Олег Хафизов - Киж

- Я ждал тебя, сынок, - сказал он и встряхнул меня за плечи.

- Стало быть, Гоплинов оказался изменником? - прервал чтение Бедин; ему не терпелось перейти к более волнующим номерам праздничной программы. - Вам же толковали об этом с самого начала!

- Я располагаю данными о том, что генерал работал по крайней мере на три разведки, кроме нашей, и получал жалованье через Международный культурный фонд в виде гуманитарной помощи для сирот, - вставил Петров-Плещеев. - Весь фокус в том, что он зарвался.

- Но это не объясняет исчезновения нашего войска! - воскликнул заинтригованный Филин. - Не мог же он загнать по дешевке целую дивизию!

- Дивизия во главе со своим командиром выполнила свой печальный долг, торжественно заявил Свербицкий. - Вот как это было.

- Все кончено, Николай, - сказал Гоплинов, вставая на цыпочки и дотягиваясь до цветочного горшка на книжном шкафу. - Нас предали, сдали, продали со всеми потрохами.

- Как - со всеми? - На моем лице появилась глупая улыбка.

- Дивизия распущена. Форт-Киж более не является российской территорией. Нам приказано убраться в двадцать четыре часа.

Гоплинов попытался придать своему румяному седобровому лицу строгое выражение, но сморщился, словно раскусил перец, и из его глаз сбежали две полоски блестящей влаги.

Плачущий боевой генерал! Первым моим желанием было отвернуться, убежать, не видеть этого женственного зрелища. Но затем я понял, какие страдания скрывались за напускным легкомыслием старого вояки, казалось бы, погрязшего, в канцелярщине начальственных интриг. Как я мог ошибиться в своем втором отце, как мог усомниться в его сокровенной патриотической честности! Я щелкнул каблуками и отдал честь своему бедному военачальнику.

Тогда-то в генеральском кабинете созрел военный план, по сравнению с которым трагический подвиг "Варяга" кажется сегодня истерической выходкой взвинченных гимназистов. Генерал предложил мне добровольно самоликвидировать целую ракетную дивизию, ни один из воинов которой не захотел бы отдаться в руки врага.

- А вы спросили самих воинов? - иронично поинтересовался Бедин.

Капитан ответил ему взглядом, полным презрения.

- Дело в том, что одним из последних достижений нашей военной техники, которое, к счастью, не имело наступательного значения, а потому не подпадало под действие договора о мирном саморазоружении России, была установка, известная в западных штабных кругах под названием "Total Suicide".

- Секретная установка мгновенного самоуничтожения живой силы "Киж". Разве она была завершена? - вспомнил сведущий Бедин.

- Разве она не была продана за рубеж? - удивился Петров-Плещеев.

- Она была завершена и существовала в единственном опытном экземпляре, доставленном в Форт-Киж для полевых испытаний, - ответствовал Свербицкий. К сожалению, Феликс Александрович отчасти прав. Саморазоружение началось именно в тот момент, когда решался вопрос о массовом выпуске "Кижа", и это грозное оружие не было пущено на поток. Что же касается его продажи... Вряд ли в планы вражеских армий в ближайшее время входило поголовное самоуничтожение живой силы. Скорее, они должны были позаботиться о том, чтобы как можно скорее оснастить установками "Киж" наши войска.

- Что за оружие такое?! - не утерпел Филин. Несмотря на то что через какие-нибудь десять-двадцать минут ему предстояла опасность, побег, а может - и гибель, писательский инстинкт заставил Глеба взяться за огрызок карандаша, найденного на пюпитре рояля, и приступить к лихорадочному конспектированию повести Свербицкого на салфетках. - И для чего оно может служить?

- Еще совсем недавно я сам себя расстрелял бы за подобные откровения, покачал головою Свербицкий. - Теперь же... Не вдаваясь в технические подробности, скажу, что установка "Киж" представляет собой волновое оружие, воздействующее на клетки биологических организмов, но не причиняющее ни малейшего вреда любым минералам, синтетике, металлу, стеклу, дереву и т.п., одним словом, любым предметам, чья длина волны не резонирует с создаваемым электромагнитным полем. По сути своего действия это напоминает пресловутую нейтронную бомбу без бомбы, ракетного носителя, взрыва и разрушения. Вы просто нажимаете на кнопку и вокруг в радиусе одного, двух, десяти километров (в зависимости от мощности излучателя) исчезают все люди, а заодно и другие теплокровные. Исчезают мгновенно и бесследно, как мифические обитатели легендарного невидимого города, окруженного врагами. Только сам город остается невредим. Вы не поверите, но даже одежда, ботинки и снаряжение солдат после стирки и дезинфекции могут быть использованы повторно. И никакого вредного излучения, никакой заразы. Люди как будто становятся невидимыми - и только. Их нельзя ни взять в плен, ни допросить, ни обратить в бегство. Их нельзя победить.

- Оружие навыворот, - задумчиво произнес Филин.

- Этими системами предполагалось оснастить все секретные базы на тот случай, если они будут окружены и надумают сдаться противнику. Они также могли быть использованы отрядами камикадзе, проникающими в населенные пункты противника, или правоохранительными органами, в случае массовых беспорядков и уличных боев. Уязвимым местом "Кижа" являлось то, что его лучи проникали сквозь одежду, но достаточно было легкого синтетического защитного костюма, чтобы остановить их действие. Я думаю, у "Кижа" не было по-настоящему хороших перспектив и вскоре от него отказались бы, как от отравляющих веществ, ведь для его применения нужен либо совершенно неподготовленный противник, либо добрая воля окруженной армии. Между нами говоря, "Киж" - это оружие мазохистов и пораженцев, не идущее ни в какое сравнение с фаллической красотой и мужеством ракеты. Думаю, его единственное боевое применение во время самоубийства военной базы Форт-Киж войдет в ряд таких военных курьезов, как газовая атака при Ипре или ядерные бомбардировки японских городов. Это с технической стороны. Со стороны же нравственной, повторяю, этому подвигу не было равных со времен трехсот спартанцев, остановивших своим беспримерным мужеством...

- Но здесь, в военном городке, жили семьи военных. Здесь жили их жены, дети, престарелые родители. Здесь жила домашняя живность: собаки, кошки, канарейки...- Впервые за время знакомства с Глафирой Николаевной, включая их совокупление, Бедин увидел, что актриса вышла из себя. Она встала из-за стола и, не замечая действия собственных рук, с треском переламывала одно за другим костяные перышки своего веера.

- В живых остались только рыбки, - просто ответил Свербицкий. - Зато дети и жены русских солдат никогда не будут копеечными рабами на американской фабрике.

Стало тихо, как после бомбежки. Гости невольно уставились на Свербицкого, словно впервые увидели этого человека и ожидали найти в его заурядной внешности какие-нибудь чудовищные признаки: рога, клыки, горящие красные глаза или хотя бы выражение сверхъестественной злобы. Ничего подобного. Перед ними сидел приличный человек приятной наружности, очевидно неспособный нагрубить пассажиру в автобусе, пропускающий вперед женщин, помогающий спустить коляску и употребляющий волшебное слово "пожалуйста". Из десяти прохожих на улице именно к этому молодому военному обратились бы вы, чтобы найти нужный адрес или узнать точное время. К нему подбежала бы женщина в поисках защиты от хулигана, его попросили бы посторожить на вокзале вещи. И это несоответствие производило еще более отталкивающее впечатление, чем если бы перед ними сидел отвратительный бандит с узким лбом, каменной челюстью, перебитым носом и асимметричными ушами. Ум отторгал такое противоречие.