Вадим Ярмолинец - И к волшебникам не ходите

Прошло еще несколько недель. Как--то я вернулся домой с твердым намерением попытаться уговорить его взяться за работу. Войдя в комнату я с удивлением обнаружил, что он сидел у стола с книгой. Он был настолько погружен в чтение, что не заметил, как я сел рядом. Он читал "Воссоединения" Муди, чему я поначалу был удивлен, но потом подумал, что, мол, какая разница что он читает, лишь бы это отвлекло его от мыслей о Кате. Я не представлял в тот момент насколько чтение настраивало его именно на эти мысли.

С той же простотой, с какой Катина мама сообщила нам о ее смерти, он сказал, что хочет снова встретиться с ней. Он говорил, что только эта встреча может вернуть его в прежнее состояние. Кто, если не я, мог лучше понять его чувство? Отец Владимир, знавший о книге Муди, конечно же, пытался отговорить его от этой затеи.

-- Я еще в прошлый раз отыскал в Ветхом Завете кое--что по этому поводу, -- говорил он, листая пожелтевшие страницы своей Библии. -- Левит, глава 19--я. Вот нашел, слушай.

Он поднял назидательно палец:

"Не обращайтесь к вызываниям мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь Бог ваш".

Отец Владимир перекрестился и, перелистнув страницу, продолжал:

"И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их: то Я обращу лице Мое на ту душу, и истреблю ее из народа ее".

Он закрыл Библию и осенил себя крестом. Мы некоторое время молчали.

( Боря, это самообман и больше ничего, ( наконец, сказал я. ( Вероятно, стремясь кого--то увидеть ты, сам того не сознавая, создаешь в зеркале образ этого человека. Фантом какой--то. Может быть за всем этим стоит простая физика.

( Дмитрий, я Священное Писание читаю, а ты ему про физику! ( всплеснул руками отец Владимир. ( Все ваши физики ничегошеньки не знают. Потому я тебе и говорю: не лезь туда, куда не велено. Сказано тебе человеческим языком ( Истреблю из народа!

( Я сам не хочу ничего слышать про физику, ( сказал Борис. ( Хотя, может быть, потом именно физики все это и объяснят. Но чем больше я думаю об этом, тем больше нахожу подтверждения, что не все так просто, как вы говорите. Только сейчас я вдруг вспомнил, что когда умер отец, мать закрыла стоявшее в прихожей зеркало пуховым платком. Может быть, у истоков этой традиции лежит знание того, что только что умершего человека, который еще лежит в этом же доме, можно снова...

( Это никак не связано! ( перебил его отец Владимир. ( Человек зачем смотрит в зеркало? Чтобы прическу поправить, то--се. Выходит, в доме покойник, а ты прихорашиваешься. Так чтобы соблазна не было, зеркало закрывают, вот и все.

( Не знаю, ( упрямо покачал головой Борис. ( Потом я вдруг вспомнил еще одну историю. У моего отца было обыкновение читать вслух что--то интересное из газет или журналов. Мать шила, а он, устроившись возле нее, читал. И вот в тот вечер он пришел с каким--то журналом и прочел историю, которая произошла в реальной жизни и о которой тогда много говорили. Один машинист увидел ночью на рельсах женщину, которая протягивала к нему руки, будто пытаясь остановить поезд. Состав двигался на большой скорости, но расстояние до этой женщины оставалось неизменным. Машинист щипал себя, тер глаза, одним словом, пытался убедиться в том, что не спит. Между тем, невероятно печальные черты женщины были так выразительны, что машинист, повинуясь какой--то неведомой силе, решил остановить поезд. Он вышел на пути. Вокруг была степь и в этой ночной степи он внезапно услышал странный звук. Как будто где--то рядом плакал ребенок. Он прошел немного вперед и увидел на рельсах белый сверток, в котором лежал младенец.

Машинист связался по радио с диспетчером. Из ближайшего поселка приехала милиция. Позже выяснилось, что ребенок был сыном путевого обходчика. Жена этого обходчика умерла при родах и он взял в дом свою любовницу. Она решила, что ребенок будет помехой их жизни и отнесла его на рельсы. А по описанию машиниста, появившаяся перед поездом женщина выглядела точно, как мать ребенка.

( Ну, это определенно Господь послал к нему ангела, ( уверенно заявил отец Владимир, которого история растрогала так, что глаза его увлажнились.

( Нет, ( возразил Борис. ( Подумайте. Дело было ночью. Машинист сидел в темной кабине. Только слабо светилась приборная доска. За окном все было черным--черно. Степь, ни огонька. А перед ним было стекло. Стекло, а за ним мрак. Вы улавливаете?

( Да что же?! ( не выдержал отец Владимир.

( Это было зеркало, ( сказал я.

( Да, это было зеркало. И знаешь, что это означает? Женщина на рельсах не была фантомом, о котором ты говорил. Фантом мог создать только младенец. Но только созданный им фантом матери не мог воздействовать на машиниста. Откуда этот младенец мог знать, что на свете есть какие--то там поезда и машинисты? Весь его мир был заключен в матери. Я допускаю, что мать, вернее созданный им фантом матери, мог склониться к нему, приласкать его в последние минуты жизни, но эта мать направилась навстречу поезду и остановила его. Это не фантом... ( ему стало тяжело говорить. ( Это человек, только умерший. Это его душа, может быть.

( Господь послал младенцу ангела! ( повторил отец Владимир.

( Знаете, батюшка, ( сказал Борис, откидываясь на спинку кресла и усмехаясь. ( То у вас бесовское наваждение, то ангел...

Мы отступились от него. Признаться, мысли о Кате, так стремительно вошедшей в мою жизнь и так же стремительно покинувшей нас, меня занимали больше, чем мысли о Борисе. Я старался погрузиться в работу с головой, поскольку малейшее расслабление снова возвращало меня к тому дождю, заднему сиденью машины, к зажигалке в ее тонких пальцах, к ее сладким от вина губам. Все теперь имело объяснение ( ее немногословность, фраза: "Господи, как я не хочу чтобы все это кончалось", ее реакция на мои слова о доме и окне с цветами. Как еще она могла реагировать на эту весну, на чувства двух влюбленных в нее мужчин, зная, что ее дни сочтены?

При всем желании заключить Бориса в братские объятия, выплакаться и выговориться, я не мог преодолеть возникшую между нами стену отчуждения. Он явно избегал встреч с нами. Отец Владимир сообщал мне каждый вечер, что Борис стал совершенно таинственно исчезать из дому. Возвращаясь с работы, я не всегда знал, сидит ли он у себя в мастерской. Однажды я, наконец, решил зайти к нему. На мой стук никто не ответил. Я толкнул дверь.

Комната, освещенная только настольной лампой, была пуста. Я прошел к столу и увидел три или четыре конверта с письмами, которые ему возвратила Катина мама. Я взял лежавшее сверху. Чернила на нем поплыли от слез. Я не мог заставить себя читать. Положив письмо, я вышел из комнаты и в коридоре неожиданно столкнулся с Борисом. Быстрым шагом он прошел мимо, как мне кажется, не увидев меня, но изрядно испугав. Он давно не брился и щетина покрывала его осунувшееся лицо. Взгляд его был воспален и мне показалось, что он говорит сам с собой.