По четыре штуки! Руки в заднее положение! Живее, живее!
Эффектней всего была посадка в "черный ворон", куда заключенных запихивали, уминая ногами, дабы вместить как можно больше. Леля встала в четверке с Зябличихой, Шурочкой и одной из монахинь и, как только началась высадка на отдаленных запасных путях, по-видимому, Московского вокзала, поспешила построиться с теми же, чтобы избежать соседства с Танькой Рыжей и Боцманом. Однако после первой же переклички выяснилось, что уголовниц нет среди приготовленных к отправке - эта партия из двух тысяч человек состояла только из политичес-ких. Огромный железнодорожный состав уже был наготове. К каждому вагону-теплушке были прилажены широкие сходни, по обе стороны которых стояли конвойные с собаками; овчарки злобно скалились, хрипели и выкатывали глаза, натягивая цепь и пытаясь схватить заключен-ных, пропускаемых мимо них; пена капала с высунутых языков. Леля с детства привыкла умиляться на всех четверонегих - и собак, и телят, и овец, и кошек - и с ужасом смотрела теперь на этих озлобленных тварей. "Они, по-видимому, заразились от этих людей их сатанин-ской злобой! Таких даже Ася не решилась бы гладить и целовать в морду!" - думала она, подбирая в руку платье, чтобы благополучно пробежать между двух морд.
В каждую теплушку было запихнуто по пятьдесят человек; лежали, плотно прижавшись друг к другу, на нарах и под ними на разостланной соломе. Посредине была бочка с водой, а рядом на полу дыра, предназначенная играть роль уборной. Двери плотно закрыли на болты; в первый раз их раздвинули только в середине следующего дня, когда принесли еду и произвели проверку. Способ, применяемый в последнем случае, тоже был образцом "вежливости": заключенных сначала уминали в один угол, а потом перегоняли палкой в другой, пересчитывая поштучно, как скот.
Поезд то и дело подолгу стоял, но всякий раз на очень отдаленных запасных путях. Леля часто припадала лицом к щели, которая приходилась поблизости от ее места, и видела мелькавшие мимо бесконечные леса, да изредка огни станций, но поезд ни разу не остановился против хоть одной из станционных построек.
Слава Богу, что среди заключенных не было уголовниц! В основном все женщины оказались приятные, вежливые; много аристократических дам, державшихся мужественно и просто. Привыкнув друг к другу, стали заводить долгие разговоры - то кто-нибудь рассказывал о своей жизни, то находились охотницы читать наизусть стихи или пересказывать особо памятные книги. Оказалось несколько артисток - они пели и очень хорошо декламировали. Леля тоже постепенно освоилась, читала "Белое покрывало" и "Для берегов отчизны дальней". Произнеся последнюю фразу стихотворения: "Но жду его; он за тобой...", она вспомнила Вячеслава... "Он за мной, мы встретимся!" пронеслось в ее мыслях.
Было среди них и несколько старых революционерок, обвиненных в каком-нибудь "уклоне" или прямо в "терроре". Они рассказывали о репрессиях царского времени.
- Если бы прежних революционеров осмелились вот так перегонять палками или травить собаками, как нас теперь, или хоть раз ударить, - такое событие тотчас бы переросло в грандиозный скандал с забастовками, самоубийствами и прокламациями и в тюрьме и на воле; а теперь произвол носит узаконенный характер и террор каждому замыкает уста, - сказала одна из эсерок.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: