Наталья Аринбасарова - Лунные дороги

Всегда забавно встречать известных людей через много лет, когда уже сам стал известным. У тебя появляется хитренькое ощущение: "Уж, я вас-то знаю, дорогой вы мой!". В интернат привозили детского писателя Алексина. Он, сгустив брови, что-то долго рассказывал. Наташа дремала, уставшая после занятий. Потом она не раз встречала Алексина в доме Михалковых. Он ее, конечно же, не помнил, но Наташенька его не забыла, уж больно он ей мешал своим ораторским пылом растворяться в сладостной дреме, а еще Сима Владимировна сказала: "Представляешь - детский писатель, а взял с нас деньги за свое выступление перед вами. А еще о благородстве разглагольствовал - паршивец!".

Но самой запоминающейся была встреча с Улановой. Девчонкам было все важно в облике балерины - как она причесана, одета. Как стайка жадной моли, разбирая по мельчайшим деталям, они расправились с ее светло-желтеньким свитерком и прямой твидовой юбкой. Впечатлений было на неделю!

Творческие встречи обычно начинались с концерта. Меню концерта было неизменным - дети пели, танцевали, пародировали. Было мило. Уланова смеялась и хлопала громче всех, лица ребят светились счастьем и гордостью, они следили за каждым вздохом кумира. Номера кончились. Наступила электрическая тишина. Уланова встала. Пошла.

До самой смерти у Галины Сергеевны была чудесная фигура. Наташа следила за движеньем ее красивых ног в элегантных туфлях матовой кожи. Мальчик с удивительно выпуклыми ушами на цыпочках выбежал на середину зала, поставил стул. Уланова не села, ее тонкие пальцы танцевали по спинке стула. Она заговорила, голос мягко разлился. Она говорила с детьми просто, не сюсюкая. То, что сказала Уланова, запомнилось Наташе на всю жизнь.

Уланова, воплощение женственности, в детстве играла в мальчишеские игры, хотела быть мальчиком, и не раз танцевала мужские партии. Ее первым учителем была мама. Мать так и осталась для Улановой самым большим авторитетом и наставником на всю жизнь.

У Улановой, божественной Улановой, были слабые ноги, и ей, как и всем смертным, приходилось работать в поте лица. Невероятное открытие сделала для себя Наташа - даже гении должны работать. Талант - голод, жажда, которые требуют от человека предельного напряжения, труда, горения. Галина Сергеевна говорила, что у балетных не может быть выходных, отпусков, у них нет ни дома, ни детей, ни шоколада. Только отдаваясь танцу целиком, можно чего-то добиться. "Все, что ты делаешь, делай максимально хорошо! Никогда не довольствуйся достигнутым! Нужно творить, напрягая все душевные силы" -простые слова, но как важно услышать их от своего кумира.

Уланова замолчала. Встреча окончилась. Откуда-то выплыли живые цветы. Церемониальная почтительность разбилась о детскую непосредствен-ность ребята забегали, зашумели, мальчишки вырывали друг у друга пальто Улановой. В конце концов, Галина Сергеевна, испугавшись за сохранность вещи, оделась сама.

Наталья была на последнем спектакле Улановой - "Ромео и Джульетта". Девочка, сидя над правительственной ложей, смотрела и тихо плакала. Ей казалось, что она присутствует при волшебном действии. Музыка льется, прекрасная фея раскидывает паутину танца. От совершенства движений и линий Улановой - Наташе было не по себе. Она ерзала и чесалась.

В антракте Наталья, вдохновленная чудом танца, устремилась в уборную. Встала в золоченой раме зеркала - перед ней щупленькое созданьице с огромными кистями, волосы собраны в тугой пучок, уши большие, "жадные", сторонятся головы. "Урод!" - выдохнула Наташа: "Никакого совершенства формы! Надо что-то поменять! Но что?".

