Олесь Гончар - Берег любви

Может, только теперь дошел до парня весь ужас содеянного. Полдня простоял, посеревший, на сельском кладбище возле свежей отцовской могилы. И после этого уже нигде не появлялся в село.

Видели: старчески сутулясь, слоняется один по морскому берегу. Как-то в конце дня появился возле пляжей пионерлагеря, возле тех мест, где когда-то врезался в детей на мотоцикле. Пляж был безлюден, детей забрали в школы, лишь стайка местных мальчишек гоняла по берегу мяч.

Они рассказывали потом, что отцеубийца бродил, будто привидение, в самом деле будто лунатик. Остановившись, смотрел, как море гонит прибой, устилает берег пеной.

Сказал ребятишкам: "Буду купаться". Дети подивились:

в такую пору никто из кураевских уже не купается, а этот...

Не стал даже раздеваться. В чем был, в том и побрел в море: глубже, глубже, но пояс, по грудь, по шею. Затем поплыл (он хорошо плавает, до самого горизонта, бывало, заплывал). Вот и сейчас плыл и плыл, пока не скрылся за волнами... Решили ребятишки: дурачится парень заплыл тут а возвратится, выплывет где-нибудь в другом месте. Он и выплыл через три дня напротив хаты деда Коршака, сторожа рыбартели. Коршак первым его и заметил: думал, говорит, детский мяч загнало, ныряет между волнами.

Думал так, пока не прибило к берегу тот "мяч"... Это и был Веремоенко-младший. Старые рыбаки, повидавшие на споем вену немало происшествий, никогда еще не видели, чтобы утопленник был в такой вот странной позе: в воде стоял он в полный рост, в одежде, стоял, как полагалось бы стоять на земле, совершенно вертикально. Потому и голова на волнах казалась похожей на плывущий детский мяч

* * *

Овладел Ягнич судном, этой загадочной лайбой. Начальство оказывает ему всяческое содействие: нужны элек тросварщики бери, маляры пожалуйста, материалы выпишем, лишь бы дело шло.

Орионец и ночует теперь на судне. После первой ночи не захотел больше оставаться в пустующем пока втором корпусе. Пускай там домовые хозяйничают, а он будет на своем судне, тут ему привычнее. Целыми днями работает, колдует потихоньку над лайбой, которая под его рукой должна из гадкого утенка превратиться в белоснежного лебедя.

Девчатам со стройки не терпелось узнать, что же он там делает, этот орионсц, что там, секретничая, все прилаживает да перестраивает. Прилетит стайка любопытных ко всему штукатурщиц в заляпанных комбинезонах "разрешите па экскурсию", но Ягнич никого не пускает внутрь, держит дело свое в тайне. Даже прораба, хитроокого толстяка в резиновых сапогах, мастер не очень посвящает в свои корабельные хлопоты: пусть он в своем доле и знаток, но в этом - как медведь-звездочет... Лишь ближайшие помощники неразлучны с Ягпичем целые дни: Оксенворховинец да еще несколько энтузиастов, выделенных старому моряку в подмастерья. По его указанию они беспощадно потрошат судно, выбрасывают его внутрен ности, потому что все тут должно заиграть по-новому, все должно быть "доведено до фантастики", как говорит гуцул.

Степенная уверенность, солидность, властность вновь явственно обозначились в повадках орионца. Да и как же иначе! Был списанным вроде в тираж, а теперь вот старший консультант, лицо почти засекреченное. Держится так, будто более важного объекта, чем его лайба, на строительстве нет. Порой видят его и в корпусах, где ведутся работы, присматривается, принюхивается ко всему, вопросами донимает, кое-кто начинает даже ворчать: еще один народный контроль... Когда руководство в отъезде (а это бывает нередко, дел да совещаний бесчисленное множество), Ягничу хочешь не хочешь приходится иметь дело с товарищем Балабушным, прорабом. Это стреляный воробей, любит подстегивать, то и дело напоминает: темп давайте, темп, старина, поменьше выдумок, сроки подпирают...

Орионец на это отвечает с олимпийским спокойствием:

- Нас подгонять не нужно. Лучше проследите, чтобы с материалами не было перебоев. А мы свое дело сделаем в срок: слов на ветер не бросаем.

- Я вас не гоню, вы меня поймите правильно,- тотчас же поворачивается на сто восемьдесят градусов Балабушный,- с нашей стороны полнейшее вам доверие, Андрон Гурьевич... И о материалах заботимся... Уже нам отправили пластик, говорят, гедеэровский, белоснежный, просто чудо, хотя и дороговат...

- Для шахтеров не жаль,- говорит Ягнич и, вынув из кармана бумажку, начинает неторопливо высчитывать, чего и сколько ему еще понадобится для работы.

В обеденный перерыв на стройке наступает штиль.

Затихает грохот машин, рабочий люд устремляется в тень, кто перекусывает, кто газету читает, и никто не видит, как па территории появляется тот, которого нужно было бы встретить со всем служебным почтением. Не обнаружив в штабном вагончике никого, прибывший широким шагом направляется к Ягничу, который и в это время, по обыкновению, стоит как вахтенный возле своей лайбы. Наверное, "высокий гость" в своей озабоченности принял орионца за сторожа, потому что, не здороваясь, обратился к старику довольно строго:

- Где начальство?

- На обед поехало. Начальство тоже не святым духом питается.

- Ну а кто же сейчас тут старший?

- А я вот и старший.

Приезжий оглядывает старика с явным сомнением, по его лицу пробегает гримаса неудовольствия. Чувствуется, что он имеет право на такую гримасу,важная, видать, птица. Грузный, лицо, притененпое шляпой, по цвету какое-то глиняное, одутловатое. Еще, видно, на курорте но был, настоящего солнца не видел.

- Вы... действительно старший?

- Сказал же... А вот вы, позвольте, кто будете? - полюбопытствовал, в свою очередь, Ягнич.

- Из министерства,- небрежно бросил приезжий, не считая нужным уточнять, из какого именно: из того, которое заказывает, или из того, которое строит. Л впрочем, и для Ягнича это не очень существенно. Важно, что есть наконец к кому обратиться, обтолковать кой-какие дела, которые с прорабом не обтолкуешь...

- Вот вы как раз мне и нужны.

- Я? Вам? - глиняное лицо морщится в иронической ухмылке.

- Только внимательно слушайте, если уж вы к делу причастны... Это, наверное, вы тут корпуса привязывали?

Корпус номер один под каким градусом стоит? Красный уголок и половина комнат - куда у вас окнами смотрят?

- А куда? - Важного товарища это, видно, заинтересовало.

- В степь, под нордовые ветры! Утром встанет шахтор - не увидит, как и солнце всходит. Приехал на море полюбоваться, а вы его к морю спиной, к солнцу затылком...

- С моря, с солнечной стороны, ведь припекать будет.

Да и море, если разобраться, оно шахтеру, извините, до лампочки... Ему прежде всего отоспаться бы здесь после трудов праведных... Калорийное питание, домино да бильярд - это ему подай, а не восход солнца. Комфортом должны обеспечить прежде всего...

- То-то вы и позаботились! Столовую планируете на две смены, на ногах придется ждать очереди, торчать у кого-то за плечами... А в корпусах? На весь этаж один туалет, да и тот в самом конце коридора! Ничего себе комфорт.