Ирина Головкина - Побежденные (Часть 3)

Ася села на кончик стула и больше из вежливости, чем из участия, спросила:

- Как живете?

Во взгляде, брошенном на нее из-под серых, поредевших, колечками вьющихся волос, Асе впервые показалось что-то растерянное и пришибленное вместо прежнего своенравного огонька.

- Как живу? Неприятность за неприятностью! Вы еще слишком молоды, моя дорогая, чтобы понять, что переживает старый человек, когда он всеми покинут в таких тяжелых условиях. Хозяйка помещения, небезизвестная вам Варвара Пантелеймоновна, прескверную шутку со мной сыграла: такой прикидывалась тихой, богобоязненной и богомольной, и вдруг является ко мне в один прекрасный вечер, а сама тянет за руку какого-то типа в картузе и преподносит: "Я нашла себе мужчину, надоело уже вдоветь!" Как вам понравится этот откровенный цинизм? А я потому ведь и поселилась у нее, что здесь мужчин не водилось. Теперь, разумеется, вертится около своего предмета, а ко мне хоть бы глазком заглянула. Вчера я сама паутину снимала, а мне с моим склерозом нелегко лазить по табуреткам - упала и колено зашибла. Две ночи уже не сплю - все какой-то писк и шорох; собралась с силами, приподняла свой матрац, вы не поверите, милая, - мышь свила гнездо и вывела маленьких!... Едва только я увидела этих голых уродцев, тотчас "в Ригу съездила"...

Ася, снимавшая в эту минуту рюкзак, почувствовала, что ею завладевает судорожный смех.

- Помилуйте, а что же Тимур-то смотрит? - выговорила она, с трудом удерживаясь, чтобы не фыркнуть.

- Тимур? - переспросила Надежда Спиридоновна. - Ах, милая, Тимур стар - мыши могут ходить возле самого его носа, и он не шевельнется, он и в молодости брезговал ими. Ну-с, бросилась я к Варваре Пантелеймоновне, а там сидит, развалясь за столом, рослый хам и заявляет: "Моя жена вам не прислуга, сами извольте управляться, а не нравится - съезжайте, не заплачем". А разве мне легко переезжать?

- Конечно, нелегко, а только... каждому человеку ведь хочется счастья... - начала было Ася, но глаза ее остановились на недопитой чашке кофе, около которой лежали поджаренные ломтики хлеба и два яйца. Она знала, что на гостеприимство этого дома особенно нельзя рассчитывать, но после десятиверстного перехода ей так хотелось выпить горячего, что она заколебалась - не попросить ли совершенно прямо чашку кофе, чтобы поддержать силы? Надежда Спиридоновна перехватила, по-видимому, этот голодный взгляд, тотчас подошла и закрыла кофейник "матреной".

Румянец залил щеки Аси.

Надежда Спиридоновна вытащила лист почтовой бумаги.

- Вы, конечно, знакомы с Микой Огаревым? - спросила она. - Ну-с, так вот, сей юноша почтил меня любопытным посланием... Где мое пенсне? Старуха порылась в ридикюле и откашлялась: - Вот, слушайте: "Глубокоуважаемая Надежда Спиридоновна, а если угодно - tante'uk!* До сих пор я самым добросовестным образом исполнял все Ваши поручения с того- дня, как была выслана сестра. Но приходит, наконец, момент заговорить прямо: Ваше распоря-жение распродать библиотеку моего отца исполнить отказываюсь по той очень простой причине, что считаю эту библиотеку неоспоримой, неотъемлемой собственностью. Неужели в Вашу легкомысленную головку никогда не приходила мысль, что в один прекрасный день Вы услышите от меня это заявление? Вы начнете возражать, что имеете на нее права, так как спасли ее от разгрома, когда во время гражданской войны перевезли вместе с другими вещами к себе из подлежащей заселению пустой, заколоченной квартиры отца, когда мы с Ниной пропадали в Черемухах. Не скажу, чтобы такое решение вопроса я находил великодушным, однако считался с ним, как и Нина: вспомните, что все десять лет, последующих за этим событием, Вы одна пользовались средствами с самовольной распродажи вещей; я не заговорил бы с Вами по этому поводу и теперь, если бы не последовало от Вас сигнала к распродаже библиотеки. В этом году я сам отправлял Вам денежные переводы и хорошо знаю, что в деньгах Вы в настоящее время не нуждаетесь; тем не менее я и впредь не отказываюсь пересылать Вам полностью все те суммы, которые еще будут получены из комиссионных магазинов за трюмо и отцовскую дубовую столовую. Но о библиотеке разговор кончен. На какие средства буду существовать сам, пока еще не знаю. Невеста моя полностью разделяет мою точку зрения и мои планы: книги эти призваны заменить нам университет, в то время как у Вас они покрывались пылью. Voila! Tout** Ваш худородный племянничек М. Огарев".

* Тетушка (франц.-русск.)

** Вот так! Весь (франц.)

Мика, по-видимому, пожелал возобновить прерванные военные действия. Для Аси из этих строк тотчас выступили все те притеснения, которые должен был выносить Мика в квартире у этой тетки.

- Женится! Он женится! - воскликнула Надежда Спиридоновна. - Хотела бы я знать, кто эта героиня, которая согласилась выйти за двадцатилетнего неуча и полностью разделяет его точку зрения!.. По всей вероятности, безбожница, комсомолка. Я всегда говорила Нине, что братец ее плохо кончит.

Ася почувствовала необходимость заступиться:

- Я слышала, что Мика очень благородный и умный мальчик. Слово "неуч" вовсе к нему не подходит. У него великолепные способности, и не его вина, что в университет его не приняли, а погнали в глушь. Девушка, которая с ним уехала... те, которые ее видели, говорят, что она очень интеллигентная и милая. Только порадоваться можно, что Мика теперь не один.

Но Надежда Спиридоновна не могла успокоиться:

- Хулиганское письмо! "Я - не нуждаюсь в деньгах!" В чужом кармане считать легко, а каково мне в мои семьдесят лет таскаться самой к колодцу? Библиотеку мне оценили в восемнадцать тысяч! Ну, да как угодно, племянничек, судиться с вами я не желаю!..

Асе стало жаль старуху. "Вымою ей пол и сниму паутину. Время еще есть - в комендатуре принимают до трех", - подумала она, но в эту минуту Надежда Спиридоновна разразилась следующей тирадой:

- Вот заблагорассудится - и составлю завещание в пользу вашей Сонечки. У меня еще есть золотые фамильные часы и перстенек с бриллиантом. Не пришлось бы вам раскаяться в ваших дерзостях, милейший Михаил Александрович!

Ася почувствовала себя неловко.

- Надежда Спиридоновна, не берегите вещей и лучше не пишите завещание вовсе. Вам в самом деле трудно - продайте часы и перстень. Сонечка моя вам чужая, и мне было бы очень неудобно, если бы вы обошли Мику.

Лазить по табуретам с тряпкой и скрести пол было, конечно, делом нетрудным, но достаточно утомительным теперь, когда силы были подорваны. Однако она относительно быстро закончила уборку, после чего все-таки получила чашку кофе с двумя ломтиками хлеба.

"Лучше бы и не пробовать - только еще больше есть захотелось! - со вздохом подумала она, надевая ватник и валенки. - Ну, теперь самое страшное! Господи, благослови!"