Максим Горький - Рассказы

Так он отверг все советы мудрецов и много дней был мрачен, точно ворон.

Но однажды, запоздав на охоте, он остался ночевать в горном ущелье, и вот, на рассвете, ворвалась в ущелье буря, осыпая его каменные бока огненными стрелами, наполнив горную щель степной пылью и тьмой.

И в громе, во тьме Тимур-ленг услыхал спокойный Голос:

- Зачем я тебе, человек?

Понял Хромой, кто говорит с ним, но не устрашился и спросил:

- Это ты создал мир, который я разрушаю?

- Зачем я тебе, человек? - повторил Голос бури. Подумал Тимур, глядя во тьму, и сказал:

- Родились в душе моей мысли, не нужные мне, и требуют ответов - это ты внушаешь ненужные мысли?

Не ответил Голос, или не слышен был Тимуру ответ его в злом хохоте грома среди камней.

Тогда выпрямился человек и заговорил:

- Вот, я разрушаю мир, - весь он в ужасе пред мечом моим, а я не знаю страха даже пред тобою. Тысячи тысяч людей видели меня, а я даже в сновидениях не встречался с тобою. Ты создал землю, посеял на земле неисчислимые племена, - я поливаю землю твою кровями всех племён, я истребляю лучшее твоё, вся земля побелела, - покрыта костями людей, уничтоженных мною. Я делаю всё, что могу, ты можешь только убить меня, ничего больше ты не сделаешь мне, ничего! И вот - я спрашиваю: зачем всё это - я, ты и все дела наши?

Голос спокойно сказал:

- Придет час, и я накажу тебя...

Усмехнулся великий убийца.

- Смертью?

И Голос ответил:

- Страшнее смерти - пресыщением накажу я тебя!

- Что такое пресыщение? - спросил Тимур.

Но буря взлетела к вершинам гор, и никто не ответил Тамерлану.

После этого Тимур-ленг жил ещё семьдесят семь лет, избивая тьмы людей, разрушая города, как слон муравейники.

Иногда, на пирах, когда пели о подвигах его, он вспоминал ночлег в горах и Голос бури и, вспоминая, спрашивал лучших мудрецов своих:

- Что такое пресыщение?

Они говорили ему много, но ведь нельзя объяснить человеку то, чего нет в сердце его, как нельзя заставить лягушку болота понять красоту небес.

Умер великий Тимур-ленг, разрушитель мира, после великой битвы, и, умирая, он смотрел с жалостью в очах только на любимый меч свой.

1915 г.