Наталья Аринбасарова - Лунные дороги

- Кто сорвал два красных яблочка в саду?

- Я.

- Ах, какая жалость! Я наблюдала за этими яблочками, как они зреют. Я хотела оставить их на семена.

- Ой, я не знала, извините, пожалуйста.

Наталья Петровна села на свое место во главе стола, трагическая мина не покидала ее лица. Она, молча, пила чай. И вдруг снова начала причитать по поводу безвременно сорванных чудесных плодов. Наташа покраснела и потупила глаза, а свекровь все не успокаивалась.

- Ах, я так берегла их! Каждый день проверяла, не поклевали ли птицы. И надо было тебе сорвать именно эти яблочки! - она расстраивалась все больше и больше, тяжко вздыхая. Наташа, не выдержав, вскочила:

- Ну, что такого в том, что я съела эти два несчастных яблока. Откуда я знала,

что они вам так нужны. Вот всегда все спрашивала, а тут не спросила. Вы мне сами говорили: "Бери, что хочешь. Это твой дом!". Это не мой дом! Я уезжаю отсюда! - И она бросилась наверх собирать вещи.

Сквозь слезы девушка слышала, как в столовой идет какой-то разговор на повышенных тонах. Двое сыновей упрекали мать. Вдруг из общего гула выделился голос Андрона: "Все, я забираю Наташу! Мы уезжаем с ней на "Аэропорт"! Невозможно так жить!".

Наталья стала еще энергичнее кидать вещи в сумку...

Лестница заскрипела под грузными шагами. Вошла Наталья Петровна и села на кровать:

- Наташенька, прости меня, пожалуйста, старую дуру. Умоляю, не уезжай, а то

все скажут, что со мной и жить нельзя! - И она заплакала. Наташа совсем расстроилась и зарыдала еще сильнее:

- Я же не знала, что эти яблочки вам нужны. Ну, съела я их, не спросила!

Потоки слез грозили обрушить дом.

- Да черт с ними, этими яблоками! Ну что, ты прощаешь меня? - спросила свекровь, целуя Наташины руки, - Прощаешь?

Они крепко обнялись, и долго хлюпали друг у друга на плечах, клянясь в своих самых искренних чувствах.

После великого потопа Наталья Петровна спустилась вниз. Зашла к Насте с Никитушкой, хлопнула в ладоши и весело сказала:

- Вот, поплакала немножко, попросила прощения и семейный конфликт улажен!

8-ое сентября, праздник - Натальин день. Наташа маленькая вошла в уютную светлую спальню Натальи Петровны. Свекровь сидела за столом, что-то писала. В клетке надрывалась канарейка, стараясь усладить слух своей хозяйки.

- Поздравляю, Матенька, с праздником! - сказала Наташа, любуясь своей свекровью.

- И я тебя поздравляю. Давай, поедем в церковь, причастимся, исповедуемся. Батюшка нам грешки отпустит, - предложила Наталья Петровна.

- С удовольствием!

Храм был совсем недалеко. Служба уже началась, ее вел отец Николай духовник Натальи Петровны, с которым она очень дружила. Батюшка тихо рассказывал житие святой Натальи. Уютно потрескивали свечи, пахло ладаном, прихожане богомольно стояли, с клироса красиво лилось пение хора, голоса звенели под самым куполом, словно ангельские осанны. Отовсюду на тебя смотрят иконы, каждая имеет свой лик: одни - строгие и карающие, другие кроткие и радостные. Наташа встала перед иконой Серафима Саровского.

- Ах, как хорошо! Ничего нет красивей православных церквей! прошептала, крестясь, Наталья Петровна.

Впервые в жизни Наташа исповедывалась. Батюшка задавал ей какие-то вопросы, она отвечала. И вдруг мятежная мысль пришла ей в голову: "По какому праву этот человек, такой же смертный и грешный, как я, отпускает мне грехи?". Что-то закрылось в сердце девушки, все как будто посерело и на этой беспокойной мысли ее откровения и закончились.

