Максим Горький - Жизнь Клима Самгина (Часть 2)

Ему иногда казалось, что оригинальность - тоже глупость, только одетая в слова, расставленные необычно. Но на этот раз он чувствовал себя сбитым с толку: строчки Инокова звучали неглупо, а признать их оригинальными - не хотелось. Вставляя карандашом в кружки о и а глаза, носы, губы, Клим снабжал уродливые головки ушами, щетиной волос и думал, что хорошо бы высмеять Инокова, написав пародию: "Веснушки и стихи". Кто это "сударыня"? Неужели Спивак? Наверное. Тогда - понятно, почему он оскорбил регента.

Вечером, когда стемнело, он пошел во флигель, застал Елизавету Львовну у стола с шитьем в руках и прочитал ей стихи. Выслушав, не поднимая головы, Спивак спросила:

- Иноков разрешил вам прочитать эти стихи мне?

- Нет, но они не будут напечатаны, - поспешно и смутясь ответил Самгин, - А почему вы знаете, что автор - Иноков?

Спивак приподняла голову и посмотрела на Клима с улыбкой, еще более смутившей его.

- Вы ему не говорите, - попросил он. Отложив шитье на стол, она спросила:

- Иноков не нравится вам?

- Да, в нем есть что-то неприятное, - не сразу ответил Самгин.

- Грубоватость, - подсказала женщина, сняв с пальца наперсток, играя им. - Это у него от недоверия к себе. И от Шиллера, от Карла Моора, прибавила она, подумав, покачиваясь на стуле. - Он - романтик, но - слишком обремененный правдой жизни, и потому он не будет поэтом. У него одно стихотворение закончено так:

Душу мою насилует отчаяние,

Нарядное, точно кокотка,

В бумажных цветах жалких слов.

Это очень неловко сказано; он вообще неловок и в словах и в мыслях, вероятно, потому, что он - честный человек.

Говоря, она мягкими жестами оправляла волосы, ворот платья, складки на груди.

"Ощипывается, точно наседка, - думал Клим, наблюдая' за нею исподлобья. - От нее пахнет молоком".

Говорила она тоном учительницы, и слушать ее было неприятно.

- В юности каждый из нас стремится найти свой собственный путь, это еще Гете отметил, - слышал Клим.

"Плохо я разбираюсь в женщинах. В сущности, она - скучная и мещанка, а в Петербурге казалось..."

- Вы помните, он отделял поэзию от правды жизни...

- Кто? - спросил Самгин.

- Гете.

- Ах, да! Вы согласны с ним?

- Женщина имеет очень обоснованное право считать поэзию ложью, негромко, но твердо сказала Спивак.

За дверью соседней комнаты покашливал музыкант, и скука слов жены его как бы сгущалась от этого кашля. Выбрав удобную минуту, Клим ушел, почти озлобленный против Спивак, а ночью долго думал о человеке, который стремится найти свой собственный путь, и о людях, которые всячески стараются взнуздать его, направить на дорогу, истоптанную ими, стереть его своеобразное лицо. Смешно сказала Алина Телепнева, что она видит весь мир исправительным заведением для нее, но она - права. Мир делают исправительным заведением вот такие Елизаветы Спивак.

Через несколько дней Клим Самгин, лежа в постели, развернул газету и увидал напечатанным свой очерк о выставке. Это приятно взволновало его, он даже на минуту закрыл глаза, а пред глазами все-таки стояли черненькие буквы: "На празднике русского труда". Но, прочитав шесть столбцов плотного и мелкого шрифта, он почувствовал себя так беспокойно, как будто его кусают и щекочут мухи. Раздражали опечатки; было обидно убедиться, что некоторые фразы многословны и звучат тяжело, иные слишком высокопарны, и хотя в общем тон очерка солиден, но есть в нем что-то чужое, от ворчливых суждений Инокова. Это было всего неприятнее и тем более неприятно, что в двух-трех местах слова Инокова оказались воспроизведенными почти буквально. Особенно смутила его фраза о Пенелопе, ожидающей Одиссея, и о лысых женихах.

"Как это я допустил?" - с досадой упрекнул он себя.

Зеркало показало ему озабоченное и вытянутое лицо с прикушенной нижней губой и ледяным блеском очков.

"Интересно, что скажет Спивак?"

- Мне кажется, что это написано несколько излишне нарядно, - сказала она, но тотчас же и утешила: - А вообще - поздравляю!

Дронов тоже поздравил и как будто искренно.

- С началом писательской карьеры, - вскричал он, встряхивая руку Самгина, а Робинзон повторил отзыв Елизаветы Львовны:

- Хвалю, однакож все-таки замечу вот что: статейка похожа на витрину гастрономического магазина: все - вкусно, а - не для широкого потребления.

Клим принял его слова за комплимент.

Самым интересным человеком в редакции и наиболее характерным для газеты Самгин, присмотревшись к сотрудникам, подчеркнул Дронова, и это немедленно понизило в его глазах значение "органа печати". Клим должен был признать, что в роли хроникера Дронов на своем месте. Острый взгляд его беспокойных глаз проникал сквозь стены домов города в микроскопическую пыль буднишной жизни, зорко находя в ней" ловко извлекая из нее наиболее крупные и темненькие пылинки.

- Почти вся газета живет моим материалом, - хвастался он, кривя рот. Если б не я, так Робинзону и писать не о чем. Места мне мало дают; я мог бы зарабатывать сотни полторы.

Все, что Дронов рассказывал о жизни города, отзывалось непрерывно кипевшей злостью и сожалением, что из этой злости нельзя извлечь пользу, невозможно превратить ее в газетные строки. Злая пыль повестей хроникера и отталкивала Самгина, рисуя жизнь медленным потоком скучной пошлости, и привлекала, позволяя ему видеть себя не похожим на людей, создающих эту пошлость. Но все же он раза два заметил Дронову:

- Ты слишком тенденциозно фиксируешь темное.

- Ну, а что же еще фиксировать? - спросил хроникер, сжав ладони, хрустнув пальцами, и пуговка носа его покраснела. - Редактор везет отчима твоего в городские головы, а воображает себя преобразователем России, болван. Больше всего он любит наблюдать, как корректорша чешет себе ногу под коленом, у нее там всегда чешется, должно быть, подвязка тугая, рассказывал он не улыбаясь, как о важном. - Корректорша - урод, рябая; была сельской учительницей, выгнали за неблагонадежность. Когда у нее нет работы - пасьянсы раскладывает; я спросил: "О чем гадаете?" - "Скоро ли будет у нас конституция". Врет, конечно, гадает о мужчине.

Рассказывал он, что вице-губернатор, обнимая опереточную актрису, уколол руку булавкой; рука распухла, опухоль резали, опасаются заражения крови.

- Это - для Робинзона, - с сожалением сказал он и с надеждой добавил: - Но и у него не пройдет.

Дронов знал изумительно много грязненьких романов, жалких драм, фактов цинического корыстолюбия, мошенничеств, которые невозможно разоблачить.

- Цензор - собака. Старик, брюхо по колени, жена - молоденькая, дочь попа, была сестрой милосердия в "Красном Кресте". Теперь ее воспитывает чиновник для особых поручений губернатора, Маевский, недавно подарил ей полдюжины кружевных панталон.