Камиль Яшен - Xамза

- Мебува еще старше вас, а не побоялся. Вы не должны больше слушать сплетен и наговоров шейхов. Смело вступайте в артель. Если мы все будем действовать сообща, дружно, шейхи будут бессильны перед нами.

- Хоть и страшные слова ты говоришь, сынок, но, наверное, правдивые. Я должен подумать. Нельзя забывать о боге.

- При чем тут бог? И о чем вы будете думать? У вас нет земли - как вы будете жить? Ваша дочь уже работает в артели.

У вас нет другого выхода, кроме вступления в нашу артель.

- Не знаю, не знаю...

Внезапно в комнату вошла женщина. Она была в парандже, но чачван был отброшен назад. Хамза, удивленный внезапным вторжением незваной гостьи, молча наблюдал за ней. Кокетливо изогнувшись, женщина игриво смотрела на Хамзу.

- Мулла-ака, извините за то, что не вовремя пришла.

Зульфизархон брала у меня бархатную паранджу. Я пришла, чтобы взять ее у вас. Очень нужна сегодня мне самой.

- Вот, возьмите, - показал Хамза на сверток, лежавший около двери.

Женщина взяла приготовленную Зульфизар паранджу, затем опустила чачван и вышла.

Шадман-ходжа с недоумением, во все глаза смотрел на Хамзу. В глазах у него был немой вопрос. Он как бы спрашивал у Хамзы: как могла попасть к вам в дом эта женщина?

- Зульфизар, кажется, брала у нее паранджу на время, - поспешил объяснить Хамза. - Все в кишлаке пока ходят закрытые, и ей, наверное, неудобно было выделяться...

Хамза задумался. Эту молодую женщину, которая только что приходила, он вроде бы раньше не видел в кишлаке... А чья она жена? Как познакомилась с ней Зульфизар?

- Шадман-ака, я эту женщину, кажется, вижу в первый раз.

Вы знаете ее?

- Знаю. Конечно, знаю.

- Кто она?

- Рукия-биби, младшая жена нашего духовного наставника шейха Исмаила.

- Шейха Исмаила? - Удивлению Хамзы, казалось, не было предела.

- Да, шейха Исмаила... Я глаза вытаращил, когда она к вам вошла.

- И ведь как вошла! Тихо, неожиданно, в дверь не постучала... Как змея вползла.

- У шейха все жены такие.

- Какие такие? Вертлявые, кокетливые?

- Нет, бесшумные. Ходят неслышно, тихо...

- Вот уж никогда бы не мог себе представить, что жена шейха Исмаила может носить заграничные туалеты и вести себя как девица легкого поведения. Я думал, что его жены более сдержанны и строги...

Шадман-ходжа улыбнулся.

- Признаться, и я раньше так думал. А потом... Я почти пятнадцать лет прислуживал в их доме, отрабатывая долги отца и свои собственные. За это время повидал многое... Такие же люди, как все, те же грехи. А старшая жена Исмаила, ишан-айи, знаете, какую шутку выкинула, когда Санобар чуть было не стала женой этого краснорожего толстяка Бузрук-ишана?

- Ответила вместо Санобар: "Я согласна"?

- Вы знаете?

- Весь кишлак знает... Получается так, что у ишан-айи два мужа...

- Как два мужа?

- Оставаясь женой Исмаила, она дала согласие и Бузрукишану.

- Но так не может быть. По шариату женщина не может иметь двух мужей.

- Конечно, не может. Но в этом и заключается вся нелепость брака по шариату, что жених и невеста не видят друг друга.

Разве это по-человечески?

- Не нужно ругать священный шариат.

- Священный? А вы хоть знаете, Шадман-ходжа, что калым за Санобар получил шейх Исмаил...

- За мою дочь?..

- Вот именно, за вашу дочь... Шейх Исмаил продал вашу дочь, которую вы растили и кормили, Бузрук-ишану, да еще отобрал у вас землю.

Шадман разволновался. Лицо его покраснело.

- Не может этого быть!..

- А вы все еще считаете его своим духовным наставником.

