Чингиз Гусейнов - Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

Не твоим: был другой, как известно, Аллах, идол, чьи дочери богини Узза, Лат и Манату были жёнами старшего его брата Хубала! Аллах един. Это - нынешняя вера! Твоя тоже!

И даже отец был назван Абдуллой, рабом Аллаха!

В знак почитания не идола, а Того, Кто Всевышен, - моего!

10. Гадательные стрелы

Благословенны Хубал и брат его Аллах! - из всегдашних молитв Абдул-Мутталиба при сборе семьи, прежде чем приступить к трапезе: мясо крупными кусками, в глубоких глиняных пиалах бараний навар, приправленный пряностями, гора риса в котлах. Но прежде - Хубал, властелин грома и дождя, главный бог в Каабе, самый большой из каменных изваяний, супруг трёх богинь: Лат, Уззы и Манату, они же дочери Аллаха (а джинны - его сыновья). Помещён внутри храма неподалеку от бесценного колодца Замзам - много воды. Вокруг - идолы поменьше, бесформенные для непосвящённого камни, да падёт кара на голову сомневающегося! И паломники приходят поклониться своим богам, будто жар они источают. Абдул-Мутталиб не уставал благодарить Хубала, что Мекке явлена Кааба, которой восторгался ещё Птолемей, макораба, или храм, говорил он. Им, хашимитам, доверено владеть ключами Каабы, множество и других обязанностей, выстроенных столбцом на свитке: судить, поминальные обряды, заключать браки, разводить; беречь священное знамя и определять знаменосца, который присягает, что в бою не выпустит из рук знамя;

дела казны, встречать и провожать караваны, чьи пути пролегают по пустыням, где ядовитые змеи, скорпионы, шакалы, встретишь и льва, лучшая пища для которого - дикий осёл;

летом караваны шли в Сирию, увозя шкуры, кожу, финики, зимой - в Южную Аравию и Йемен, страну пряностей, кофейных древ, благовоний и ладана, жемчуга, который вылавливается у берегов Персидского залива;

оберегать священный колодец Замзам, расчищенный в свое время Абдул-Мутталибом, чьими водами поддерживается жизнь паломников*.

______________ * На свитке автор - или переписчик? - искусно владеющий мастерством каллиграфии, соткал из букв нечто вроде кольчуги, а также изобразил рисунок из арабских букв, нарисованных симметрично или зеркально, - скачущую газель. В комментарии, приведённом тут же, поясняется: "При расчистке колодца Замзам были обнаружены кольчуга и золотая статуэтка газели".

Не все обязанности перечислены: ещё - хранение гадательных стрел! "Клянусь Аллахом, - воскликнул дед, - что..." Сказано о том, что он предрёк. Что будешь избран! Именно ты! Кто не считает себя избранным? Но каждый, кто сумел услышать Аллаха! Важен случай, хоть он часто не случаен: не здесь, так в другом месте. Случайность случая? Но есть свидетельствующие! Услышанное передаётся другому, это магическое: "Сказал я..." - и называю имя. А поведал тот, чей титул Правдивый, а тому - кто-то ещё из Истинных. И уже не отыщется тот, с кого первого пошла притча. Как искусно сочинённая быль? Но со слов очевидца, некоего, как говорится, знающего человека, обладающего к тому же хорошей памятью!.. А у каждого - своя память. И тайна тоже! И знаки требуют разгадки? А притча и есть знак! Но дна достичь не каждому дано. Это как царапина на груди. Шрама нет, но след остался: понятливый - да поймёт. А непонятливому что ни поведай - не уразумеет.

