Лев Гунин - Избранник

Проснулся он от довольно громкого полушепота и от света, бьющего в глаза. Чувствуя тут какой-то подвох, ожидая, что, в лучшем случае, они насыпят ему в чайник пурген или вытащат из холодильника последний кусок колбасы, он, еще не проснувшись окончательно, вскочил и побрел на кухню. От того, что он был в полусонном состоянии и что целеустремленно направился на кухню, он в коридоре чуть было не столкнулся лоб в лоб с Киней. Киня был одет в женские колготки, а на груди у него болтался прозрачный лифчик. Сергей нагнулся - и неожиданно схватил Киню за ноги, так, что тот полетел на пол, и принялся вытряхивать его из колготок. Затем он сорвал с него прозрачный лифчик, и, когда Киня остался в чем мать родила, пинками загнал его обратно в зал. После этого он вернулся на кухню и, склонившись под кран, стал с горячностью и поспешно хлебать воду. Вытерев губы тыльной стороной руки, он повернулся и намеревался уже выйти из кухни, - и вдруг увидел, притаившуюся испуганно за кухонным шкафом, одну из девушек: как и Киня теперь, в чем мать родила. От неожиданности он застыл -- и несколько секунд они стояли так друг против друга: Сергей с его объемной грудью и могучими бицепсами, -- и девушка, застывшая в напряженной позе за шкафом. Сергей хотел что-то сказать, но затем повернулся и пошел. Он не успел дойти до двери, как девушка подбежала к нему и сзади обхватила его за шею, грудью прижавшись к его спине. Сергей как-то быстро передернул плечами, и руки девушки мгновенно слетели с них. Затем он резко обернулся, и девушка, отпрянув, вдруг снова бросилась и прижалась к нему. Тогда он снова резко высвободился, причем, теперь страдание было написано на его лице. Со стороны это казалось довольно комичным и неестественным: его огромный силуэт был панически сжат перед хрупкой фигуркой девушки. В темноте ощущалось, что девушка улыбается. Сергей обернулся и пошел, зацепившись за что-то на коридоре, а в спину ему раздался, оскорбительный в некотором роде, смех.

Войдя в зал, Сергей опять зацепился за что-то и упал, неуклюже хватаясь за край тахты и скользя по полу боком и ногой. - Смотри, - чувствовалось, что Киня толкает Комара в бок рукой, -- Колос упал. - Все, хватит, -- было явно, что Сергей говорит в последней степени напряжения, - я предупреждаю и извиняюсь -- заранее, чтобы никто не обижался: ко мне можете больше так не приходить. Все. Я сказал. Не буду всем повторять... - Кто это его так расстроил? Сначала на меня ни за что - ни про что накинулся, теперь вот опять... Это Вера ему, наверное, сказала что-то, а? - Это Людка что-то сделала. Я ее знаю.

Сергей лежал, повернувшись лицом к стене. Была суббота.

В воскресенье мы видим Сергея на кухне в голубой майке с короткими рукавами и в джинсах, и с кофейником в руках. Он выглядит свежим и обновленным. Вокруг стола - шумная и веселая компания молодых людей. Гости заняты разговором, а хозяин в это время разливает кофе. ''Авангардизм никогда не был исключительно молодежным течением и не противопоставлял себя традициям манифестно, он был, скорее, эссенцией многих вещей, -- один из молодых людей, отчаянно жестикулируя, пытался довести свою мысль до конца.

- А как же быть со всеми этими бесчисленными манифестами суперматистов (вспомни Кандинского), символистов, футуристов, и прочих ''истов''? -вмешалась девушка с прямой, как у коня, челкой. -- Когда открываешь биографию любого "авана" начала века, так и тянет на мысль, что первое, с чего каждый из них начинал, это с "манифеста". Конечно, их эгоцентричные, эксцентричные выпячивания собственного "я" не всегда так назывались, но эти их "яканья" и титулы, какими они награждали самих себя и друг друга (возьми Хлебникова - "президент земного шара"): разве не манифесты? И при всем при этом, однако, весело жили, подлецы! -

