Максуд Ибрагимбеков - Прилетала сова

Рашид сказал что, по всей видимости, ему лучше уйти на другую работу, потому что этот начальник со строгим и коварным характером совершенно точно сейчас думает, что Рашид придумал очень хороший способ его безнаказанно унизить и оскорбить. Рашид всю субботу и воскресенье советовался с Аделей, как ему поступить - подождать, пока ему бутылку вернут официально, или попросить ее назад самому. Он думал об этом и в понедельник на работе, пока не позвонила секретарша начальника и не попросила, чтобы Рашид приехал за бутылкой. Она и по телефону, и когда он приехал за бутылкой, разговаривала с ним вполне приветливо. Но Рашид все думает о последствиях и при этом, по его словам, чувствует, как при этом увеличивается сахар. Он сказал, что дело не в том случае с бутылкой. Просто он всегда боится и беспокоится, что из-за мелкой неприятности может получиться крупная. Анализ он все-таки сделал - выяснилось, что никакого диабета у него нет.

Стол мы накрыли на веранде. Сегодня на обед были самые любимые мною кушанья - долма и разные кутабы, с мясом, зеленью и тыквой. Наконец и Рашид появился, принес с собой сетку, полную бутылок с боржомом. Он говорит, что боржом очень полезная вода, потому что в ней содержатся самые нужные для организма вещества.

Сына он взял у Адели, посадил себе на колени - гусенок мой, говорит, зайчик. Он его очень любит, каждое утро, прежде чем уехать на работу, подходит к его кроватке и здоровается - доброе утро, дорогой товарищ начальник, и очень осторожно, чтобы не разбудить, целует.

Аделя попыталась отнять у него, ребенка, чтобы он не мешал есть, Рашид не дал - мне, говорит, приятно так обедать, когда сын у меня на коленях, и, кроме того, я хочу, чтобы ты отдохнула от всех своих хлопот, и пожелал всем приятного аппетита.

Сынишка спокойно сидел, всем улыбался, сытый, его Аделя уже накормила, очень славный мальчуган, веселый-веселый, я ни разу не слышал, чтобы он плакал или капризничал, потом ему надоело все-таки сидеть и смотреть, как мы все едим, и он встал на ножки, но Рашид посадил его обратно, дай, говорит, папе поесть, ему на тебя работать надо, тогда он полез к Рашиду в нагрудный карман, Рашид засмеялся, подмигнул мне, деньги ему, говорит, понадобились-бери сколько хочешь, из отцовского кармана можно, мне для тебя ничего не жалко. Мальчик вынул оттуда какую-то бумажку, в руках вертит, а Рашид никакого внимания на это не обращает, он как раз в это время занят был - поливал долму мацони. Аделя бумажку отобрала и положила рядом с собой на стол, потом глянула на нее, а там какой-то номер был записан телефонный, просто номер, без всяких имен, и задумалась. Рашид спрашивает, ты о чем это думаешь, смотри, аппетит пропадет. Аделя встала с места, с бумажкой этой в руке подошла к подоконнику, а там ее сумка лежит. Она эту сумку повсюду с собой таскает, и на пляж, и в магазин, и в кино, все время она у нее на глазах, ни разу еще дома ее не оставила, она в нее свои кольца складывает, браслеты, а может быть, еще что-нибудь, тоже ценное. Подошла к подоконнику, вынула из сумки записную книжку, что-то нашла там, еще минуту постояла там, а потом повернулась к нам, а лицо у нее побелело и трясется, и говорит Рашиду, я даже голос не узнал, до того он сразу стал хриплым и грубым, как у мужчины:

- Свинья! Грязная вонючая свинья! Ты опять за старое

принялся?

Рашид сразу проглотил все, что у него во рту было, чуть не

подавился.

-Что случилось? Что с тобой?!

И тут такое началось! Я никогда еще до этого не слышал,

чтобы женщина такими словами ругалась, я, конечно, все эти

слова знаю, но, оказывается, когда женщина их говорит, они

совсем другими становятся, в тысячу раз ругательнее становятся. А она ведь не просто говорила, а орала так своим новым хриплым мужским голосом, что, наверное, на берегу было- слышно. А потом и орать перестала, начала выть, даже жутко стало. Стоим мы с бабушкой и смотрим и не знаем, что делать. Рашид попробовал к ней подойти, да не тут-то было, она ему чуть глаза не выцарапала, случайно промахнулась, только на щеках две красные полосы остались. Дети плачут, мы с бабушкой стоим и не знаем, что делать. Сперва я ничего понять не мог, а потом все стало ясно. Оказывается, на бумажке был записан номер телефона Наили, Аделя проверила по своей книжке, Наиля ей сама туда свой номер записала, и поняла, что это за номер на бумажке

у Рашида. А потом она стала ему угрожать, стоит перед ним, трясется всем телом от злости и кричит.

- Я тебе, - говорит, - объясню кто я такая! Посмотришь, - что я с тобой сделаю, - забыл, что все на мое имя, и дача эта, и машина, и сберкнижка! Забыл? Нинего, напомню! Я тебе все объясню где полагается... - Орала она так, а потом, видно, силы у нее кончились, села на тахту и заплакала, обхватила голову руками, раскачивается и плачет. Тут Рашид и подступился к ней со стаканом воды.

- Успокойся, - говорит, - воды выпей. А она его отталкивает:

- Ты сам успокойся, подлец... Иди, иди, если не нравится, подай еще раз на

развод! Постоишь на коленях, как тогда, но уж в этот раз я не прощу, не надейся. Сполна получишь.

- Как тебе не стыдно, - Рашид ей сказал, как только она замолчала. Тихо,

ласково, как будто терпеливо объясняет непонятное что-то. - Как ты могла обо мне так подумать? Я для чего хотел позвонить? Чтобы помирить их, мне же не хотелось, чтобы у них семья разрушилась. Я хотел позвонить, а потом раздумал, думаю, полезут людям в голову всякие мысли нехорошие, и не стал звонить. Если тебе, самому родному человеку, так показалось, то что с других спрашивать. Я не позвонил - клянусь тебе здоровьем всех наших детей, пусть они на моих глазах все по очереди умрут, если я позвонил... Не веришь? Ты же меня знаешь.

- Я тебя хорошо знаю, - сказала Аделя, но плакать уже стала тише. - Эту сказку ты им расскажи, может быть, поверят.

- Успокойся, - сказал Рашид, он был очень расстроен. - Я тебя прошу, посмотри, до какого состояния ты себя довела... Дети плачут.

- А почему ты мне не сказал, что хочешь позвонить к ней?

- Потому что ты мнительная, потому что ты каждый раз сумасшедшей, становишься от ревности... Ладно, ошибся, теперь понимаю, что надо было с тобой посоветоваться, а еще лучше - надо было нам вместе позвонить. Ну, я тебя прошу, успокойся. - Он хоть ласково с ней говорил, но мне показалось, что ненавидит он ее страшной ненавистью... А может, показалось.

И они ушли. Впереди Аделя идет с Рашидом, он одной рукой сына к себе прижимает, другой Аделю за плечи придерживает, а сзади дочки идут. Мы сидим с бабушкой за столом, друг на друга смотрим - пообедали, называется!

Мы молча убрали стол, а потом я спросил у бабушки:

- Ты знала, что Рашид у дяди Кямила хотел дачу купить на имя своей сестры? - А она как будто и не слышит меня, сама сидит напротив, а мысли ее где-то далеко, по глазам видно. - О чем ты думаешь? Бабушка!