Владимир Хлумов - Дети звёзд

Анатолий (тоже шепотом). Не понимаю.

Богданов. Хорошо, я поясню. Только вы помогите мне - о нет, не действием, только памятью. Припомните, бывало ли с вами так: общаешься с человеком каждый день, живешь, работаешь бок о бок и вдруг выясняется, что он вовсе не тот, за кого себя выдавал?

Анатолий (тревожно). Да, было.

Богданов. Во! Так и есть, и с вами тоже, Марк Васильевич. Так я вам сейчас сообщу, в чем тут дело. Я много очень думал над этим и теперь скажу, только вам как близкому человеку скажу. Но вы не смейтесь.

Анатолий. Я не смеюсь вовсе.

Богданов. Знайте: все вокруг - дома, деревья, люди, тучи, сама земля, звезды, и даже звездные конгломераты - это все сплошная мистификация.

Анатолий. То есть как?

Богданов. Да, да, мистификация, глобальная, ужасная мистификация. Все это бутафория. (Сжимает Толину руку.) А знаете, Марк Васильевич, зачем я вас спросил, не бывает ли и с вами так? Ведь если все вокруг меня суть сплошная мистификация, то что же такое вы? А я вас спросил - будто вы тоже, как и я, обманутый, причислил вас к человекам, а не явлениям, пригласил вас - давайте, мол, поразмышляем над странностями окружающего мира, словно мы оба дотошные исследователи. Какой же вы исследователь, Марк Васильевич, вы даже и в малой степени не охвачены, как говорит профессор, высшим и средним образованием. Вы же и не нюхали этой самой материи. А я естествоиспытатель, чувствуете - испытатель естества. Я эту самую материю на собственном горбу ощущал, обонял, фотографировал. Преинтереснейшая штучка, скажу я вам! (Хихикает.) Ну, ладно, бог с ней. Хорохорюсь, а самому страшно - вдруг и правда эти детские страхи возьмут ни с того ни с сего да и подтвердятся? Иногда до того припрет - боюсь из дому выходить, вдруг все разом перестанут притворяться, будто они просто по делам идут или так гуляют, возьмут и начнут тыкать в меня пальцем и в глаза смеяться, мол, "эка мы тебя, голубчик, провели". Но теперь я не боюсь, надоело бояться. Хватит, нужно все выяснить раз и навсегда, чтоб никаких вопросов. Я почему к вам, Марк Васильевич, к вам именно обращаюсь - ведь я мог и у Елены спросить, или у Гоголя-Моголя. В конце концов, мог бы и у Доктора выяснить. Но они добрые - могут соврать. Скажите же мне прямо сейчас.

Анатолий (мягко, успокаивающе). Что же я вам скажу?

Богданов. Признайтесь, что все вокруг, весь мир - это сплошная инсценировка, пьеса.

Анатолий. Почему инсценировка, да и чья?

Богданов. Вот это я не знаю - почему да чья. Но чувствую - определенно спектакль. Потому что естественная жизнь в таком виде невозможна.

Анатолий. Не понимаю, что вас не устраивает.

Богданов. Не хотите, значит, прямо сказать. Я знал, что прямо никто не скажет, потому и не спрашивал никогда. Я даже метод разработал специальный. Думаю, выберу человечка прямо из толпы, любого наугад, прижму где-нибудь - он и признается. А один раз, даже стыдно сказать, идея у меня появилась. Остроумная, но ужасная. Мысль мелькнула: раз они живыми существами прикидываются, то, значит, они на самом деле и не живые, значит, и смерти для них нет. Как бы, думаю, проверить такое предположение? (Анатолий отшатнулся.) Не бойтесь, Марк Васильевич, это я так - чисто теоретически. Я ведь знаю, что и мертвым уготована своя роль. Так что с них взятки гладки. Но вы-то будете утверждать, что небо - потому что синее, что вода - потому что влажная, и весна - потому что март. И отсюда, мол, все, чему положено, то и происходит естественным ходом событий, следовательно, и существует. Так как же: существует или ангажировано?

Анатолий. Существует.

Богданов. Ага, не прижал я вас, значит. Вы поймите, насколько важно знать правду - иначе ведь трагедия может случиться. Я вам одну историю расскажу, про мальчика и дяденьку. В одной хорошей семье родился мальчик. Очень обрадовались родители ребенку, а особенно тому, что мальчик. Дело в том, что шла война и мужчин стало не хватать. Рос мальчик ни быстро ни медленно, а так - в соответствии с питанием. Родители очень любили сына, но еще больше они любили одного дяденьку. А почему дяденьку любили - не знаю, но хвалили и очень почитали. Например, принесут домой хлеба, сядут кушать и обязательно скажут спасибо тому дяденьке, что хлеб вкусный. Или купят мальчику обнову и обязательно дяденьку добрым словом помянут. Рос и рос мальчик, пошел в детский сад. А там нянечки добрые, ласковые. Очень детишек любят, но еще больше любят того самого дяденьку, да так сильно любят, что прямо с утра вместе с детишками песни благодарности дяденьке поют. А уж по праздникам - вообще радость. Родители мальчика на руки берут и напоказ дяденьке несут. Увидел мальчик дяденьку и тут же убедился, какой он сильный и могучий, словно орел степной, в погонах и с усами. А после - знакомые дома соберутся, еды принесут и все вместе этого дяденьку за столом любят и чтут. Вырос мальчик, пошел в школу, совсем стал самостоятельный. Лучше всех стих про дяденьку выучил и громко прочел. Учительница от радости плакала и хвалила дяденьку. Полюбил мальчик дяденьку, как своих папу и маму, и даже больше. И еще лучше стал расти-подрастать. Но тут случилась беда. Шел мальчику восьмой год, и вдруг умер дяденька. Черным-черно от горя стало. Заплакали папа и мама, заплакали знакомые, заплакала учительница. Но мальчик не заплакал, а пошел в чулан, отыскал там дедовский кожаный ремень, завязал его вокруг шеи и повесился. Вот такая грустная история, Марк Васильевич. Теперь отвечайте мне: могло ли такое произойти в естественном мире?

Анатолий. Нет.

Богданов. Именно, не могло! Ведь это же бред, фарс, игра. Какой уж тут свет?! Ну, зажжем свет, Марк Васильевич, и что? Все прояснится? Что же, давайте попробуем. Но я боюсь, вы мне какой-нибудь фортель приготовили.

Анатолий. Какой фортель?

Богданов. Делает вид, будто не понимает.

Анатолий. Не понимаю.

Богданов. Хитро! А вдруг при свете выяснится, что вы вовсе не Марк Васильевич?! Я даже точно думаю - так и будет. Да, да (ищет впотьмах выключатель). Сейчас проверим, существует или ангажировано.

Инженер в поисках выключателя забирается на вешалку и там запутывается среди одежды. В этот момент открывается дверь и появляются Елена и Доктор.

Елена (бросается к Богданову). Что же ты, Коленька? (Вместе с Доктором стаскивают инженера с вешалки и укладывают на диван).

Доктор (дает таблетку инженеру и возвращается к Анатолию). Отойдем. (Закуривает.) Вы откуда здесь?

Анатолий. Понимаете, я хотел предупредить Елену...

Доктор. О чем?

Анатолий. Ну... что Богданов... что он не совсем здоров.

Доктор. И как же он не здоров?

Анатолий. У него... Он сумасшедший.

Доктор. Откуда же такой диагноз?

Анатолий. Он состоит на учете в психдиспансере, у него какой-то синдром.

Доктор. Синдром - это правильно. Но почему вы решили, что он сумасшедший?