Николай Гумилев - Николай Гумилев в воспоминаниях современников

Печатается по № 452 "Последних новостей" (Париж), 6 октября 1921. Рысс Петр Яковлевич - журналист, печатался в "Последних новостях" и в "Иллюстрированной России". Автор книг "О людях, о вещах", Берлин, 1923 и "Портреты", Париж, 1928 (в эту книгу включены воспоминания о В. Короленко, Н. Анненском, Ф. Сологубе, А. Н. Чеботаревской, С. Юшкевиче и др.).

Осенью 1921 г. "Последние новости" печатали многочисленные материалы, относящиеся к так называемому "таганцевскому процессу". В частности, помещены были заметки о расстрелянных скульпторе Ухтомском и профессорах Тихвинском и Лазаревском. Воспоминания Рысса об импровизированном поэтическом вечере, на котором читал Стихи Гумилев, появились в "Последних новостях", как один из многочисленных откликов на таганцевское дело. Самый первый отклик появился в номере от 8 сентября в двух коротких информационных сообщениях на первой странице. В информации под заголовком "Массовые аресты" сообщалось, что "в Петрограде арестовано 600 человек, из которых около 400 человек офицеры Балтийского флота. Аресты эти являются результатом раскрытия монархического заговора..." В другой заметке, озаглавленной "Расстрелы", говорится: "Стокгольм, 7 сентября. (Гавас). Вследствие сильного увеличения красного террора, в Петрограде, Киеве и Одессе царит среди населения паническое настроение. Подтверждаются сведения о массовых арестах, явившихся следствием раскрытия антисоветского заговора. Среди главных организаторов этого заговора находился профессор Таганцев, который расстрелян одновременно с другими 60-ю руководителями, в числе которых находился князь Туманов и несколько советских чиновников".

Имени Гумилева еще не упоминается. Сообщение о его смерти поступило в редакцию лишь на другой день и было опубликовано на первой странице под заголовком "Жертвы террора". В том же номере "Последних новостей" была напечатана статья С. Познера "Памяти Н. С. Гумилева" (см. настоящее издание).

В номере от 20 сентября "Последние новости" перепечатали из "Новой русской жизни" воспоминания А. Амфитеатрова о Гумилеве (см. настоящее издание). Помимо этого печатаются его воспоминания о других жертвах красного террора. Например, вот что он пишет о Таганцеве: его "погубили какие-то большие деньги, которые он хранил и которых при первых весенних обысках в его квартире Чрезвычайка не нашла, а потом до них докопались. По первому следствию вина супругов Таганцевых была признана настолько сомнительной, что ему дали двухлетние принудительные работы, жене (уже вовсе неизвестно за что привлеченной) - один год. Но как раз перед тем престарелый отец В. Н., знаменитый юрист Н. С. Таганцев обратился к Ленину с ходатайством за сына. Ленин ответил любезною телеграммой с предписанием пересмотреть дело. Телеграмма сошлась с уже готовым было приговором и механически его остановила. Следственная канитель возобновилась... Тогда чрезвычайка, обозленная вмешательством премьера в ее самовластную компетенцию, особенно постаралась превратить В. Л. Таганцева в ужасного государственного преступника. Другие с большим скептицизмом и с большей вероятностью утверждают, что вся эта история с телеграммой - незамысловатое повторение старой комедии с расстрелянием великих князей. Как тогда М. Горький привез в Петроград письменное разрешение взять их на поруки, а покуда он ехал, Москва приказала по телефону поскорее расстрелять, так и теперь циническая телефонограмма - засудить во что бы то ни стало, обогнала и отменила лицемерную телеграмму - судить по совести".

В том же номере "Последних новостей" опубликовано четырехстрочное сообщение, добавляющее существенную подробность к фабрикации дела, по которому был обвинен и расстрелян Гумилев. Приводим полностью текст этой информации: "Гельсингфорсские газеты сообщают, что по делу о так называемом заговоре Таганцева в действительности расстреляно не 61 человек, а 350".