Наталья распустила волосы, они упали шелковой накидкой. Прозвенел первый звонок. Наташа неловкими детскими руками начала собирать волосы в валик. Торопилась, пальцы не слушались. "Ах, как надо успеть до начала второго акта! А то пропустишь что-нибудь важное!" Еле-еле скрутила непослушные локоны ниже затылка. Второй звонок. Наташа закрепила валик шпильками, взглянула в зеркало - о боже, она похожа на Уланову! (Галина Сергеевна носила волосы особым способом, скручивая их ниже затылка, точно так, как сделала Наташа.) Девочке вдруг показалось, что каким-то таинственным способом через прическу ей перейдет магия танца великой балерины. С тех пор она каждое утро упрямо укладывала волосы таким прихотливым способом.

Эта прическа произвела некоторый эффект. В Москву приехал американский писатель Альберт Кан, чтобы писать книгу об Улановой. Кан, придя в училище, очень удивился, увидев редкий экземпляр - крошечную казахскую Уланову. Альберт Кан преследовал девочку фотографическим кошмаром, снимал Наташу повсюду - в классе, в столовой, на репетициях. В результате охоты было помещено две фотографии раскосой Галины Сергеевны в книгу "Дни с Улановой".

Ночь. В форточку лезет холод. Ван-Мэй уютно поеживается. Наташа, свернувшись калачиком под тоненьким одеяльцем, стучит зубами. Морозец плодотворно действует на ее мыслительный процесс. Дети часто пытают взрослых разными вопросами: "Кто выше летает - орел или ястреб?". В эту ночь Наталья пыталась уяснить, кто - лучше Уланова или Плисецкая.

Наташе никак не давали покоя средние физические данные Галины Сергеевны. "У нее небольшой шаг и прыжок. Красивый, но опять-таки невысокий подъем. Ее лицо в жизни совершенно неприметное с слишком правильными чертами - выпуклый чистый лоб, тонкий прямой нос. Но что же с ним происходит в гриме на сцене?.. Это лицо мадонны! Особый изгиб шеи, чуть приподнятые, как бы угловатые плечи делают Уланову женственной и беззащитной. Технически она все делает безукоризненно, и никогда нет ощущения, что она исполняет какие-то трюки. В первую очередь танец, ожившая в движении музыка и образ, который она создает на сцене. Всегда потрясающая одухотворенность, приподнятость над действительностью, над обыденностью и в то же время огромная внутренняя сила!" - размышляла в ночи Наташа.

Уланова уже сходила со сцены, Плисецкая была в расцвете. Потрясающий спектакль - "Бахчисарайский фонтан", где Плисецкая танцевала Зарему, а Уланова - Марию. Чистый возвышенный образ Улановой и страстный, ошеломляющий, женский танец Плисецкой. С тех пор Наташа полюбила поэму Пушкина "Бахчисарайский фонтан". Когда Наталья ее читает, она всегда представляет себе Уланову и Плисецкую.

В ту ночь Наташа поняла, что изменяет Улановой. Ее лирический образ больше не возбуждал Наталью! Ее манила Плисецкая! Девочка сопротивлялась этому преступному влечению. Она чувствовала себя изменщицей, но ничего не могла с собой поделать. Ее пленила Плисецкая мощью своей женской сущности. В ее образах не было возвышенности, она была земная, чувственная.

Дети - созданья в высшей степени неверные, и мысли их непоседливы. От Плисецкой Наташино размышление удалилось к обобщению. Она стала думать о судьбе всего русского балета, уже более не довольствуясь горением отдельных звезд. Она думала о том, что ей посчастливилось наблюдать золотой период Большого театра. Сколько было удивительных балерин - Нина Тимофеева, Стручкова, Лепешинская, Адырхаева... Какое счастье! И с этими дивными звездами дети могли танцевать на одной сцене, столкнуться в кулисах, слышать их дыхание после танца, ощущать жар их тел. Какая великая школа! Вспомнив о школе, об учебе, о завтрашнем дне Наташины мысли постепенно перекочевали в сон.