Петр Краснов - Ненависть

Вездѣ былъ злобный ликъ революцiи и далеко не безкровный. Со всѣхъ угловъ главныхъ улицъ неслось:

Интернацiоналъ владѣлъ толпою, а толпа владѣла Россiей. Голодные и рабы грязной пятой наступали на горло всѣмъ, кто еще оставался сытымъ. Шелъ штурмъ церкви и семьи.

Бывшiе «ничѣмъ» люди торопились занять мѣста, принадлежавшiя людямъ стараго мiра. Пролетарiатъ штурмомъ шелъ на буржуазiю.

Это скоро на себѣ почувствовалъ Матвѣй Трофимовичъ.

Матвѣй Трофимовичъ былъ вызванъ въ гимназiю на общее собранiе. Повѣстка была подписана: — «Революцiонный комитетъ Н-ской гимназiи». Онъ пришелъ съ опозданiемъ.

Если-бы то, что онъ увидѣлъ въ актовомъ залѣ ему приснилось — онъ почелъ-бы тотъ сонъ за кошмарный… Если-бы увидалъ онъ это на сценѣ — онъ сказалъ-бы — что это издѣвательство надъ школой, надъ наукой, ученiемъ, учителями и воспитателями.

Въ большомъ залѣ, гдѣ всегда было какъ-то парадно и подтянуто, гдѣ висѣли въ золотыхъ богатыхъ рамахъ портреты Государей и фотографiи попечителей учебнаго округа и директоровъ гимназiи, гдѣ ярко, до прозрачности, былъ натертъ красивый паркетъ, въ которомъ, какъ въ дымной рѣкѣ отражались стоявшiе вдоль стѣнъ новенькiе буковые стулья — было грязно, неуютно и заброшенно… Портреты и фотографiи были сняты, и ихъ мѣста обозначались пятнами выцвѣтшихъ обоевъ то овальными, то длинными, прямоугольными. Мутныя, съ самой революцiи не протиравшiяся стекла оконъ пропускали скупой, печальный свѣтъ. Паркеть былъ заплеванъ и засоренъ… Залъ былъ уставленъ длинными рядами стульевъ и скамеекъ, принесенныхъ изъ классовъ, и на нихъ сидѣли люди, совсѣмъ не подходящiе для гимназiи, для ея параднаго актоваго зала. Точно улица ворвалась въ гимназiю.

На невысокой эстрадѣ, подъ пустымъ пьедесталомъ, гдѣ раньше стоялъ мраморный бюстъ Императора Александра I, основателя гимназiи и гдѣ теперь безпорядочно были навалены шапки, гимназическiя фуражки, рабочiя каскетки, увѣнчанныя помятой дамской шляпкой съ сорочьимъ перомъ — стоялъ длинный столъ, накрытый алымъ сукномъ. За столомъ уже засѣдалъ, вѣроятно, президiумъ собранiя. Матвѣй Трофимовичъ увидалъ въ центрѣ, на предсѣдательскомъ мѣстѣ сторожа Антипа, малограмотнаго, грубаго и тупого мужика съ широкимъ лицомъ и клочьями неопрятной рыжеватой бороды. По правую его сторону сидѣлъ гимназистъ седьмого класса Майдановъ, высокiй, нескладный юноша съ нездоровой кожей лица въ прыщахъ и угряхъ, тотъ самый Майдановъ, объ исключенiи котораго на педагогическомъ комитетѣ говорилъ недавно Матвѣй Трофимовичъ. Передъ Майдановымъ совсѣмъ непонятно почему и такъ не кстати для гимназическаго собранiя лежалъ на столѣ громадный военный револьверъ. По лѣвую руку Майданова сѣлъ недавно поступившiй въ гимназiю, уже послѣ революцiи, учитель словесности Засѣкинъ, ярый сторонникъ новаго строя. У него было бритое, актерское, полное лицо, на которомъ блистало масло удовольствiя. Дальше сидѣли какiе-то жидки, никакого отношенiя къ гимназiи не имѣющiе, какiя то дамы, одна была даже въ платочкѣ, какъ горничная, старая дама съ сѣдыми растрепанными волосами, вѣроятно это ея-то шляпка съ сорочьимъ перомъ и торчала на подстановкѣ оть Императорскаго бюста. Была еще барышня, пухленькая, миловидная въ красной блузкѣ, непрерывно прыскавшая самымъ неудержимымъ смѣхомъ. Съ самаго края какъ-то робко и неувѣренно примостился директоръ гимназiи Ландышевъ, тайный совѣтникъ съ двумя звѣздами, гроза гимназистовъ и учителей. Онъ былъ въ потертомъ пиджакѣ, точно съ чужого плеча и его лицо было такъ красно, что Матвѣй Трофимовичъ опасался, что его хватитъ ударъ. Въ самомъ залѣ среди преподавателей, гимназистовъ, знакомыхъ Матвѣю Трофимовичу членовъ родительскаго комитета сидѣли почему-то какiе то солдаты, матросы и мастеровые.

