Бенор Гурфель - Маугли

Бенор Гурфель

Маугли

Марк проснулся от мягкого поглаживания материнской руки. Было рано, за окнами ещё висела ночь. Из столовой слышались мужские голоса, а здесь в спальне был полумрак.

-"Марик, ты одевайся" - необычайно серьёзно заговорила мать,её большие глаза были расширены, руки подрагивали.

-"А зачем мама?" - резонно спросил Марк, -"ещё рано, я спать хочу"

-"Мы поедем к тёте..." К тёте Марк готов был ехать в любое время, хоть днём,хоть ночью.Тетей он звал Тамару Александровну - свою няню. Очень любил её и скучал по ней, когда года полтора тому назад она уехала к себе в деревню. Этим летом ему было твёрдо обещано, что он поедет в гости к тёте.

-"А можно я с собой книги возьму? - спросил Марк, одеваясь - "Хорошо, возьми только немного, одну или две, из самых любимых" ответила мать, выходя из спальни.

Марк задумался, не то чтобы он имел так много книг, но каждая была чем-то хороша и памятна. В конце концов он решился: вытащил только начатого "Маугли" в бледнозелёной обложке и любимую зачитанную "Лесную Газету" Виталия Бианки.

Держа книги в левой руке а правой застёгивая на груди рубашку, он вошёл в столовую и увидел солдата с винтовкой, стоящего на вытяжку у входной двери. За столом сидел невысокий человек в штатском, с серым скучным лицом и размашисто писал что-то на длинных листах. Отец бледный, в незастёгнутой рубашке, без пиджака, стоял около, и держа руки за спиной, глядел вдаль.

-"Ну доктор, пойдёмте в ваш кабинет, будем бумаги подписывать" проговорил невысокий и по-хозяйски двинулся первым в отцовский кабинет. - "А вы гражданка поторапитесь" - мимоходом кинул он матери - "времени у вас остаётся всего часа полтора, ровно в четыре машина прийдёт".

Мать беспомощно развела руками и не двинулась с места. Повидимому она слабо представляла себе, что она должна делать. Но тут на помощь матери пришли, непонятно откуда взявшиеся, двое мужчин. Или они сидели в приёмной, или дожидались на улице. Были они немолоды уже, одеты в рабочую одежду, с морщинистыми, тёмными лицами. ( По происшествию лет, перебирая эту ночь, Марк понял, что это были понятые.)

-"У вас есть чемоданы, хозяюшка?" - обратился один к матери

-"Чемоданы?" - переспросила мать - "есть, кажется, на чердаке несколько и ещё в кладовке..."

-"Так ты сходи, Сергей, и принеси, видишь хозяйка не в себе". Один из них полез на чердак, а другой, подойдя к шкафу стал вынимать и аккуратно складывать одежду. Тут и мать очнулась, и отец вернулся из кабинета, и работа закипела. С помощью понятых-грузчиков были сложены и нагружены около десятка чемоданов. Так что, когда невысокий вернулся в столовую, он только руками развёл. Но мешать не стал, а скромно уселся в углу. Так в трудах прошло время и когда действительно в четыре пришёл микроавтобус - они были готовы.

Начали выносить вещи. Когда Марк выходил из дома, уже одетый, в коротких штанишках, в летней рубашке с короткими рукавами и в сандаликах невысокий только крякнул и что-то пробормотал, глядя на него. Уже светало. Ночь серела. Наступало утро 13 Июня 1941.

Автобус не спеша миновал тихую Пушкинскую, где они жили, и направился по длинной Грибоедова в сторону Товарной станции. Все молчали.

Невысокий и солдат устроились впереди, остальные за ними, а чемоданы заняли всё остальное пространство. Вскоре показалось одноэтажное здание Товарной станции. На станции было пустынно, но в дверях, в зале и на перроне стояли военные люди в синей или зелёной форме. Несколько из них подскочило к автобусу и быстро и споро расхватав чемоданы понесли их к стоящему на втором пути длинному составу из красных товарных вагонов. Двери каждого вагона были открыты и у каждой двери стоял солдат с ружьём. Когда их подвели к одному из вагонов, неизвестно откуда появившийся военный, глядя на отца, чётко спросил:

- "Кто глава семьи?"

- "Я" - ответил отец и мать придвинулась к нему

- "Пройдёмте со мной" - приказал военный. Отец растерянно взглянул на мать и сделал несколько шагов.

- "Куда? Куда они тебя забирают?! Люник!" - закричала мать. Отец круто повернулся и подбежал к матери. Взяв её за плечи, он пробормотал:

- "Слушай, скоро будет война. То что нас вывозят - может оказаться благом..."

Даже в такую минуту он пытался сохранить остатки здравомыслия и рациональности и дать оставляемой им семье какую-то надежду. В эти последние мгновения прощания мать успела сунуть ему маленькую подушку-думку и лёгкое пикейное одеяло. (Эта подушка и это одеяло прошли с ним все лагеря и вернулись в семью, когда они снова ненадолго были вместе).

Марк неотрывно глядел в удаляющуюся спину отца. Вот отец обернулся, махнул рукой и вскоре исчез за вагонами. А они остались и стали устраиваться в своём передвижном доме. Товарный вагон имел свободный центральный проход а справа и слева тянулись двухэтажные нары. Вагон был ещё почти пустой и мать, с неизвестно откуда взявшейся практичностью, заняла верхние нары, примыкавшие к небольшому зарешетчатому окошку. Там нельзя было выпрямиться, но зато можно было смотреть наружу, читать и дышать.

Мать, с присущей ей аккуратностью, стала перекладывать вещи в чемоданах и укладывать чемоданы в, только ей известном, порядке. Затем вытащила плотное покрывало и покрыла им доски нар. Вся эта суетня повидимому была ей нужна, так как придавала некий смысл окружающей бессмысленности. Как бы то ни было, их местечко стало более уютным. Марк с матерью улеглись и стали смотреть в окно.

Но за окном ничего особенного не происходило. Уже полностью рассвело, начинался длинный, жаркий, июньский день. Время от времени появлялись группы людей: в середине шли штатские, а спереди и сзади - военные. Они подходили и забирались в ожидавшие их вагоны.

Марк ещё раз взглянул на жёлтое, унылое поле вокруг станции и решился.

-"Мама а за что нас...?" - он поискал в голове подходящее слово, не нашёл и уставился на мать.

-"Да это всё папин сионизм, нужен он был ему, как..." - прерывающимся голосом ответила мать.

-"А что это - сионизм?" . Разговор вступал на минное поле.

-"Видишь ли..." - мать помолчала, затем решившись продолжала - "ты знаешь, что мы евреи, правда?". Марк кивнул нерешительно. С одной стороны он не думал о себе как о еврее. Он был просто мальчик; мальчик с мамой и папой, с игрушками, играми и книжками. С другой стороны, он помнил здоровенного, краснорожего извозчика, которого прислала еврейская община охранять их, когда в городе начались слухи о погромах. Он также помнил красиво убранный стол на Пасху вечером, фаршированную рыбу с хреном, и свою красивую рюмочку синего стекла, наполненную удивительно вкусным пасхальным вином.

-"Так вот, когда-то мы, то есть не мы, а наши пра- пра- прабабушки жили в Палестине"