Вадим Ярмолинец - На Макдональдс-авеню

История, однако, на этом не заканчивается. Сото убит, но память о нем еще жива. Более того, смерть на время делает его еще более популярным в кругу знакомых и друзей, чем делала криминальная жизнь. Прощание с телом в похоронном доме "Каса Эстремадура" обещает стать сбором знаменитостей уголовного мира Сансет-Парка. Взломщики, уличные торговцы наркотиками, золотозубое хулиганье с пятидюймовыми крестами на груди и тощими задами, выглядывающими из приспущенных джинсов, собираются в "Эстремадуре", где героем дня будет убитый горем Хосе Альворадо.

Для прощания с братом он покупает черный костюм с пиджаком длинным, как хасидский сюртук, новую золотую цепь со звеньями толщиной в палец и перстень с рубином, который вопиет о крови.

К дому скорби его подвозит белый "джип-стрэч", асфальт под которым сияет сиреневым светом. Следом за убитым горем братом выбирается подруга покойного -- высокая черноволосая девушка лет 23-х с глазами прозрачными, как вода на мелководье, и очень большой грудью. Впечатление такое, что она еще не научилась носить ее так, чтобы это не обращало на себя внимание. Она родилась в городе Матанзасе недалеко от Гаваны и это определило ее судьбу. Слишком много сил и времени было потрачено, чтобы добраться до Нью-Йорка. На пути длиной в несколько лет были контрабандисты живым товаром, изнасилования выданные за любовь и любовь похожая на изнасилование, нищие аферисты с даром сказочников, создатели порнографических фильмов, дурная болезнь и ребенок, родившийся мертвым в Сан-Диего.

Она появилась в жизни Мозеса Сото одновременно с деньгами, и еще не успела привыкнуть ни к роли его подруги, ни к роли вдовы. Последний поворот событий принес новую роль, о которой можно только догадываться по тому, как девушка, уверенно взяв за руку Альворадо, поправляет короткое черное платье, как, касаясь бедром спутника, направляется в похоронный дом, где они садятся в первом ряду партера прямо перед сверкающим полировкой гробом.

У Мозеса Сото безучастное лицо, восстановленным работниками похоронного дома с помощью воска и румян за 750 долларов. Рядом с ним сидит с таким же неподвижным восковым лицом мать. Пастор уже прочел молитву, перепоручив душу убитого потусторонним силам, без особой надежды на то, что они доставят ее туда, где она, наконец, сможет обрести покой. Догадываясь, куда она, скорей всего, попадет, он тяжело вздыхает.

Среди рядов плюшевых кресел, напоминающих красные волны в золотой окантовке, переговариваются вполголоса нарядно одетые молодые люди. Негромко и со знанием дела они ведут беседу о том, что жизнь человеку дается только один раз и прожить ее надо красиво, в обществе серьезных мужчин и преданных женщин, и тогда прощанье не будет особенно горьким. И, говоря это, они легко касаются спрятанных под одеждой пистолетов. Эти красные плюшевые волны похожи на волны моря их жизни. Пловцы еще держаться на плаву, но скоро пучина поглотит их.

Пальцы рук Альворадо и его подруги сплетены. Все, что возникло в эти дни между ней и братом ее скоропостижного любовника, продолжает расти и крепнуть, как стена, отделяющая их от носа и сложенных на груди рук, выступающих над полированным бортиком.

Навсегда простившись с братом, Альворадо войдет с девушкой в номер с широкой постелью, над изголовьем которой висит картинка Иисуса с желтым нимбом над головой. Соединив ладони, Спаситель деликатно смотрит в потолок, чтобы не смущать пары, сменяющие друг друга у его ног.

В то время, как девушка принимает душ, Альворадо, закатав рукав, беспощадно дырявит руку в поисках вены. В его шприце новый героин, предназначающийся богатым заказчикам из Бей-Риджа и Манхэттен-Бича. Это героин сказочно высокой очистки, и он сразу ощущает, как его подхватывает и поднимает мощная теплая волна. С ее высоты он видит направляющуюся к нему обнаженную женщину с большой грудью, прозрачными глазами и кроваво красным ртом. Он протягивает к ней руки и внезапно обнаруживает, что это не женщина, а сама Смерть, оскалив гнилые зубы, заглядывает ему в лицо.

Серый утренний свет медленно заливает комнату, где лежат с широко открытыми глазами девушка и покойник, так и не успевший познать ее. Птицы нехотя возобновляют свой ежедневный разговор. Идти ей в этом городе не к кому. Все, что остается, это терпеливо ждать, когда за окном вскрикнет сирена и голубые вспышки полицейских мигалок дадут знать, что о ней теперь позаботятся.

2000 г.