Евгений Харитонов - Фантастиковедение - кто есть кто (Биобиблиографический справочник)

Характерное отношение критики того времени к фантастике иллюстрирует статья П.В.Засодимского "Значение фантастического элемента в детской литературе" ("Пед. листок", 1880, N 1), в которой автор попросту предлагал исключить из детского чтения всякую небывальщину и сказки. А уж если и использовать фантастику как допущение, так исключительно в области нравственной. Существовала и другая крайность. С развитием в дореволюционной литературе утопических сочинений, фантастика зача 1000 стую рассматривалась не столько в русле литературного процесса, сколько в области социально-утопических предначертаний, иными словами - как приложение к философским и социологическим дисциплинам. "Прикладной статус", как известно, сохранялся за НФ очень долго.

Вероятно, пионерской работой отечественного фантастоведения следует считать оригинальное исследование В.Я.Брюсова "Испепеленный. К характеристике Гоголя" (М., 1909), в которой поэт характеризует великого писателя как романтика и фантаста, опираясь, в своих выводах, на фантастическую тематику гоголевских повестей.

С бурным взлетом в 1920-х гг. отечественной НФ активизируется и ее критика, а затем и библиография. Публикуются десятки статей и рецензий, в которых, опять же, НФ рассматривается в основном как "приложение" - на этот раз к науке. В НФ критике в то время активно работают сами фантасты - А.Беляев, А.Палей. Но за редким исключением отношение официальной критике к НФ оставалось негативным. Печальную роль в вульгаризации приключенческой и фантастической литературы сыграли статьи-указания и рецензии-доносы А.Ивича и Я.Рыкачева. Однако тогда же появились и первые серьезные опыты литературоведческого и библиографического характера. В первую очередь следует назвать книгу Евгения Замятина "Герберт Уэллс" (Пг., 1922). Очерк автора антиутопии "Мы" стал не только первой отечественной работой, посвященной анализу творчества английского романиста, но и первым чисто литературоведческим исследованием, в котором предпринята попытка выявить специфику фантастического.

В том же году увидела свет еще одна значительная работа "Русский утопический роман" (М., 1922) В.Святловского. Правда, в данном случае, фантастика рассматривалась в большей степени в контексте социально-историческом, нежели в литературно-художественном. Хотя книга ценна богатой фактурой. Не меньшего внимания заслуживает и составленный тем же автором "Каталог утопий" (М., 1922), в котором зафиксировано 1500 названий и таким образом являет весьма полный указатель литературных утопий от античности до начала ХХ в. Впрочем, при всей оригинальности и важности для последующих исследователей прошлого научной фантастики, эту работу трудно отнести к разряду литературной библиографии. Первая же библиографическая работа, составленная на принципах непосредственно литературной библиографии и с учетом художественной специфики НФ, появилась годом позже в журнале "Казанский библиофил" - "Уэллс на русском языке и русская литература о нем: 1895-1922 гг." В.Детякина.

К начальному периоду фантастоведения следует отнести и уникальную в своем роде "Энциклопедию межпланетных сообщений" профессора Н.А.Рынина, а точнее два ее выпуска - "Космические корабли (Межпланетные сообщения в фантазиях романистов)" (Л., 1928) и "Лучистая энергия в фантазия романистов и проектах ученых" (Л., 1930). Из названия, впрочем, заметно отсутствие акцентов на литературную сторону предмета. Тем не менее, обзоры НФ произведений космической тематики и особые библиографические приложения к ним "Библиография по межпланетным сообщениям" (содержащая, кстати, около 200 названий НФ произведений на русском и иностранных языках, а так же описания НФ фильмов на космическую тематику) - не утратили своей познавательной ценности и сегодня.

Как уже говорилось выше, фантастику в этот период рассматривали, в основном, в рамках популяризации научных знаний. Об этом свидетельствуют и названия многих критических публикаций "Создадим научно-художественные произведения, достойные нашей великой эпохи!", "Научно-фантастическая техника начинающих писателей", "О жанре, которого у нас нет. Научно-техническая фантастика", "Научные романы жюльверновского типа" и т.д., и т.п. Подобный взгляд на предмет был распространен и в 1950-1960-е гг., когда в НФ произведен 1000 иях чаще всего оценивалась оригинальность научной гипотезы в ущерб литературно-художественным достоинствам. Характерными образцами такого подхода к НФ служат такие издания как "Мир научной фантастики на уроках физики" (М., 1963) К.Власовой, методические рекомендации Л.Хуторской "Мечта и космос: Использование научно-фантастических произведений К.Э.Циолковского в курсе физики средних школ" (Тула, 1975), библиографический указатель Л.Задермана "Астрономия в научно-фантастической литературе" (М.,1948), а также распространенные в то время рекомендательные списки типа "Вопросы химии в НФ", "Вопросы биологии в НФ" и т.д...

В 1930-е гг. в сфере культуры начинают закручивать гайки. Фантастика надолго исчезает из нашей литературы, ее подменяют производственным романом о "фантастических" достижениях Советского государства в области сельского хозяйства и сомнительного свойства повествованиями о сокрушительных победах Красной Армии в грядущей войне (подробнее об этом любопытный читатель может узнать из моей статьи "Без войны они скучают..." в журнале "Библиография" за 1995 г., N 4). Ситуация сложилась почти сюрреалистическая: НФ романы не издаются (исключение составляют отдельные произведения А.Беляева и пухлые романы Г.Адамова), зато продолжают публиковаться критические статьи о перспективах этой литературы в условиях социалистического строительства.

В 1940-1950-х гг. в советской фантастике правит бал концепция так называемого "ближнего прицела". Другими словами, фантастику попытались загнать (уже не в первый раз) в рамки соцреалистической идеологии, ей попросту запретили мечтать. А критические публикации больше напоминали директивы сверху. Позволю себе привести одну цитату: "Советская научная фантастика должна развиваться, используя указания И.В.Сталина о полезащитных лесных полосах, о продвижении субтропических цитрусовых культур на Север" (Иванов С. Фантастика и действительность // Октябрь. 1950. N 1). И подобных статей-указаний было множество. В 1954 г. писатель, автор НФ романа "Генератор Чудес" Юрий Долгушин публикует статью "Поговорим всерьез о необходимости развития научно-фантастического жанра" (Новый мир. 1954. N 12), в которой впервые была затронута проблема очевидного упадка НФ и необходимости серьезного изучения жанра.

И тем не менее, именно в этот период к НФ проявляют глубокий и, как потом оказалось, перспективный интерес представители академической науки - специалист в области зарубежной детской литературы Е.П.Брандис и театровед, литературовед Ю.И.Кагарлицкий. В эти годы увидела свет брошюра Е.П.Брандиса "Жюль Верн и вопросы развития научно-фантастического романа" (Л., 1955), открывшая новый этап в изучении НФ, а на самом деле явившаяся теоретическим фундаментом для формирования собственно фантастоведения как науки. В том же году издана и основательная библиография Брандиса, составленная в соавторстве с М.Лазаревым, "Жюль Верн" (1955; 2-е, расширенное издание - 1959). А следом последовала и первая монография по НФ тематике, принадлежащая тому же литературоведу "Жюль Верн: Очерк жизни и творчества" (Л., 1956; 2-е изд. - 1963). Тогда же в серии "ЖЗЛ" увидела свет еще одна книга о жизни и творчестве родоначальника НФ - "Три жизни Жюля Верна" (М., 1956), написанная известным писателем и популяризатором НФ Кириллом Андреевым.

Читать дальше