Денис Гуцко - Там, при реках Вавилона
- Название:Там, при реках Вавилона
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Денис Гуцко - Там, при реках Вавилона краткое содержание
Там, при реках Вавилона - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
- Спокойно.
Автоматы один за одним лязгают затворами. Кажется, этот звук был слышен снаружи. Люди с охотничьими ружьями опускают стволы и берут их в обе руки.
Стараясь не выдавать себя суетой, Али не спеша встает со своего места и идет в конец салона.
- Дверь открой! - кричит ему Кочеулов, но он уходит.
- Что собираешься делать? - Фуражка у Трясогузки танцует твист.
- Не знаю... - Кочеулов засовывает ПМ за спину под ремень и набрасывает на плечи шинель. - Выйти надо. Поговорить. Где там у него открывается?
Тен шлепает по выключателям, и обе двери складываются с таким пронзительным густым шипением... Кочеулов спрыгивает с подножки на хрусткий гравий.
- Здоровэньки булы!
Трясогузка шепчет:
- Без приказа не стрелять.
- Да ничего не будет, товарищ капитан, - бодро заявляет Вова Халявщик. - Мы же армян везем, их земляков.
Далеко над краем земли висит мираж горного хребта, с этой точки открывшийся весь, от края до края.
...Слышен только стрекочущий на холостых оборотах двигатель. Офицеры стоят спиной к морде автобуса, солдаты, закинув заряженные автоматы на плечо, - чуть дальше от них, ближе к обочине. Между офицерами и ополченцами, как назвали себя вооруженные люди, легла невидимая пропасть: ни те, ни другие не решаются подойти ближе. Ополченцы одеты в теплые куртки и брезентовки. Загорелые лица. Дубленные крестьянским трудом руки. Старшего у них, видимо, нет. По крайней мере говорят и держатся все равно. Одинаково отвязно. Как ни стараются Кочеулов с Трясогузкой, разговора не получается.
- Не хотим их здесь. Пусть мусульмане живут с мусульманами.
- Трудно вас понять, уважаемые, их же родственники примут...
- Не примут! А если так, мы и с родственниками разберемся.
- Но им же некуда...
- Мусульмане пусть убираются к мусульманам.
Чем дольше они стоят здесь, среди этих валунов, словно освещенных большой люстрой, ввиду далекого снежно-голубого миража, тем сильней ощущение нереальности. Свернули не там, угодили в параллельный мир. Достаточно прикоснуться к какому-нибудь талисману, вспомнить правильный заговор, и нереальность рассыплется, пропуская их.
- Разворачивайтесь.
- Но...
- Разворачивайтесь. Мусульмане должны жить с мусульманами.
Солдаты оглядывают ближайшие укрытия.
- Почему нам броники не выдали? Таскали их все время, а когда нужно...
- Мы же их уложим, - говорит вдруг Митя и сам не верит, что сказал это.
Почудилось? Для проверки повторяет:
- Уложим их в два счета... Как солома против ветра...
- Тсс!
Один из ополченцев, самый молодой, наверное, направляется к автобусу.
Медленно идет под самыми окнами. Женщины берут детей на руки и пересаживаются от окон подальше. Гаянэ сидит, вытаращив немигающие глаза. Поравнявшись с ее местом, парень останавливается и, потянув в себя воздух, смачно плюет на стекло. Гаянэ охватывает лицо ладонями и падает на сиденье, будто в нее выстрелили.
...Хоть и стояли на широком месте, разворачиваться нелегко. "Икарус" дергается на метр назад и потом на метр вперед. Назад - вперед... Поместится ли эта махина поперек дороги? а если нет?
- Иди садись! - кричит Кочеулов и встает из-за руля. - Знал, куда ехал! Давай за баранку, не могу я твой сарай развернуть!
Сев на свое место, Али делается бледен: он перед ними, как жук под микроскопом. Кучка ополченцев стоит как раз возле автобуса. Что-то говорят друг другу, улыбаются. Тот, молодой, переломив свое ружье, вынимает патроны. Порывшись во внутренних карманах, достает другие и вставляет на их место.
"Икарус" бьется в конвульсиях: вперед - назад, вперед и назад... Коробка передач скрипит и скрежещет. У Али получается гораздо лучше взводного, "сарай" разворачивается, стоит уже поперек - еще чуть-чуть.
- Кто-нибудь вышел бы подстраховать, да?
- ... ! ... !!
- Давай рули!
И он рулит вслепую. Задок вот-вот пойдет юзом с горы.
Внизу, если позволить взгляду скользнуть по лысому склону до самого конца, - темные пятнышки крыш, заборы и на таком же лысом склоне цепочка людей, взмахивающих лопатами.