После Наташи, на исповедь пошла Наталья Петровна, долго разговаривала с отцом Николаем. Она любила исповедываться, делая это искренне, ничего не утаивая от своего духовника. А опечаленная невестка опять встала к иконе Серафима Саровского, смотря в его светлое доброе лицо, она думала: "Ведь можно говорить непосредственно с Богом. Все ему про себя рассказать, попросить прощение". Но что-то внутри не давало покоя. Наташа не понимала, что с ней происходит, и решила посоветоваться с Матенькой. Но так никогда и не посоветовалась. Постеснялась.

На обратном пути женщины зашли в продовольственный магазин - Наталья Петровна хотела что-то купить из продуктов. Продавщицы за прилавком не было. Они прождали несколько минут, и вдруг Тата говорит: "Ну, и где же эта сучка?". Наташа удивленно посмотрела на свекровь.

- Погрешим, погрешим, а потом снова очистимся! - лукаво сказал Наталья Петровна.

"Поразительны люди, как в них может так легко уживаться высокое и суетное", - подумала про себя Наташа.

Наталья Петровна была глубоко верующим человеком, но в ней совершенно не было ханжества. Она могла позволить себе разные милые хулиганства. Приводя себя в порядок, она шутливо иногда кидала: "Сейчас немножко насмандолимся, и будет красота!".

...На съемках фильма "Вкус хлеба" Наташа как-то повторила фразу свекрови Алексею Николаевичу Сахарову: "Сейчас немножко насмандолюсь и приду в кадр". Он восхищенно удивился: "Ну, Наташа, вы даете, такое словцо ввернуть!"...

Однажды на день рождения Егорка получил от бабушки в подарок большую книгу по живописи с чудными цветными иллюстрациями: "Ты посмотри, Егорушка, посмотри, какая печать, какие иллюстрации! Это тебе не какие-нибудь там пиздюльки!" - и вскидываясь, она заразительно смеялась. У Натальи Петровны это никогда не получалось вульгарно, а было каким-то симпатичным дурачеством.

Она была замечательной рассказчицей. Как-то развеселившись от ее шутки, Наташа воскликнула:

- Ах, Наталья Петровна, какая вы смешная!

- Ты знаешь, - мягко сказала она - нельзя старой даме, вроде меня, говорить:

"Какая вы смешная!" Можно сказать - "Какие смешные вещи вы рассказываете". Но сказать, какая вы смешная, не очень-то вежливо.

Андрон работал много, написал для Узбекфильма сценарий "Ташкент город хлебный" по повести Неверова. Он придумал для Натальи небольшую роль молоденькой чекистки Сауле, которая погибает в поезде. Этого персонажа в прозе не было. Фильм ставил замечательный узбекский режиссер Шукрат Аббасов. Чекистка Сауле - вторая Наташина роль в кино.

Начались вступительные экзамены во ВГИК. Наталья должна была прийти сразу на третий тур, а она никак не могла вылететь из Ташкента в Москву. Стояла жуткая жара, воздух был раскаленный и липкий. Самолеты не летали не было горючего, двое суток она маялась в аэропорту, безумно волнуясь, что не попадет на последний отборочный тур. На третий день приятель Андрона Али Хамраев - знаменитый уже в те годы режиссер, впихнул молодую женщину в самолет. Она упала в кресло, обливаясь потом и слезами, судорожно повторяя про себя басню Крылова "Волк и ягненок", которую она собиралась завтра читать на экзамене.

На следующее утро Игнатий Станиславович привез Наташу во ВГИК. Сам Сергей Аполлинарьевич Герасимов и Тамара Федоровна Макарова прослушивали абитуриентов. Наталья механически читала хорошо заученные стихи Пушкина "Желание славы" и, леденея от страха, заметила, что Сергей Аполлинарьевич смотрит на ее ноги, весело улыбаясь - коленки девушки ходили ходуном. Как Наташа потом узнала, пушкинское "Желание славы" было одно из самых любимых стихотворений Герасимова. Для Натальи этот экзамен был обыкновенной формальностью, решение об ее поступлении в институт было принято еще в Париже.