Все было необычно, странно и какъ-бы не похоже на дѣйствительность.

Инспекторъ Пухтинскiй поманилъ рукою Матвѣя Трофимовича и показалъ ему на свободный подлѣ него стулъ. Едва Матвѣй Трофимовичъ сѣлъ, какъ услышалъ, какъ его имя было громко и рѣзко произнесено на эстрадѣ. Къ своему крайнему удивленiю Матвѣй Трофимовичъ узналъ въ говорившемъ, скорѣе кричавшемъ на него — гимназиста Майданова.

— Товарищъ Жильцовъ, — оралъ Майдановъ, — потрудитесь не опаздывать. Являясь на общiя собранiя вы исполняете первѣйшую обязанность гражданина.

Это было странно, очень странно. Почти страшно. Такъ могло быть только въ дурномъ снѣ. Но самое странное было то, что Матвѣй Трофимовичъ не накричалъ за такую дерзость на Майданова, не вытащилъ его изъ за стола за уши, но робко опустилъ вдругъ старчески загорѣвшееся полымемъ лицо.

— На первый разъ объявляю вамъ выговоръ, — продолжалъ издѣваться Майдановъ. — О вашей дѣятельности мы сейчасъ поговоримъ… Товарищи прошу проголосовать поднятiемъ рукъ по заданному вопросу.

Лѣсъ рукъ поднялся кругомъ Матвѣя Трофимовича.

— Товарищъ Жильцовъ прошу и васъ поднять руку. Надо, чтобы это было единогласно. Надо показать общую солидарность въ соотвѣтствiи съ важностью момента.

И что было непостижимо и удивительно — Матвѣй Трофимовичъ поднялъ руку. Онъ шопотомъ спросилъ у инспектора:

— О чемъ голосуютъ?

Пухтинскiй ему не отвѣтилъ.

Засѣкинъ, поднявшись со стула и помахивая длиннымъ карандашомъ сталъ считать поднятыя руки. Майдановъ быстро что-то писалъ на бумагѣ.

— И считать нечего, — сказалъ онъ. — Ясно видно.

Сейчасъ товарищъ предсѣдатель огласитъ резолюцiю.

Онъ подалъ исписанную имъ бумажку Антипу и тотъ всталъ и началъ читать, плохо разбирая написанное.

— Единогласно… Единогласно постановлено… чтобы пре… по… препордаванiе Закона Божьяго, какъ несогласное съ духомъ времени въ гимназiи отмѣнить… Товарища Апостолова оставить пока для необязательнаго совершенiя куль… культовъ… Безъ содержанiя и безъ пайка.

— Бога, значитъ, упразднили…, - проговорилъ сзади Матвѣя Трофимовича матросъ. — Правильно…

Антипъ, прочитавъ записку, сѣлъ и сказалъ:

— Слово предоставляется товарищу Майданову.

— Имѣю обратить вниманiе, — началъ Майдановъ, сидя на своемъ мѣстѣ, - на недопустимость методовъ преподаванiя математики, примѣняемыхъ товарищемъ Жильцовымъ. Правила процентовъ… Насчитыванiе процентовъ на проценты можетъ внушить нашему молодняку, что пролетарское государство ничѣмъ существенно не отличается отъ государства капиталистическаго. Задачи о какихъ-то нелѣпыхъ курьерахъ, о свѣтящихся точкахъ — все это отжившiй хламъ и должно быть сброшено революцiоннымъ вихремъ.