- Будешь "сам себе рулевой" -- и ты будешь жить весело... Им же еще тогда не вдолбили при помощи десятков лет чекистских подвалов и лагерей, что "партия - наш рулевой"!" -

- А вот насчет "эссенции" -- тут что-то есть... Как и Ренессанс, Авангардизм должен был все предыдущее вобрать в себя: иначе не мог шагать дальше... -

- А я вот сам не музыкант, и всегда хотел спросить у музыкантов: представляет ли собой авангардизм в музыке что-то особенное -- или к нему применимы основные характеристики авангардизма в искусстве вообще? -перебил парень, сидящий напротив, на углу стола, и методично простукивающий ложечкойбутылку из-под шампанского. -

- Это вопрос слишком обширный, но у меня как раз насчет этого кое-что есть, -- длинноволосый парень встал из-за стола и, загадочно посмотрев на всех, поднял указательный палец кверху. Он оказался рядом с приемником и, когда раздался щелчек и зазвучала музыка, он сказал: "Карл Орф. Разве это не пример многому, о чем сейчас говорили?"

- Ты у нас просто маг, -- длинноволосая девушка-блондинка, сидевшая на коленях у Андрея, самого первого оратора, проговорила это медовым, ласковым голоском. -

Тот, который "включил" Орфа, сделал скромную мину и ответил на это: "Ну, надо же знать, чем заполнен эфир".

- Ешьте блинчики, -- Сергей оказался за головой Васи. -- Что вы так сидите? -

- Мы так от смущения, -- сказала рыжеволосая девушка в джинсах, которая примостилась на коленях у Васи и сидела, раскачивая ногой. -

- Если всегда будете так кушать, то от вас останется то, что должно остаться от блинчиков. -

Все заулыбались и аккуратно застучали ножами. Рыжеволосая девушка улыбнулась Васе, а он посмотрел на нее чистыми голубыми глазами с выражением совершенно собачьей преданности.

- Знаете, -- проговорил Андрей, держа в области рта микроскопический кусок блинчика, -- о н и теперь усилили работу; так что, вполне возможно, что кто-то среди нас - му-му... -

- Ну. -- Вася изобразил на своем лице легкую тень негодования. -

- Если никому не верить, не доверять друг другу, -- ничего хорошего из этого не выйдет. Мы просто изолируем самих себя, заставим себя разбежаться по углам. А разве не этого хотят добиться? -

- Такими вещами не шутят, -- Вася отложил вилку в сторону, и его честнейшие голубые глаза затуманились дымкой беспокойства.

- А вот кто говорит, что один из нас доносчик, тот вот сам и ... фи-фи, то есть, му-му.

- Это была длинноволосая блондинка.

Внезапно раздается стук в дверь; Сергей идет открывать.

На пороге перед открытой дверью стоит довольно высокий парень в меховой шапке с козырьком и в болоньевой куртке, - и улыбается во всю ширь своего продолговатого лица. У него светлые глаза, острый нос и маленькие, аккуратно подстриженные, усики. Сергей расставил руки в стороны так, что они касаются обеих стен, с явным намерением не пустить незваного гостя.

- А что?.. -

- Ко мне нельзя. -

- Да ты, да ты, что, меня не впускать собрался? -- и вдруг роскальзывает у Сергея под рукой и идет на кухню. Сергей следует за ним. А, привет, -- новый гость обращается к Васе. Тот холодно приветствует его. А-а-а , чем вы тут занимаетесь, -- новый гость шутливо грозит пальцем Сергею. - Но я пришел, собственно, на минутку. - По лицу гостя словно бы пробегает облако. Сергей с ним направляется в коридор, где уже стоят два незнакомых парня и с вниманием смотрят на кухню. -- - А это ребята, которые со мной пришли. - Улыбка у гостя получается такой же блистательной, как и при его появлении. Сергей смотрит на них пристальным, немигающим взглядом. Я к тебе насчет цветов. - Так ты, что: все еще надеешься, что я тебе намалюю цветы для твоей барышни? - А если я тебя очень попрошу? Твои цветы лучше, чем всех питерских нон-конформистов вместе взятых.