Корреспондент "Руля" сообщал о настроениях в Москве после расстрела Гумилева и других, шедших по делу Таганцева: "Для чего вы думаете была принесена в жертву питерская гекатомба? Вы, может быть, полагаете, что это было необходимо испорченным общим развалом жрецам коммунистического Молоха? Вовсе нет. - У нас ведь стерлась всякая разница между возможным и невозможным, а поэтому Гумилев, Лазаревский, Таганцев и Тихвинский были пущены "в расход", как цинично у нас это называется, только для того, чтобы напугать москвичей.

Видели, дескать, чем пахнет? Теперь это ни для кого уже не секрет, ибо ЧК так просто и говорит: "Виноваты или нет - неважно, а урок сей запомните!"

Так было сказано в полупубличном месте самим т. Менжинским. А ведь это не удалой матрос Балтфлота вроде Дыбенки, а человек, окончивший петроградский университет..."

Всеволод Рождественский.

БЛОК И ГУМИЛЕВ

Название дано составителем настоящего издания. Здесь печатаются отрывки из воспоминаний Рождественского "Александр Блок (из книги "Повесть моей жизни")", опубликованных в журнале "Звезда". № 3, 1945, стр. 107-115.

Рождественский Всеволод Александрович (10 апреля 1895 - 31 августа 1977) - поэт и переводчик. Родился в Царском Селе, учился в той же гимназии, которую окончил Гумилев. По окончании первой петербургской гимназии поступил в университет на историко-филологический факультет, студентом которого числился Гумилев. В университете Рождественский познакомился с поэтами-акмеистами и как начинающий поэт подпал под их влияние и не в малой степени под влияние Гумилева. Встречался с Гумилевым в Союзе поэтов, где одно время Рождественский был секретарем (на этой должности его сменил Г. Иванов). Непродолжительное время Рождественский был членом второго Цеха поэтов (до 1921 г.). Два его сборника, напечатанных в 1921 г. ("Лето" и "Золотое веретено"), обнаруживают связь с акмеизмом. Не иначе как под влиянием Гумилева начал переводить Готье. Книжка "Избранных стихотворений" Готье в переводе Рождественского вышла вскоре после смерти Гумилева. В своих воспоминаниях о Блоке, напечатанных в 1945 г., он еще говорит о Гумилеве. В позднейших воспоминаниях, вошедших в книгу "Страницы жизни" (1962), он избегает самого имени Гумилева. Здесь можно привести лишь одну краткую цитату из этой книги - именно из той ее части, где рассказывается о Доме Искусств: "Рыжий павлин" (Валериан Чудовский, критик, печатавшийся в "Аполлоне" - В. К.) в своем эстетическом неприятии действительности почти всегда оказывался одиноким. Тщетно пытался он искать сочувствия у своих прежних соратников по "Аполлону". Даже суховато-корректный и всегда вежливый с собеседниками Гумилев иронически приподнимал брови и торопился миновать опасную зону спора" (ук. соч., стр. 195).

1 Возможно, речь идет о сборнике "Костер", который Гумилев подарил Блоку со следующей надписью: "Дорогому Александру Александровичу Блоку в знак уважения и давней любви Н. Гумилев. 14 декабря 1918 г.". Известна также и другая дарственная надпись Гумилева, относящаяся к этому же периоду: "Дорогому Александру Александровичу Блоку последнему лирику первый эпос. Искренно его Н. Гумилев. 21 марта 1919". (Надпись на книге "Гильгамеш". Перевод Н. С. Гумилева. СПб., Изд. З. И. Гржебина, 1919. - См. Гумилевские чтения, Вена, 1984). Судя по тому, что в ответ Блок подарил Гумилеву "Седое утро", описываемый обмен книгами с дарственными надписями не мог иметь места ранее 23 октября 1919 г., когда "Седое утро" вышло в свет.