Илья Ильф - 1001 день, или Новая Шахерезада

Но однажды увидел он нечто такое, чего перенести уже не смог.

Но здесь Шахерезада заметила, что служебный день окончился, и скромно умолкла.

А когда наступил

Четырнадцатый служебный день.

она сказала:

- Гуляя по санаторию, он забрел во флигелек в саду. Там посреди комнаты на возвышении сидел человек, из волос которого бойко выскакивали синие электрические искры. Гудели какие-то машины.

- А мне почему этого не делают? - спросил Трикартов санитара. - Я тоже хочу, чтобы у меня искры. Я Трикартов.

- Вас нет в списке, - равнодушно ответил санитар.

Трикартов понял, что эта процедура самая дорогая и ее нарочно скрывают от него в саду.

Вечером, на террасе, в присутствии больных и гостей, он учинил главврачу большой скандал.

- Дайте мне мои процедуры, - кричал Мисаил Александрович, прыгая. - Где мои процедуры? Что это за кузница здоровья! Я деньги платил.

- Вы здоровы, - сконфуженно говорил главврач. - Вам не нужны процедуры.

Отдыхайте. Старайтесь поменьше волноваться!

Но Трикартов не спал всю ночь и решил лечиться своею собственной рукой. На рассвете, пугливо озираясь по сторонам, он поскакал к источнику и вдоволь напился нарзану.

- Я им покажу, - сказал он, возвращаясь в санаторий. - Я уже чувствую себя лучше.

Днем он бегал по опрятным аллейкам, крича:

- Где горное солнце?

Не добившись солнца, Мисаил Александрович забрался в электрический флигелек и, приложив к груди цинковую пластинку со шнурами, включил ток. До самого вечера он содрогался от сдерживаемой радости, потому что медный вкус во рту не покидал его и создавал уверенность в быстром выздоровлении. Ночью, при свете луны, он снова пробрался к источнику и, отрыгиваясь, выпил шестнадцать стаканов газового напитка.

- Я им покажу! - шептал он, пробираясь через окно в свою комнату.

Остаток времени он провел с большой пользой. Вынув из-под кровати выкраденную синюю лампу, он возлег на постель, озарив себя гробовым светом, - лечился всю ночь. Здоровье Мисаила заметно улучшилось, но почему-то пропал аппетит. Души Шарко, нарзанные и грязевые ванны пришлось принимать конспиративно и большей частью по ночам.

- Плохо вы что-то выглядите, - сказал ему однажды врач. - Вы бы яичек побольше ели.

"Знаем! - подумал опытный Мисаил. - Хочет мне сплавить дешевые яички, а дорогое горное солнце уже месяц, как от меня прячет!"

Перед самым отъездом Трикартову удалось забраться к заветному солнцу. Но наслаждаться им пришлось всего лишь один час. Спугнула няня. По дороге в Москву, на станции Скотоватая, Мисаилу сделалось плохо. Пришлось вызвать врача, который установил порок сердца, катар желудка и общее отравление неизвестными газами.

Когда Трикартов предстал перед сослуживцами, вид у него был пугающий.

- Что с вами? - спрашивали друзья.

- Залечили, сукины дети! - ответил Мисаил. - Кварцевой лампы пожалели. Горное солнце давали в недостаточном количестве. Для наркомов берегли. Тоже кузница здоровья!

- Но эта история, - добавила Шахерезада, - ничто в сравнении с рассказом о борьбе двух чиновников.

"Клянусь Госпланом, - подумал товарищ Фанатюк, - что я не уволю ее, пока не услышу этого рассказа!"

И на этом окончился четырнадцатый служебный день.

Борьба гигантов Вот уже четырнадцать служебных дней, с десяти часов утра до четырех часов дня, Шахерезада Федоровна Шайтанова, делопроизводительница конторы по заготовке Когтей и Хвостов, рассказывала главе учреждения, товарищу Фанатюку, и членам комиссии по чистке всякого рода завлекательные истории и басни.

Четырнадцать дней контора, лишенная разумного руководства, бездействовала.

И вот, на пятнадцатый день, Шахерезада, глаза которой светились необыкновенным оживлением, начала новый рассказ.

- Знайте же, товарищ Фанатюк, что история, которую я вам сейчас поведаю, история чрезвычайно правдивая и гласит о борьбе двух чиновников.

Была в Москве контора по заготовке Когтей и Хвостов.

- Как? - вскричал товарищ Фанатюк. - Ведь это наша контора.

- Не перебивайте меня, о высокочтимый шеф, - ответила Шахерезада, тряся серьгами. - Быть может, в Москве еще одна такая контора. Ведь один Госплан всеведущ и всемудр. Итак, я продолжаю. И были в этой конторе два начальника.

Одного звали Фанатюк...

- Как! - снова воскликнул Фанатюк с раздражением. - Речь идет обо мне?

- Все возможно на свете, - уклончиво заметила Шахерезада. - В адресном столе под литером Ф. значится, может быть, несколько Фанатюков. Итак, я продолжаю. Другой начальник носил мелодичную фамилию Сатанюк.

При имени своего врага товарищ Фанатюк вскочил.

- Однако, - закричал он, багровея, - это переходит все границы! На свете не бывает таких совпадений!

- На свете бывают и не такие совпадения, - сурово сказала делопроизводительница.

- Если угодно, я могу прекратить рассказ, который, впрочем, обещает быть весьма интересным.

- Нет, нет! - воскликнул товарищ Фанатюк. - Рассказывайте, рассказывайте! Я в конце концов не против самокритики!

И Шахерезада, прерываемая возгласами удивления и возмущения, продолжала рассказ.

- Итак, начальников было двое, и, вместо того чтобы помогать друг другу в работе, они боролись между собой. И в жарких схватках они потянули за собой всю контору, и служащие разделились на два лагеря - фанатюковцев и сатанюковцев.

Свет не видел более глупой и бессмысленной борьбы, ибо здесь решающую роль играли не интересы дела, а самолюбие начальников.

Борьба кончилась полным поражением Сатанюка. Интригами противника он был снят с поста и брошен в Умань для ведения культработы среди тамошних извозопромышленников.

И грозная тень победившего Фанатюка упала на помертвевшую контору по заготовке Когтей и Хвостов для нужд широкого потребления.

- Это намек на меня! - вскричал глава учреждения. - Молчать! В двадцать четыре часа!.. Впрочем, простите, это все-таки интересно, рассказывайте.

- Ну и вот! - продолжала Шахерезада. - Надо прямо сказать, что товарищ Фанатюк был не из тех людей, которые хватают с неба звезды. Можно даже сказать, что он был глуп как пробка. Не возмущайтесь, не возмущайтесь. Вы ведь не против самокритики. Итак, он был глуп как пробка! Понимаете? Как пробка! Глуп и злопамятен.

Своим скудным умишком он решил выжить из конторы всех служащих, которых он считал сторонниками поверженного Сатанюка, и немедленно после обеда он приступил к чистке. Это был очень глупый человек. Понимаете? Очень. Он был, знаете ли, так глуп, что даже трудно вам рассказать. Я вижу, что это вам неприятно. Я лучше перестану.

- Продолжайте! - прохрипел Фанатюк.

На губах у него появилась мыльная пена. Члены комиссии старались не смотреть в его сторону.

- Так вот, этот глупый человек дал себя обвести вокруг пальца ничтожнейшей из служащих, своей делопроизводительнице. Он хотел ее уволить, эту делопроизводительницу, потому что считал ее главной клевреткой Сатанюка.