Игорь Яркевич - Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий

- А Горбачева я очень люблю! - гордо признался дурачок; так даже я засмеялся.

Дурочка села к нему на колени, обняла и принялась что-то горячо шептать ему на ухо. Некоторые слова я смог расслышать: "...И не любит... последнее говно... но дал пятачок..."

Я постоял возле них какое-то время. Они абсолютно не потели, в троллейбусе душно, вентиляции никакой, все вокруг давно вспотели, а эти двое совсем не потеют, дурочка вертелась и пела, подмышка была хороша, густые черные волосы покрывали ее, но чувствовалось, что кожа под ними белая-белая, ничего, когда-нибудь побреет, она спросила его: "А ты?", он вырвал у нее из подмышки один волосок, длинный такой, и обмотал его вокруг указательного пальца и показал этим же пальцем на "вольво"-пикап, проезжающую мимо троллейбуса.

Дурочка, дурочка, милая девочка, где твоя лавочка, где твоя печка? В холодные ночи, в жаркие дни кто обнимает колени твои? Впрочем, сейчас, когда у нее есть дурачок, за нее можно не волноваться, недаром окружающие с завистью смотрят. Прощай, дурочка, и дурачок, прощай! Будьте счастливы и не поминайте лихом! Теперь они будут жить долго и счастливо, а затем умрут в один день.

Я незаметно вышел из троллейбуса и побрел неведомо куда, скорее всего, представляете, на хер. Александр Сергеевич, дорогой, если можно так, чтобы и с ума не сойти, и чтобы ни посоха и ни сумы - давай научи, если нет - тогда возьмемся за руки, как два брата-дегенерата, и тебе придется пройти со мной в том же направлении, туда же...

1991

Тихий, спокойный,

почти лирический рассказ

Риэлтор - он как индеец; он хорош только мертвый.

От этих сук риэлторов пахло всем, чем угодно, - кроме того, чем положено пахнуть достойному человеку. От них пахло сигарами, большими деньгами, одеколоном "Опиум", дорогими безделушками, домами, где зимой тепло, а летом прохладно, тортом "Черный пес" за сто семьдесят пять тысяч из гастронома "Новоарбатский", уверенностью в завтрашнем дне и лангустами в белом вине. И вообще они не боялись смерти! Но главное не то, что они не боялись смерти, а от лангуст в белом вине никакой радости, а одна изжога! Просто от порядочного человека, настоящего человека должно пахнуть Холстомером и Айвенго, опавшим осенним листом и вечной слякотью, слезой невинного ребенка и романтичным поступком. А суки риэлторы пахли только своими запахами и не пахли чем-то таким настоящим, большим, неожиданным, родным.

Риэлторский разгул становился опасен. Надо было срочно что-то предпринимать. Если каждый сука риэлтор будет пахнуть лангустами в белом вине, то запах Холстомера, опавшего листа и адекватных состояний может скоро испариться навсегда. И что же мы будем делать с этими ебаными лангустами? С ними не поговоришь по душам, галопом на них не проскачешь; настала пора решительных действий во имя сохранения запахов настоящего порядочного человека.

Можно было бы бежать за каждым риэлтором и гадким голосом кричать ему вслед: "Хуй! Хуй!" Это была бы отличная месть! Серьезная месть! Но эти суки риэлторы ездили, как правило, с охраной, а за машиной, тем более с охраной, не очень-то побежишь, крича гадким голосом вслед "Хуй! Хуй!"

Можно было писать о риэлторах разоблачительные статьи в газетах. Но риэлторы газет не читали.

В общем, надо было что-то делать. А то Холстомер, дядя Ваня, Айвенго, королева Марго и многие другие ворочались в могилах, явно недовольные сложившейся ситуацией.

Еще можно было создать тайный отряд и мазать машины риэлторов говном или мазутом, а внизу писать: "За русскую долю!", "За дядю Ваню!", "За королеву Марго!" Но слишком много надо говна или мазута.

Еще можно было стать финансовым гением и разорить риэлторов, чтобы они снова прыгали на улицах голые. Но это невозможно. Финансовый гений должен уметь считать хотя бы до тысячи. Я, к сожалению, умею считать только до ста, и то медленно, и то постоянно ошибаясь, и то лишь страницы русской прозы.

А риэлторы творили что хотели. Они не только скупили - перекупили всю недвижимость навсегда, они поставили себя над русской жизнью! Они не давали мяукать нашим котятатм, они мучили груди наших женщин, они все испортили, они вывинтили лампы у наших фонарей.

Риэлтор - сволочь, риэлтор не знает ни стыда ни совести, риэлтор - блядь! Риэлтора пора, в самом деле, ебать! И не за то, что он риэлтор, а за выше перечисленные его характеристики.

Риэлторы - новые русские; так называли их и так они называли себя сами, но какие же риэлторы в действительности новые русские? Они пока еще ступень к новым русским! Реальные новые русские будут те, кто покончат с риэлторами.

Риэлторы - они хитрые; они предусмотрели все! Они забыли только, что на каждого риэлтора найдется в итоге свой Баскервиль.

Для борьбы с риэлторами могла подойти только собака. Но собака сложная. Нетривиально устроенная собака! Чтобы снаружи она была как традиционная беззащитная Каштанка, а внутри - как Баскервиль, злой и не знающий пощады. Но таких собак не было. Не вывели пока еще такую собаку в Роосии. А вот в Бразилии вывели. На то она и Бразилия; шоколадножопым мулаткам нечего делать между карнавалами, и они, скучая между карнавалами, и вывели такую собаку.

Такая собака не знает жалости. Увидев риэлтора, она сразу бы кидалась на него и выгрызала бы ему не только разные половые органы и внутренности, но и душу. У риэлторов, правда, душа встречается редко. Так что у собаки будет меньше работы. Но не вывели пока еще в России такую собаку!

Но я нашел такую собаку! Щеночка. Совсем маленького. Он писал где попало; он еще не знал, что скоро будет писать по правилам и жрать риэлторов. Еще бы ему знать, щеночек ведь, совсем маленький, сам весь черненький, только лобик с белым пятном, морда как у Каштанки, но сердцем настоящий Баскервиль!

Собаку я нашел случайно - специально такую не найдешь. Возле соседнего дома один милый человек прогуливался с собакой, совсем еще маленькой, щеночком еще совсем. Глаза у собаки были добрые, как у тургеневской девушки самой высшей пробы. С такими глазами можно честно смотреть жизни в лицо. И порода у собаки была приличная - хуй знает какая порода, но чувствовалось, что приличная; элитная и редкая.

Милый человек и прогуливался с собакой. А тут рядом проезжал "Опель" навороченный, большой и с двумя риэлторами внутри. Один вертел руль, а другой - соски грудей какой-то плохой бляди. Хорошая блядь никогда не даст вертеть свои соски риэлтору! Хорошая блядь всегда их сбережет для порядочного человека.

Щеночек натянул поводок, облаял "Опель" и стал так отчаянно к нему рваться, словно был готов тут же вырвать половые органы, внутренности и душу не только сидящим внутри риэлторам, но и самому "Опелю".

"Опель" остановился. Суки риэлторы вышли из машины. Щеночек рвался в бой. Это был мой щеночек, это был мой Баскервиль!