11. Весомость истины

История о том, как Мухаммед с молочным братом Хамзой пасли ягнят однажды за шатрами. ...Два человека, чьи имена сокрыты, лишь буквы, высвечивающиеся в темноте, Лям и Нун, вышли из-за уступа скалы, подошли к нам в белых одеждах. Таз несли золотой, полный снега. Впервые Мухаммед видел снег: белый-белый, смотреть больно, и золото блестящее тускнело пред снегом! И не заметил, как подошли к нему и, повалив, разрезали грудь. Ахнуть не успел, но и больно не было. Вынули сердце, и Мухаммед видел, как оно трепетало и билось в руке Ляма, рассекли его, извлекли оттуда нечто чёрное - чёрный сгусток крови - и отбросили прочь, чтобы поглотила земля! Потом обмыли сердце белым снегом, вложили в грудь и зашили.

(5) Сбоку римскими цифрами обозначен год: DLXXX, или 580*.

______________

* Первые сочинения по исламу были созданы римлянами, или румами, спустя тысячу лет за вычетом двух веков после описанных здесь событий, когда мусульмане в кратчайшие сроки водрузили зелёное знамя ислама в Европе, Азии и Африке к всеобщему неудовольствию христиан, которые растерянно вопрошали: Как Бог допустить мог такое (что?!)? Мол, чем больше с исламом борешься, тем быстрее он распространяется, завоёвывая новые души. Что арабы всё более становятся богоизбранным народом. И тогда возникла потребность спокойно, без огульного отрицания разобраться в исламе, знать, как с новой религией бороться. Отсюда стремление к относительной объективности, главным образом хронологической.

И это всё? Нет! Новая притча? Другие свитки! Пока солнце в зените и мы в тени, поведай, а оно тем временем склонится к морю. Но прежде - о том, что случилось после. Те же, лишь во тьме прочитываемые буквы вместо имён? Нуну сказал Лям, очистив сердце: - Взвесь теперь его и десять человек из его народа. Тут откуда ни возьмись и люди появились, будто за скалой прятались, рослые и крупные, а Мухаммед - хрупкий подросток, легкий, как пух. Взвесили его с ними, а весы диковинные - и видны, и не видны, свисают с небес, и он оказался равен десятерым мужчинам по весу. Тогда первый сказал: - Взвесь его и сотню его сородичей. Десять удесятерилось, и Мухаммед снова был им равен по весу. Первый опять повелел: - Взвесь его и тысячу людей из его народа. Земля закачалась, и весы - как огромная чаша, вместившая сотню, которая умножилась в тысячу. Чаша Мухаммеда и на сей раз уравновесила их и даже... медленно поползла вниз, перевесив. - Оставь его, - сказал первый. - Если б возложил на чашу весь его народ, все племена курайшей - а как ты знаешь, весы, установленные Богом, Который и небо воздвиг, могут собрать не только курайшей! - он снова был бы равен им по весу, снова бы перевесил. Так же неожиданно, как появились, они исчезли, холм опять был безлюден. И тут Мухаммед увидел, что Хамза без памяти лежит, а когда в себя пришел, долго переживал, отважный впоследствии, от своей трусости. А весы? И весов будто не было! Но как же без весов? Купец-мекканец, и чтобы... Уразумей притчу, и да не будешь из тех, кто нарушает меру и вес! Но от чего очистившись, перевесил народ? Отягощён грузом грехов? Чёрными думами?

Спроси иначе: тяжесть добрых намерений или злобных помыслов людских, взваленных на тебя, перевесила чашу остального мира? ...Тогда не знал. Знаешь ли теперь? Весомость истины, - и заглавие ушло в конец свитка, уравновесив.

12. Махабба

И снова - свитки. Кажется, и здесь выцвели чернила, некогда чёрные, и вязь еле улавливается. Зато отчётливо прочитывается заглавное слово, вводящее в текст. Потому что выделено красными чернилами? Не в цвете дело! Разумеется. Мастерство приготовления чернил: неподвластны эти письмена разрушительному воздействию времени! Увы, многое уже позабылось. А может, утратило первозданный смысл? Тайна тайн, именуемая любовью? Ты зорок и успел в искусном сплетении букв на свитке, который я слегка развернул перед тобой, узреть в переплетении букв заглавное слово. Знаю твою страсть придавать арабским буквам значимость! Разве не священны они? Священно каждое наречие на земле! Но Книга... Не явлена ещё она!