...Зарядив по новой двустволку, парень резко вскидывает и стреляет.
Автобус почти развернулся к ополченцам задом, выстрел приходится вскользь по лобовому стеклу и передней двери. Правая половина лобового стекла и стекла двери покрываются трещинами. Али хватается за голову, снова за руль - и давит на газ.
- Всем на пол! - кричит Кочеулов.
Женщины стаскивают детей вниз, в проход между сидений. Старуха кричит, но ее лицо, похожее на скорлупу грецкого ореха, не выражает ничего.
- Занять позиции в конце салона!
Не так-то просто пробраться в конец салона по живой человеческой куче, перешагивая через женщин, переступая по ручкам кресел над истошно вопящими детьми. Автобус швыряет во все стороны. Раздается треск, сыплются стекло, камни и сучья.
Их "Икарус", развернувшись окончательно и оказавшись на прямом участке, рывком набирает скорость. Солдат кидает назад. Кто-то падает. Слышны ругань и женский крик.
Грохочет второй выстрел. На этот раз лишь небольшая трещина на заднем стекле.
- Дробью бьет! Мелкой!
Выстрелы гремят один за одним. Но, видимо, стреляют в воздух.
Солдаты добрались в конец салона, но поворот - и ополченцы исчезают за выступом. Напоследок - их полные азартного движения фигуры с задранными вверх, дергающимися от отдачи ружьями.
...Она сидит тихонько. Свалила руки на колени и отвернулась к окну. Кто-то причитает, кто-то раскачивается, будто в трансе. Она молчит всю обратную дорогу. Ее молчание трудно понять. Безразличие? Безмятежность?
Неуютно... Душа ежится и норовит упрятаться поглубже. Но, увы, все вокруг прохвачено этим сквозняком - зима в Вавилоне выдалась на редкость тоскливая. Край света, зубчатый и заснеженный, плывет в просветах между склонов. Неуютно. Скорей бы вернуться. Успеть бы к ужину, на рисовую кашу.
Дочь, утирая слезы, теребит Гаянэ за рукав. Но и девочка не произносит теперь ни слова и прячет от всех глаза. Интересно, когда они заговорят... то на каком языке?
Ближе к Шеки Али снова начинает ругаться. Судя по интонациям, адресует свои ругательства сидящим в салоне женщинам.
Скрип.
Скрип - монотонный, как тьма, как время, как одиночество.
Всю ночь крутились тележные колеса. Молотили по раскисшей колее. Кто-то очень знакомый и незнакомый одновременно, как бывает во сне, сидел в телеге на охапке сена. Надо бы вспомнить, думал Митя - и тут же начинал мучительно вспоминать, что именно он должен вспомнить. Мальчик с льняным чубом... возле колен мешок, обвязанный кожаным ремешком... какой-то военный, сидевший подле, бормотал, как заклинание, ободряющие фразы, думая о своем... туман, спина возницы еле-еле обозначена, скорей, угадана... скрип колес, холодная жижа, вялая дробь копыт. Митя бежал следом и пытался разглядеть мальчика. Тщетно. Вроде бы и мальчик сидел к нему лицом, и бежал Митя совсем рядом так, что сплошь был в шлепках от летевшей из-под колес грязи, - но разглядеть не мог. Будто бельмо мешало. Мешало, что-то мешало ему видеть. Митя понимал, что это очень-очень важно. Он ускорял бег, скользя и увязая, но телега, которая тащилась все так же неторопливо, не приближалась ни на шаг. Он бежал и бежал по чавкающей распутице и уже начинал выбиваться из сил. Монотонный скрип, казалось, дразнил его. А мальчик - вот он, руку протяни. Митя пробовал, вытягивал набрякшую руку... вот же он, вот... Но срабатывал какой-то жестокий запрет, и его ладонь хватала скользкий, как рыба, туман. Окончательно обессилев, Митя остановился, перевел дыхание, готовясь крикнуть во все горло, но и это оказалось запрещено. Так всегда в этих снах. Нужно совершить что-то бесконечно важное, важное - но тысячи табу обволакивают, склеивают, сплетаются в смирительную рубашку. Он пробовал еще и еще раз, трепеща от страха, что отстанет, не сумеет теперь догнать. Телега, ни на миг не останавливаясь, нисколько от него не отдалялась, по-прежнему шлепки из-под колес попадали ему на лоб, и мальчик был на расстоянии вытянутой руки... Митя собрался с силами, наполнил легкие до треска и наконец позвал... Он крикнул: "Митя!" - и проснулся от ужаса.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: