Анатолий Хулин - Дедлайн (фрагмент)

- Я приколочу пока, - Кащей довольно кивнул, и пересев из-под лапы на открытое пространство, пожмурился на солнце. Потом достал деревянную трубочку и кисет с анашой. Кошка отчего-то сразу убежала и забралась обратно на свою осину.

"Возможно ли такое, что в ту войну я лицом к лицу встречался с человеком, рукой которого двигала смертельная судьба всех тех, кто спал во взорванных домах? - подумал я, - Бред. Шекспир. Вряд ли, конечно. К этим погибшим я не имею ни малейшего отношения. И сейчас вероятность моей гибели вследствие терракта чрезвычайно... непредумышленна, что ли..."

Тут я увидел еще один гриб и сорвал его. Стоило расслабиться - и они просто подмигивали мне со своих кочек, протягивали радужные паутинки, облегчали всю ту депрессивную тюрьму. "Даже природу они могут уничтожить, идиоты..." - подумалось мне совсем по-детски обиженно, но уже с соглашательским безвыходным акцентом.

Грибов становилось все больше, но обжираться ими не хотелось - тем более, что надо было насушить и взять с собой пару доз, угостить, возможно, танкистов, плюс сегодня еще предстояло ехать к маме, папе, сестре, ее мужу, у которого день рождения, племяннику и племяннице, и там еще кому-то, наверняка. Это в том году я полтора месяца ел по тридцать штук чуть не через день. Однажды - после взрыва домов - когда пришли запуганные до смерти тетки из домового комитета, гнать меня в ночь, дежурить вокруг дома, я, будучи под грибами, вышел на улицу с подарочным в натуральную величину мечом "Робин Гуд". Не знаю, что подумали тетки - на всякий случай они срочно вызвали мне в напарники бывшего мента из третьего подъезда. Всю ночь мы пили пиво и говорили о наркотиках и психологии преступных элементов.

"Как же они упустили древо познания? - подумал я, упираясь взглядом в осину, на которой, на третьей снизу крупной ветке, сидела и орала почти очеловечившаяся кошка, - Сплавили? Разменяли на этот дикий крик? Надо спасать положение..."

Я подошел к осине, схватился руками за нижнюю ветку, и, упершись кедами в ствол, стал взбираться на дерево - припоминая почему-то Кастанеду. У того, мол, все было. А что есть у меня? Томлюсь, как всегда. Сколько себя помнил всегда хотел реализоваться человеческим учителем этой самой жизни. Этих лазаний за кошками по деревьям, этих собираний грибов, этой дурацкой где-то там войны. Потому что в своей собственной судьбе, пафосный и сублимированно ничтожный, никого не признавал, был призван самой неуемной - не верящей в самое себя - гордыней буйствовать в одной, чаще бритой налысо, покрытой множеством шрамов голове. Своей, геройской. Авторской - в линзах тонкой железной оправы. Снимай стеклышки - бить будем...

Кошка была рядом, над головой, на расстоянии вытянутой руки. Я сидел на второй снизу большой ветке и думал о том, что я делаю.

- А правду говорят, что тебе десять штук баксов предлагали, а ты все уничтожил и всех послал? - вдруг, как будто мимоходом, спросил снизу и слева, из под лапы ели, дружище Кащей, закончивший манипуляции с трубкой и собирающийся поднять голову и повернуть ее в сторону осины.

Последние соображения пронеслись, когда я падал, а когда ударился головой о какой-то корень - успев подумать, что кошка молчит - вырубился и уже не слышал удивленного возгласа Кащея. Матом, естественно - но не так испуганно, потому что было невысоко до земли. "Сбили..." - повторилось мне тысячу раз в единый момент отключения...

Вокруг была зима. Впереди лежал Грозный - там гремели нешуточные бои, и десятки сотен умирающих и умеревших распространяли на сотни километров вокруг неуютное ощущение конца света. За спиной урчал мотор - там была его машина, и его водитель-ингуш. А я все никак не мог оторваться от того, как в десяти метрах впереди черная собака грызет руку какому-то неизвестному трупу. Мертвый был похож на одинокого и никому не нужного старичка, в черном пальто, брюках и ботинках, все было старческим и грязным. Собака была средних лет. Она косилась на меня, но не бросала отгрызать старческую руку мертвого тела. Левую руку. Мне стало тошно, я отвернулся и как будто пропал. Собака заурчала и облизнулась. Это зрелище было правдой, но именно "было" потому что шло как сотое дежа-вю, и под воспоминание, что, на самом деле я сознание в Чечне ни разу не терял. Не считая что от водки. А сейчас то от чего?

Ясность явилась ослепительной белой вспышкой. Стало понятно, что слегка трудно дышать. "Кащей однажды выпал с третьего этажа, я видел..." - это было первым, что пришло в голову из настоящего. "Сбили..." - сказало в голове в последний раз, как бы с ухмылкой. Потом я увидел склонившееся над ним лицо Кащея. Не хватало разве что пыльного шлема.

- Голова? - спросил Кащей, трогая мою голову, - Курить-то будешь?

- Я уж думал, ты без меня... - улыбнулся я.

Кащей раскурил трубку, непроизвольно изображая свое поведение в медицинских целях. Подошла кошка, и стала доверчиво тереться о Васину ногу. На Кащея она смотрела с ревностью. Где-то в траве продолжали подмигивать грибы.

- Я тебе сам это рассказывал? Про десять штук? - спросил я, стараясь, чтобы это прозвучало как о чем-то абсолютно неважном, - Ты не думай, я упал не из-за этого, Просто нога зацепилась. И полез, кстати, тоже не из-за этого...

- Кирпич говорил, мол, что такого не может быть, - сказал Кащей, - На, вот, еще. Бошечек. Шишечек...

Он протянул трубку мне, я затянулся и отдал ее обратно Кащею. Какое-то время мы курили молча.

- Думаешь, моя реакция была неадекватной? - спросил, наконец, я, когда мы докурили, - Говорил он тебе, что я ему рассказывал о Будде Шакьямуни? Мол, тому в двадцать восемь только жизнь приоткрыли, а я, дескать, всюду был? В рублях сто баксов лет назад? Ну, про чувственный опыт? Говорил такое?

- Да нет, - сказал Кащей, - Какое там... Это... Короче, меня, кажись, торкнуло... Да не была твоя реакция неадекватной! Это я просто так спросил. Десять штук! Можно подумать, большие деньги. Или - нет? Слушай, грибы мне что-то подсказывают... Не могу разобрать!

И он засмеялся, похлопывая меня по плечу правой рукой, а левой неспешно поводя то к голове, то к животу.

Потом мы насобирали еще грибов - но вскоре зацепило обоих уже конкретно. Захотелось в город, в бар, к джин-тонику и текиле, очаровывать девчонок, пудрить мозги всем остальным. И непривычно быстро садилось солнце - хотя, в то же время, неподвижно висело. давая возможность сосредоточиться на отсутствии времени.

- Из-за тебя все... - сказал я Кащею, когда они присели съесть по последнему десятку, - У меня время растягивается, а у тебя?

- Да, - сказал Кащей, - Нет, ты был прав! Это - вещь!

- Дух, - поправил я, - А души нет, если ты не в курсе.

Говорить с Кащеем о буддизме было бесполезно.

- Поехали, - сказал я, Мне пора. А тебе все равно уже, чего делать.