Нина Горланова - ВБ

В пьяной компании словно нет переходов от одного этапа к другому. Кажется, только что был мирный разговор о том, где дешевле можно купить пакетики с опьяняюще-чистящей жидкостью, и вдруг полетели булыжники матюков, а потом и настоящие булыжники. Наконец застонала вдалеке милицейская машина. Она стонала то справа, то слева, пока все не разбежались. И тут-то она появилась во всем блеске: грозный "форд", гуманитарно подаренный копами, кажется, Чикаго - да, оттуда - далеким уральским коллегам.

Евдокия стояла на балконе, уткнувшись в ночь. Кролик пристроилась рядом.

- Мам, а этот Юрий, как его фамилия, он что, давно женат?

- Чухнюк... или Чухняк. У них не я вела, а Пискунова: типический герой, принципы гуманизма... Слава Богу, она уже год как на пенсии.

Теперь Кролик знала фамилию этого мрачного Аполлона и могла идти спать, но завтра она его найдет (у подруги мама в горсправке работает).

- Мама, давай вместе пойдем к Юре завтра? Ты же разбила эту семью.

- При чем тут я? Это все Люба Заренко... Помню: появился у них в одиннадцатом классе новенький - так я сама видела, как одна ее губа погналась за ним, а другая по-прежнему тянулась в сторону Юрия.

Мать и дочь уже сидели на кухне. Ветер принес в балконную дыру полуночную сумасшедшую муху, которая вскоре зажужжала в теплом воздухе возле уха Кролика. Даже мухе нужно тепло, нужен уют. Евдокия взяла мухобойку и пригласила муху на казнь:

- Ну, садись, я тебя прихлопну.

Но насекомое не послушалось.

- Ладно, оставайся на ВБ, мама!

- Опять ты за свое!

- Хорошо, тогда будем говорить про низины оптимизма...

А Юрий в это время шел по городу, отказавшемуся от света - будто специально для него такой кусок города выпал. Вот на этой скамейке может сидеть его жена, одиноко так! Но не сидит. А если свернуть за магазин "Евдокия", то и там она может сидеть. И тоже никого. Если бы она ушла к другому, то он бы ее вырвал, но она ушла в высоту безысходности, а это...

Родителям Любы он звонил пять или шесть раз, никто не отвечал. Возможно, на дачу уехали. И Любу взяли? Вдруг он увидел свет в своих окнах. Он никогда так серьезно с женой не ссорился еще, и опыта примирения нет... Юрий остановился покурить у окна на своем этаже. Это окно в подъезде - под возрожденческую арку - сделал новый русский, их сосед. Неизвестно, как пришла ему идея витража в подъезде, но до витража дело не дошло. Его подпольное производство водки было разоблачено, а вместе с ним сгинул и сам сосед куда-то... Четыре стеклышка только и вставлено - лазоревых лепестка. И что они должны были означать? Надежды на... ? Все лицо соседа было измято подлостью или желанием скрыть подлость, а вот поди ж ты - хотелось витражей; причем - не только для себя, а для всех в подъезде!

Хорошо, что не звонил родителям, не потревожил их! Они и так к себе взяли бабушку, чтоб Юрий с женой жили в ее квартире, а теперь бабушка заболела... Впрочем, он знал, что хороших людей много и кто-нибудь да родителям донесет, как Юрий искал Любу, которая то взбегает на высоту безысходности, то сбегает с нее...

Любовь - это ясновидение, это не ослепление. Он знал, что Люба - не Евдокия, но Евдокия хоть своих не трогает, живет в свое удовольствие, а эксперименты ставит на учениках, Люба же искренне верит в любую чепуху... И тем не менее сердце вываливается (от любви). Пора! Он хотел выжечь в себе такие вопросы к жене: "Ну как там, на высоте безысходности, - кислороду хватает? Голова не кружится?" - но, к сожалению, сигареты были слабые, не выжигали ядовитые слова. Тут бы подошла едкая махорка, которая - пусть вместе со здоровьем - разрушила бы и ненужные мысли.

Люба лежала в ванне с томиком Кушнера в руках. Она виновато посмотрела на мужа и сказала:

- Хотя его и зовут Скушнер, но мне понравился.

- Где ты его взяла?

- В одном доме... у Лиды, ты ее помнишь, наверное, на первом курсе она с нами начинала, а потом ушла в академ. И еще там был один сценарист, то есть драматург! В общем, он хочет пьесу написать о высоте безысходности. В восторге: "Какой сюжет, какая жизнь у нас в Перми богатая!"

- Он сам-то не хочет быть героем пьесы? Я из него инвалида сделаю! Это так сценично, украсит пьесу... коляска никелированная. Лицо в синяках.

Юрий прошел на кухню и там смел все, что было в холодильнике. (Он не понимал тех, кто от расстройства не ест.)

Люба неслышно приблизилась сзади и положила голову на плечо.

- Да этот сценарист... его жена бросила! Как он говорит: "единоутробная жена". А все - с неудавшейся жизнью - хотят, наверное, это и дальше распространить. - Люба давала понять, что она все понимает...

Юрий подрабатывал через ночь в "Эдеме" - ночном баре (вахтером или вышибалой, что одно и то же). Он сказал:

- Завтра у нас зарплата - набросай список, я на Гачу заеду, поверблюдствую опять, все привезу. - Он посмотрел в окно. Странно - где он находил тьму в городе? Ведь в Перми белые ночи в июне. Скорее белобрысые такие, но с каждым мигом все прозрачнее и прозрачнее.

...Евдокия позвонила нам в семь утра! Почему-то многим нашим знакомым кажется, что если у нас много детей, то всегда найдется один, кого можно одолжить для решения тех или иных проблем. А то, что каждый из них - такой же человек, загруженный своими проблемами, это в голову людям не приходит.

- Что случилось-то?

- А помнишь, Букур, ты говорил: "водка" - одного корня с "водой"? Ну а воду надо все время пить. Получается подсознательный приказ: водку тоже пить! У русских так.

- Я вообще думал, что у иных моих пьющих друзей вместо сердца - рюмка, никогда не разобьется. А вот недавно позвонил отец одного: инфаркт у сыночка... Пока не заменят слово "водка" на другое...

- Тут мне Кроличек подсказывает: они сейчас пакетики пьют... со стеклоочистителем.

- Но изначально-то пили водку.

- Эти пьяницы разбили у нас балконное стекло... Надо бы на час-другой покараулить квартиру, дочь сдаст первой экзамен и вернется.

С трудом мы отбились от Евдокии: у наших тоже экзамены (что - правда).

...Все обошлось: никто в квартиру Евдокии не забрался за те два часа, что Кролик сдавала экзамен. Потом она вызвонила мастеров. А в четверть девятого вечера Евдокия вернулась домой:

- Знаешь, ко мне в автобусе пристал один: "Евдокия? Когда долг отдашь?!" "Какой долг?" - "Ты ведь Евдокия?" - "Да, но..." - "Никаких "но"! Должна отдавай!" Потом уж мы выяснили, что он имел в виду другую Евдокию... Странно. В нашем поколении Евдокий-то раз-два - и обчелся. И ведь пошли автобусные круги злобности. Знаешь, Кроличек, стоит в транспорте кого-то толкнуть нечаянно, все - кругами пошло. Но потом я пару раз вежливо сказала: "Простите великодушно", - и обошлось... Я, видимо, кому-то должна... в самом деле! Я готова с тобой поехать к Юрию.

- Мама, я уже там была. У них все в порядке. Люба вернулась. Сидит и готовится к экзамену.