Валентин Холмогоров - Подборка рассказов

Засобирался Иван Макарыч намеренье свое свершить, и принялся для тех самых целей веревку, что покрепче да попрочней, по шкапам и кладовкам отыскивать. Тут бы жене его переполошиться: с чего это вдруг муж ее вздумал по дому за веревкой бегать, да не разобрала глупая женщина сразу причину такого беспокойства.

- Что это с вами, Иван Макарыч, сегодня сделалось? - Спросила она как бы между прочим, накладывая на лицо свое очередную порцию косметики. - На что вам веревка понадобилась с утра-то пораньше?

- Да вот, душа моя, повеситься нынче решил, - отвечал ей Иван Макарыч со всем приличествующим случаю спокойствием, - хватился - а не на чем, вот незадача...

- Ах эвон оно как, - отвечала ему жена, - что же, давно пора. А веревка в чулане на гвозде висит. Вечно не положите на место, а потом ищете без толку...

Взял Иван Макарыч веревку в чулане и вышел на улицу, дабы видом мертвого своего тела обстановку домашнюю не осквернять понапрасну. И направился он прямиком в парк, памятуя, что деревья различные произрастают там во множестве, каждое из которых для нужды его неприхотливой как нельзя лучше сгодится.

Шел он по парку и размышлял, какое бы дерево для целей своих получше приспособить. Глядит - рядышком церковь стоит, и служба в церкви той как раз к концу своему подходит. Дай, думает, в церковь зайду, в последний-то в жизни раз.

Вошел он в церковь, перекрестился усердно, купил в лавочке, что у стены стояла, свечку, и задумался крепко. Куда - думается ему - свечку-то теперь поставить, за здравие себе, или уж за упокой? За здравие вроде как нехорошо получается, ибо какое же здравие, ежели помирать сейчас надобно? А за упокой - все одно нехорошо, поскольку жив еще покамест, хоть явление это весьма кратковременное. Нелегко было ему задачу такую разрешить самостоятельным образом, и обратился он к святому отцу, что со службы мимо него в келью свою как раз проходил, дабы рассудил он сомнения его по своему разумению.

Выслушал Ивана Макарыча святой отец со всем вниманием, головой покачал сочувственно, на часы при том поминутно поглядывая, и говорит ему ласково:

- Вам, сын мой, вешаться я категорически не рекомендую, поскольку грех в том великий кроется. Ставьте себе свечку за здравие, и не терзайтесь более сомненьями грешными.

- Ну, а ежели, батюшка, я твердо уже повеситься решил? Как тогда поступать прикажете?

Посмотрел святой отец на часы свои сызнова, и отвечает ему на слова его таким образом:

- Что же, если не убедить мне вас никак, поступайте как знаете. Поставьте себе одну свечку за здравие, одну за упокоение, и ступайте отсюда с богом к чертовой матери.

Вышел Иван Макарыч обратно на аллею, веревку к дереву крепкому приладил, ящик пустой, что рядом валялся, под ноги себе подставил, и вздохнул тяжко. Пришла пора ему из жизни этой уходить безвозвратно. Только петлю на шее своей затянул, слышит Иван Макарыч голос за спиною своею грозный:

- А что это, гражданин, вы тут такое вытворяете?

Обернулся Иван Макарыч, и видит - стоит рядом с ним сержант милицейский, с пистолетом да при погонах, и с любопытством великим его разглядывает.

- Зачем это вы, гражданин, деревья в парке портить вознамерились? Спросил его милицейский сержант, недобро при том хмурясь.

- Да я... Да мне... - Растерялся Иван Макарыч, - Да мне бы повеситься только...

- Ну, если так, то вешайтесь быстрее, - отозвался сержант, - однако потом уходите отсюда сразу, чтобы беспорядков всяческих не нарушать.

Вздохнул Иван Макарыч еще раз, хотел с ящика своего вниз спрыгнуть, да глядит - веревка для того слишком коротка. Надобно, чтобы ящик из-под него кто-нибудь выдернул. Смотрит - прохожий мимо по аллейке идет, по делам своим торопится.

- Извините, - кашлянул Иван Макарыч застенчиво, - а не подсобите ли вы мне в деле малом? Ящичек вот тот, будьте любезны, ногою пните аккуратненько...

- А ты что же, брат, с жизнью покончить решил? - Спросил его прохожий. - Нет, брат, так дела не делаются. Так оно даже совсем не годится. Хочешь телефончик я тебе дам верный, позвонишь ты по нему, а там тебе слов всяких разных наговорят, так что вешаться тебе вмиг расхочется. Вот, племянница моя, к примеру, об том месяце тоже вешаться хотела, да я ей этот телефончик дал, - сразу желание всякое пропало.

- И что же, не повесилась? - Спросил с надеждой Иван Макарыч.

- Не-а, не повесилась. Застрелилася она. Так давать телефончик, или нет?

Набрал Иван Макарыч по бумажке номер заветный и ждать принялся, гудки терпеливо в трубке выслушивая. Наконец на том конце провода кто-то трубку взять догадался.

- Алло? - Спросил Иван Макарыч. - Тут видите ли, дело вот какого деликатного свойству... Я, понимаете ли, повеситься решил, а мне сказали, что перед тем обязательно вам позвонить надобно...

- Как же, надобно, надобно... - Ответили ему любезно, - только не нам, а в другое ведомство. Мы, извините, теми занимаемся, кто на рельсы прыгнуть порешил, или утопиться там, в пруду иль в речке. Вы номер запишите, и позвоните туда обязательно, там по повешениям большие специалисты сидят...

Набрал Иван Макарыч второй номер и ему почти сразу же ответили. Объяснил он по телефону надобность свою, чтобы с жизнью распрощаться всенеприменно, послушали его, и отвечают на то доверительно:

- Вы это очень хорошо сделали, что позвонили к нам прежде, чем намеренье свое воплотить. Мы обязательно вам поможем, только вот заплатить нам за услуги наши пятьдесят рублев надобно.

От слов таких жить ему враз захотелось еще менее.

- Простите уж меня, грешного, - удивился Иван Максимович, - а совсем за бесплатно повеситься теперь уже никак нельзя, получается?

- За бесплатно нельзя. - Ответила ему телефонная барышня.

Подумал тут Иван Макарыч, и решил дело это отложить покамест, поскольку пятидесяти рублев у него при себе все одно небыло. Ежели уж в государстве нашем, сообразил он, теперича и повеситься бесплатно не дают, так пусть лучше он эти деньги каким-нибудь иным способом потратит. А с жизнью своею расстаться он и так завсега успеет. Может еще и естественным образом. И притом - совсем забесплатно.

КИРПИЧИ

Роман Звездоплюев вез в Лугу полный чемодан кирпичей. На самом деле, Роман толком не знал, что находится в проклятом чемодане, но, несмотря на это грустное обстоятельство, пыхтя и отдуваясь, пер тяжеленную ношу вдоль перрона, опасаясь опаздать на уходящую электричку.

В тот день с утра я вышел во двор в поношенных тренировочных штанах, мерно помахивая синим пластмассовым ведром с отломанной ручкой. Из ведра на растрескавшийся асфальт сыпалась позавчерашняя картофельная шкурка. Было воскресенье. Больше всего на свете мне хотелось пива и меньше всего встретить во дворе Звездоплюева, проживавшего в доме напротив.