Это волк в овечьей шкуре, а не духовный наставник. Он всю жизнь наживался на вашем отце и на вас, а теперь сумел нажиться еще и на вашей дочери, которую вы пожертвовали ему.

- Мне никто ничего не говорил о калыме... Значит, они оба обманывали меня тогда, на свадебном тое?

- Конечно.

- Значит, шейх все-таки получил мой долг с Бузрук-ишана за Санобар?.. Значит, он неправильно отобрал мою землю? Не по шариату?

- Шейх дважды получил ваш долг. И деньгами Бузрука, и вашей землей. И аллах не наказал его за этот грех, за попрание шариата.

- Проклятый! Проклятый! - У Шадмана задергалась щека.

Он опустил голову, закрыл лицо руками. И вдруг встал, выпрямился. - Я пойду к нему, я скажу ему...

Он шагнул к двери, резко повернулся, подошел вплотную к Хамзе.

- Я не хотел говорить вам, не мог говорить... Но теперь скажу! В доме у Исмаила живет один человек... Он говорит понашему, молится по-нашему. Он носит одежду шейха. Но это не муслим, не мусульманин!.. Это иностранец!.. Его трудно отличить от наших, с виду он настоящий шейх... Но в его лице нет истинной веры, он притворяется... Однажды они молились вдвоем с Исмаилом, и я по спине понял, что он не мусульманин... В его спине нет покорности аллаху... Это чужая спина, это спина военного - она не гнется, не просит милости у всевышнего... К этому человеку часто приезжают курбаши, он сам все время уезжает в горы и подолгу живет там... Он знает старшего брата Мияна Кудрата - Мияна Башира, который живет в Индии и знается с англичанами. Я слышал однажды его разговор с Исмаилом о Мияне Башире...

Хамза еле сдерживал волнение. Наконец-то!

Наконец-то появилось то самое, что нужно Рустаму Пулатову.

Только бы не дать понять Шадману, что его, Хамзу, интересует все это, только бы не спугнуть этого шейха-иностранца...

Он все-таки появился здесь, как это и предвидел Рустам Пулатов. И от него идет связь в Самарканд. Надо немедленно дать знать Пулатову.

- Бог с ним, с этим иностранцем, Шадман-ходжа, - как можно равнодушнее сказал Хамза. - У нас есть свои заботы...

- Нет, нет, вы сообщите о нем куда следует! От этого человека веет бедой. Он иногда смотрит на наших как на самых низких людей, как на своих слуг. Он презирает нас. Я прислуживал ему.

Это нехороший человек.

- Зачем мне сообщать о нем? У меня хватает своей печали.

Вот Зульфизар уехала...

- Да, да, у вас сегодня невеселый день... Я как-то забыл об этом со своими разговорами, извините.

Шадман сник. Его разочаровало то, что Хамза совсем не заинтересовался его рассказом.

- Я вас только попрошу, Хамзахон, никогда не говорить, что вы впервые услышали об этом шейхе от меня. Вам, наверное, еще будут о нем рассказывать. Не ссылайтесь, пожалуйста, на меня...

Очень прошу вас.

- Хорошо, Шадман-ходжа. Но вряд ли у меня еще будет с кем-нибудь разговор об этом человеке. Да и он сам, я думаю, надолго не задержится здесь.

- Я пойду. До свиданья.

"Какой забитый, униженный Исмаилом человек, - подумал Хамза, когда Шадман ушел. - Всю жизнь прожил, как говорится, не поднимая головы. А ведь у него есть ум, наблюдательность. Как тонко он заметил, что у этого шейха не гнется спина...

Нужда не дала развиться его способностям. Только вспышка гнева заставила вспыхнуть его ум. Но это была короткая вспышка. Сейчас он придет домой, и забота о куске хлеба снова заставит его забыть о своей наблюдательности. Как часто это бывает с людьми, лишь оскорбление, обида или обман пробуждают их истинную натуру и сильные чувства - желание защититься, дать отпор. А в остальное время эта натура дремлет, задавленная заботами о хлебе насущном, о мелочах жизни..."