Иван Гончаров - Опять Гамлет на русской сцене

Он, влекомый роковой силой, идет - потому что должен итти, хотя лучше, как он сам говорит, хотел бы умереть, даже у него бродит в душе параллель о том, "быть или не быть" - слабая, то есть менее честная и строгая натура не усумнилась бы нанести себе "удар кинжала", о котором он мечтает, и кончить все. Другая, еще слабее - просто не вынесла бы борьбы и пала сама собой, предоставив простор массе накопившегося зла, и оно разыграло бы свое дело. Но закон судьбы требовал возмездия - и указал роль мстителя Гамлету - вся драма его в том, что он - человек, не машина, не воплощение правосудия, которому бы было так легко произвести кровавую расплату и успокоиться. Нет, он весь - человек, тот человек, каким он называет отца. Ему надо итти вперед, куда зовет его долг, в виде призрака отца, но итти нельзя - там первая жертва - его мать. И отступать нельзя - сзади опять призрак отца, царство зла должно пасть - он это знает, но он предчувствует, что падет и он сам, что организм не устоит под таким ударом, какие обрушились на него. От этого сомнения - падение духа. Он слабеет, мечется, впадает в тоску и отчаяние. Но все идет вперед и дойдет: такие натуры не падают вконец и не сворачивают в сторону.

Не выдерживает его организм и падает, потому что в нем нет не больного, не отравленного места - но он так же не способен бы был отступить, как не способен бы был холодно, как судья и палач, сильно и равнодушно наносить эти удары. Он дойдет до цели - и сам падет там: он это знает. Чтобы остановиться, ему надо - или умереть на пути, или увериться каким-нибудь чудом, что все это зло - химера.

Он даже хочет сомневаться, но страшная действительность с каждым шагом вперед уверяет его в противном.

Легко сказать: быть Гамлетом!

Да, надо быть им, чтобы исполнить шекспировского Гамлета или носить в себе часть гамлетовских свойств, чтобы хоть напоминать великий шекспировский образ Гамлета! Это последнее, конечно, только и могли сделать артисты, прославившиеся исполнением Гамлета.

И это не шутка: быть отчасти Гамлетом! - скажут многие. Какая шутка: боже сохрани всякого от тех явлений, которые ставят в положение Гамлетов! Что такое Гамлет? Это не тип, сказано выше - и он не может быть типом. Типы образуются и плодятся в обыденной среде текущих явлений жизни: повторения этих явлений наслаиваются и образуют многие экземпляры или виды, всеми отличаемые в толпе по обычным чертам, признакам, формам. Типичные черты или капитальные свойства Гамлета - это его доброта, честность, благородство и строгая логика. Свойства слишком общие, свойственные человеческой натуре вообще и не кладущие никакой особой видимой печати на характер. Это совершенный джентельмен - или "человек", каким был его отец, по его словам. Он светло и славно прожил бы свой век, если б в мире было все славно и светло и если б не постиг его роковой вызов судьбы. Он одолел бы всякое обычное зло, победоносно рассевал бы обыденный, свойственный людским делам мрак лжи и всяких зол. Но его силам суждено было померяться не с обычной сферой зла, а с бедами чрезвычайных размеров, - победить их и пасть. И вот где, среди необычайных обстоятельств, только и могла выразиться вполне личность Гамлета.

Типичен Лир, типичен Отелло - их черты и признаки более или менее рассеяны в людской толпе. Надо было только руку Шекспира, чтобы отлить в громадные фигуры бесчисленные типы и типики, являющиеся там и сям среди людей.

Типичен даже Макбет - этот случайный злодей, наведенный на зло посторонней женской волей - и потом малодушный, жалкий, уже падший задолго до наступления кары, расплаты. Такая личность в разнообразных размерах нередко мелькает в уголовных процессах. Лир - в котором сан короля "от головы до пяток" подавил человека. Гордость власти заела душу, сердце - и он хотел обратить ее в религию самому себе и всему, что ему повинуется - к самому себе.

Ею он заглушил в себе любовь к близким. Дочери давно перестали быть его дочерьми - они его подданные. Он требует любви от них не как отец, а как король. Но здесь власть оказалась ограниченнее, нежели он думал. Она же его увлекла в гибельную ошибку: в доверие к тем сердцам, где был только страх его власти и где не было любви к нему.

А та любовь, которая была в одной из них, он не узнал ее - она являлась в своей природной простоте перед отцом, и без трепета перед королем. И ослепленный король, не чувствуя в себе отца, казнил ее, как взбунтовавшуюся подданную. С потерей власти - он потерял все.

Как часто повторяется этот пример ослепленного и обманутого доверия. Вся драма Лира и всех его типов и типиков, до купца Большова, у Островского, - сосредоточена на расплате, по-видимому, за обманутое доверие, как будто не по их вине, а собственно за преступное свое самообольщение и самообожание, за слепую веру в себя и в свою силу. Горестен и тяжел путь возврата Лира к утраченному им человеческому подобию, к этому медленному превращению короля опять в человека. Только на пороге гроба, после безумия становится он опять человеком при светлой и нежной улыбке существа, любви которого он не узнал в ее трогательной простоте. Потеряв и это и почувствовав в себе человека, он уже не мог и не для чего ему было жить.

А Отелло? Как цельно сжалась и как сильно разыгралась ревность, эта жгучая спутница любви в страстной душе негра! У него не было никаких подготовительных пособий развития для анализа и одоления страсти. Как самородок - цельный, не истеричный в борьбе с житейской мелкой суетой - он не мог разбавить ничем крупных органических элементов своей прямой, честной, но пылкокровной натуры.

Один рассудок оказался бессилен, а опыт тонкой игры страстей и страстишек, злости, лжи, зависти - были ему чужды. Ревность ворвалась, как река, и разорвала все плотины и увлекла с собой и его и с ним все, что попало в этот поток.

И везде одинаково, с различием в размерах, и отзовется эта вечная, типичная человеческая драма! (См. выше о Макбете.)

И в Лире, и в Макбете, и в Отелло можно предсказать, как поступят они в данном событии, потому что Лир был бы Лиром и без школы несчастий, так как у него характер был готов.

ПРИМЕЧАНИЯ

Статья была написана Гончаровым в связи с выступлением актера Нильского в роли Гамлета в 1875 году. Рукопись статьи - в числе других материалов Гончаров передал С. А. Никитенко. Впоследствии, с разрешения последней, часть этой рукописи, со слов "Гамлет не типичная роль" и кончая словами: "Это последнее, конечно, только и могли сделать артисты, прославившиеся исполнением Гамлета", была опубликована в издании "В. Шекспир. Трагедия о Гамлете, принце Датском", перевод К. Р., 1900, т. II, а затем - в газете "Новое время", 1902, э 9361, и в сборнике "И. А. Гончаров. Литературно-критические статьи и письма", Гослитиздат, 1938. Полностью статья была напечатана в восьмом томе собрания сочинений Гончарова, Библиотека "Огонек", 1952, по рукописи, хранящейся в архиве Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. В настоящем издании воспроизводится по тексту рукописи. Автограф статьи представляет собою черную рукопись с многочисленными поправками и вычерками.