Бенор Гурфель - Польско-японский шпион

"Что освободят?" - глаза Исаака заблестели.

"Ну не освободят конечно, ишь ты какой ловкий - засмеялся Николай Петрович - "но от десятки может и увернёшься".

На этом Исаак и стал. И как ни давил его Васин, как ни угрожал, продолжал стоять на своём. Ну и надо было момент принять во внимание. Десятки, сотни тысяч проходили через канализационные трубы системы. Не было времени у Васина возиться с упрямым зэком. Только и слышно было на утренних планёрках: "Давай оформляй дело! Давай заканчивай! Что ты тянешь? Ты чекист или интеллихент?"

И он отказался от значимой шпионской версии и быстро набрал материал по "по контрреволюционной пропаганде и агитации". Да и собирать собственно было нечего. Достаточно было допросить уже арестованных рабочих труболитейного завода, на котором работал Исаак. И их допросили и они сказали всё, что было нужно.

" Да, проводил контрреволюционную пропаганду"

"Да, выступал в защиту расстрелянных врагов народа"

"Да, высказывал пораженческие настроения и угрозы по адресу руководителей советского правительства."

......................................................................

(Из Обвинительного Заключения) "Допрошенный в качестве обвиняемого Ройтман И.М. виновным себя в шпионской работе и в контрреволюционной пропаганде не признал, но полностью изобличается показаниями свидетелей: Кудриным (личное дело, стр 19), Самошиным (личное дело, стр 21), Замосковичевым (личное дело, стр 23)....

Следственное дело 6533 по обвинению Ройтман Исаак Михайловича подлежит рассмотрению на Особом Совещании при НКВД СССР

Вещественных доказательств по делу нет..."

"Утверждаю" Начальник Управления НКВД

по Тульской области, майор государственной

безопасности - Лебедев

28 VIII 1938

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА Особого совещания при Народном комиссаре Внутренних Дел СССР 13 октября 1938

Слушали: Дело №6533 Тульской Обл. Ройтман И.М. 1913 г.р. б.чл. ВЛКСМ

Постановили: Ройтман И.М. за к.-р. агитацию заключить в ИТЛ сроком на три года. Дело сдать в архив.

......................................................................

...Исаак так глубоко ушёл в прошлое, что не сразу почувствовал как кто-то дёргает его за рукав. Подняв глаза, он увидел дочь на руках у матери, протягивающую к нему руки. Перебравшись к отцу, она прижалась к его груди своим худеньким телом и замерла. От её волос шёл полынный запах степи, чебреца, полевых трав и ещё чего-то - от чего у Исаака защипало в носу. Он глубоко вздохнул, поудобнее пересадил дочь на сгиб локтя и обогнав неспешную телегу зашагал, выглядывая что там - за поворотом?

А за поворотом открывалась новая интересная картина. Далеко в низине виднелась узкая линейка Каневского моста через Днепр. К мосту сходилось несколько дорог и по ним к Днепру спускалось множество телег, пешеходов, среди которых изредка пылили грузовики, наполненные солдатами. Вся эта масса военных и невоенных людей текла на восток, сжимаясь у узкого горла моста и стремясь протиснуться сквозь это горло как можно быстрее.

Их телега, убыстряя ход, влилась в длинную кишку ползущую туда - к мосту. Спереди их оказался полуразбитый газик, набитый сверх меры бумагами какой-то канцелярии, на которых восседал толстый мужчина в полувоенном зеленном френче. За рулём сидела невзрачная сурового вида девица, в куртке, на которой было прицеплено множество осовиахимовских, ворошиловских и всяких других значков.

Сзади оказалась группа усталых солдат. Большинство в обмотках, в грязных заскорузлых гимнастёрках, давно не бритые, с чёрными подглазьями на серых измученных лицах.

До моста оставалось метров сто, как вдали раздался и стал быстро нарастать воющий звук пикирующих бомбардировщиков. Эскадрилья мессершмидтов шла на восток. Шла спокойно, красиво, в полном боевом строю. Три машины отделились и наклонившись на левое крыло одна за другой стали заходить на мост.

Началась паника. Девица впереди резко повернула руль, пытаясь съехать с дороги. Машина завалилась набок, колёса беспомощно крутились в воздухе. Их лошади заржали и начали вставать на дыбы. Илья изо всех сил оттягивал вожжи, но остановить коней не мог. Раздались крики женщин и детей. В этот момент трое солдат кинулись на выручку. Двое повисли держась за узды обезумевших коней, а третий, вспрыгнув на облучёк, тянул вместе с Ильёй вожжи. И лошади встали. По их крупам пробегала крупная дрожь.

"Погоняй!" - неистово закричал один из солдат. Илья хлестнул бичём и лошади рванули к мосту. Вот под колёсами послышался дробный стук мостового покрытия. В этот момент раздались первые взрывы бомб - справа и слева от моста. Все кто успел взойти на мост, пытаясь уйти от разрывов, от смерти бежали, что было сил, вперед, на тот берег, к видневшемуся там леску. Все кто не дошёл до моста - бежали назад, подальше от центра бомбёжки. Вскоре немцы разбомбили Каневский мост и замкнули кольцо. Каждый кто успел перейти мост был приговорён к жизни. А кто не успел - к смерти.

Ночь провели в лесу под старой осиной. Шорох её говорливых листьев навевал покой, уводя от войны. Девочки наконец уснули, но и во сне вздрагивали и жалобно вскрикивали. Взрослые не спали. Илья всё возился с разваливающейся телегой, женщины потихоньку шушукались. Исаак встал и пройдя небольшой лесок вышел на опушку к берегу реки. Он сел на прибрежную корягу и прислушался. Было тихо. Днепр слегка журчал перекатами. Далеко там за рекой виднелись отблески каких-то огней, но ни немцев, ни наших не было вокруг.

Такая же тишина и безлюдие были там за Онегой, на берегу той безъимянной речки, на той далёкой безконвойной раскомандировке куда привезли Исаака. Было их там двадцать человек, все со сроками до пяти , а охраны нехватало - вот и поместили их на этой Талой и урок дали: валить и корчевать - отсюда и досюда. Тут, без конвоя и погоняльщиков, они работали на совесть. Подымались в пять и похлебав горячей затирухи в шесть уже выходили к делянкам - и до ночи. Раз в неделю приезжал нарядчик, привозил провиант и замерив сделанное - уезжал. Тут бы и провести Исааку свои три года - в тишине да в работе. Красивый почерк подвёл. С детства отличался он способностью к каллиграфии, к черчению. Однажды нарядчик поручил составить рапорт и нарисовать схему вырубок. А увидев - так поразился, что тут же рассказал в строительной конторе лагерного управления. А им хорошие чертёжники были нужны. Так и попал Исаак в строительную контору и стал строителем - на всю оставшуюся жизнь.

И так от звонка и до звонка протаранил Исаак свой срок, а в конце апреля 41 сказали: "Иди парень, язык не распускай, мы на страже...".

И поехал парень домой к жене и к дочери, которой пять и которая уже выросла без него. Так спешил, что в Киеве у родственников даже заночевать отказался - скорей, скорей - своих, хоть бы на час - да увидать.