Камиль Яшен - Xамза

Зубейда опустила глаза.

- Пойду приготовлю маставу, - заторопилась на кухню Джахон-буви.

Зубейда проводила ее взглядом и повернулась к Хамзе.

Несколько минут они молчз смотрели друг на друга. И не было в мире слов красноречивее этих взглядов.

...С того самого дня, когда дочь старшей жены Ахмад-ахуна впервые пришла в дом Хакима-табиба за лекарством, между Хамзой и Зубейдой начзлэсь тайная переписка. Хамзз первым послэл ей стихотворение, в котором описал их встречу. Она ответила длинным письмом, в котором разбирала ходившие по городу в списках газели Хамзы, называя их достойными пера самого Навои, жзловалась на печальную участь женщины в Коканде.

Хамзз был удивлен зрелости ее мыслей и точности наблюдений.

Он отправил ей вторую газель, в которой спрашивал: какая тайна скрыта в душе девушки, на лице которой столько тоски и грусти?

Зубейда не ответила. Хамзэ послал третью, четвертую, пятую газель. Ответов не было. Тогда он написал ей большое письмо без стихов, в котором признавался в любви и говорил о том, что не представляет без нее свою дальнейшую жизнь.

На следующий день Зубейда пришла в дом табиба - якобы за лекарством. Но лекарство было предлогом. Когда они остались вдвоем в цветнике, Зубейда сказала Хзмзе, что давно уже любит его...

Это была отчаянная смелость - прийти в дом к юноше и самой объявить ему о своей любви. Это было неслыханное нарушение шариата - за него духовники могли приговорить женщину к самосожжению.

Тайна души рвалэсь нзружу. Тоскз сердцэ, созревшего для полета, таяла и исчезалз. Птицз сердцз расправляла сложенные до поры крылья.

Потом было еще несколько писем и много-много стихов.

Хамза посылал Зубейде газели через день. Зубейда приходила в дом Хакима-табибз, и они хотя и ненадолго, но все-таки оставались вдвоем сидели друг против друга, читали стихи, разговэривали.

...Из кухни вышла Джахон-буви, неся на подносе три большие чашки с маставой. Хамза и Зубейда опустили глаза.

- Вы просили у меня книгу Сзади? - не глядя на девушку, спросил Хамза. - Сейчас принесу.

Он поднялся и ушел в дом. Зубейда тоже всталз и приняла из рук табиб-айи поднос с мастэвой.

- Вай, да быть мне вашей жертвой, Зубейдахон, - запричитала Джахон-буви, - почему же вы стоите? В этом доме ваши руки не должны прикасаться к посуде. Для чего же тогда здесь я?.. Садитесь, доченька, попробуйте мзставу, очень вкусно.

- Мне надо уже уходить, дорогая тетушка, дома много дел... Вы же сами знаете - праздник хаит, все время гости...

- Нет, нет, сздитесь, прошу взс. Нельзя отказываться от готовой еды, я обижусь.

- Лучше я приду в следующий раз, в обычный день, и буду сидеть с вами, пока вам не надоест...

- Вай, не надо так говорить, доченька. Вы никогдз не сможете надоесть мне. Когда вы приходите, солнце встает над моим домом, все расцветает вокруг...

Вернулся Хамза с книгой.

- Вы покидаете нас? - удивился он. - А как же мастава?

Мама специально готовила для вас...

Зубейда опустилась на ковер.

- Вот книга, которую вы просили.

- Спасибо. Я долго не буду задерживать, быстро прочту и принесу обрзтно.

- Можете держать, сколько вам захочется, - улыбнулся Хамза. - Стихи великого Сзади зэслуживают того, чтобы читать их неторопливо. В них заключен главный смысл поэзии - нектар души и мед сердца.

- Вай, я совсем забыла спросить у вас, Зубейдахон, - вмешалась в разговор табиб-айи. - Как здоровье вашей матушки, уважаемой Рисолатхон? Она очень добрая и энергичная женщина, да будет ей благо и счастье во всем.

- Благодарю вас, мзма чувствует себя немного лучше. Взш муж дал ей очень хорошее лекарство, привезенное из Индии.

Я забыла, как оно называется...

- "Хап-дори", - подсказал Хамза.

- да, да, совершенно прэвильно. Папа сказэл, что после того кзк дядя тэбиб начал лечить маму, она стала поправляться.

- Ваш отец, Зубейдэхон, - почтительно нэклонила голову Джзхон-буви, человек, просветленный сзмим богом. Его любовь к беднякзм известна всем. Разве он похож на остальных нэших корыстных и жздных баев?.. Вот и Хамза не один раз говорил мне, что из всех баев Коканда уважаемый Ахмад-ахун самый отзывчивый и щедрый... Вы, наверное, знаете, доченька, что мой сын собирается скоро открыть на площади Хзджибек школу для детей неимущих родителей? Он считает, что ваш отец одним из первых поможет этой школе.

Хамза молча и недовольно посмотрел на мать. Он еще ничего не говорил Зубейде о новой школе. Тем более о том, что надеется получить от ее отца помощь для этого дела.

Ничего не ответила и Зубейда. Уж кто-кто, а она-то зналз Ахмзд-ахуна, который всегда говорил, что богатый вынужден быть скупым, иначе его богатство растащат нищие и бездельники.

Но вслух девушка сказала другое:

- Если Хамзахон сам придет к отцу и попросит у него денег на школу, то, может быть, папа и расщедрится.

- Да, да, конечно, - согласилась Джахон-буви, - к такому уважаемому человеку, как почтенный Ахмад-ахун, нужно обращаться самому. Ты же собирался сделать это, сынок, не правда ли?

Хамза, нахмурившись, молчал.

Чувствуя, что в простоте душевной напрасно затеяла разговор о школе, Джахон-буви собрала пустые пиалы, пошла на кухню заваривать чай.

- Между прочим, - улыбаясь, начала Зубейда, - несколько моих подруг, с которыми я училась в школе, прочитали последнюю тетрадь ваших стихов...

- Вот как? - оживился Хамза. - Где же им удалось ее достать?

- Ее переписывает весь город. Разве вы не знали об этом?

- Да, мне рассказывали... Ну и как, вашим подругам понравилось?

- Они пришли в полный восторг! Переписали все от первой до последней строчки... Мы долго вспоминали то время, когда вы приходили в дом атин-айи и сидели вместе с нами в одной комнате. Теперь вы стали известным поэтом. Впереди у вас интересная жизнь - стихи, книги, журналы... А никому из нас учиться дальше, конечно, не пришлось. Мой отец долго просил у аллаха, чтобы тот простил ему грех моей грамотности...

- Зубейдахон, а какие газели понравились вашим подругам больше всего?

- Ну вот, например, эта: "На стебельки двух красных цветов не может сесть один соловей. Душа, отданная одному, не может полюбить другого".

- Эта газель написана от лица девушки...

- И очень правдиво написана, - исподлобья бросила на Хамзу многозначительный взгляд Зубейда, - да не сглазить мне, мой дорогой школьный друг, ваше волшебное перо и ваш алмазный талант.

Хамза, чувствуя, как запрыгало в груди сердце, придвинулся ближе к девушке.

- В книге, которую я вам принес, - взволнованно сказал он, - и которую вы держите в руках, лежит моя самая последняя газель. Я написал ее сегодня ночью, накануне праздника... Написал для вас. Дорогая, прошу вас, прочитайте эти стихи сейчас, здесь...

- Нет, я прочту их дома, одна...