Николай Почивалин - Жил человек

Жизнь у него, у Леонид Ивановича, - непростая. Нелегкая. Ну, вроде бы и оберегают его от лишних расспросов. Как, да что, да отчего? Не ох ведь как приятно - каждый раз больное свое ворошить. Наизнанку выворачивать... В войну потерял семью. Десять лет жил в Америке. В Калифорнии, кажется...

- Как же он туда попал? - не удерживаюсь я.

- В плену был. Потом оказался в американской зоне... Подробностей я, в общем-то, и не знаю. Не вникала.

И об этом-то не от него узнала - от Сергей Николаевича. Потолкуйте если, конечно, разговориться сумеете.

Не такой он тараторка, как я. - Роза Яковлевна, похоже, и сама уже жалеет, что рассказала об американце из Загорова, с явным удовольствием и облегчением объявляет: - Ну вот, мы и прибыли!

В ресторан "Ласточка" - одноэтажное каменное здание с примыкающими к нему тесовыми воротами - входим со двора. В конце коридора, слева, видна кухня - с белой кафельной стеной и белыми поварихами, справа, в углу, находится небольшая квадратная комната с обеденным столом и тесно, впритык поставленными четырьмя стульями - такие, на всякий случай, "служебки" есть во всех районных ресторанах и чайных. Оставив меня, Роза Яковлевна уходит и вскоре возвращается, усаживается напротив.

- Тесно - помещение старое. Тут еще до революции трактир был, - говорит она. - Наконец-таки заложили новый ресторан и гостиницу. С помощью Голованова выбили - три года обещали.

Директор торга - лицо тут влиятельное, уважаемое:

подают нам незамедлительно. Едим превосходную холодную окрошку, изготовленную на ядреном хлебном квасе, со свежими огурцами - такими пахучими, хрусткими, будто только что с грядки. Свои, что ли?

- Свои, - подтверждает Роза Яковлевна. - У нас две теплицы, обогреваем паром с завода. Всю зиму торгуем зеленым луком, с марта - огурцами. Вы еще попробуйте наши копчения, ветчину и рулет. Без всякого хвастовства повкусней, чем у вас в области. По-домашнему. Есть тут у меня хохлушечка-мастерица...

Роза Яковлевна рассказывает о подсобном хозяйстве торга, доставляющем ей немало хлопот, она словно забыла, с чем я обратился к ней, - по необходимости слушаю, вежливо поддакиваю, и только перед чаем возвращается к главной для меня теме.

- Да, так вот - о Сергее Николаевиче. Заходил он к нам часто - все наряды через торг шли. Когда текущее - Уразова, завхоза, присылал. Если что поделикатней, поважней - переговоры велись на высшем уровне.

И так же, как вы сегодня: придет, сядет в сторонке и ждет. Пока у меня толчея закончится. Один раз и насмешил и растрогал...

Роза Яковлевна качает головой, поправляет разлетевшиеся каштановые, с обильной сединой волосы, немолодое строговатое лицо ее освещается быстрой улыбкой.

...Орлов сидел у окна, терпеливо сложив крупные, по локоть открытые руки на коричневом, до отказа раздутом портфеле-саквояже - широкоплечий, чуть сутулый, сосредоточенный. Роза Яковлевна взглянула на него раздругой, рассмеялась и решительно выставила свою настырную торговую братию:

- Все, перерыв на десять минут. У меня уже в ушах звенит! Сергей Николаевич, подсаживайтесь. Извините, ради бога, - сами видите.

- Вижу, Роза Яковлевна, вижу. - Орлов пересел, снова поставив портфель на колени, покрутил удлиненной, с седыми висками головой. - Не перестаю удивляться: ну и работенка у вас! Всем все надо - прямо на куски рвут!

- Но получится: я - жилистая, - успокоила Роза Яковлевна.

Только вот так - однажды пристально, вблизи, посмотрев на своего сверстника, понимаешь, насколько постарела и сама. Вроде совсем недавно у него белели одни лишь виски - теперь седина пробрызнула и по коротко стриженному ежику. Глубже - уже навсегда - залегли на высоком, с залысинами лбу морщины-заботы; еще плотней, резче сошлись брови, собрав на переносице поперечную складку, и только губы, с косыми черточками по углам - от того же возраста - стали вроде еще мягче и добрее. Да еще добрее, сочувственней, что ли, стал взгляд его серых спокойных глаз, сейчас несколько смущенный - оттого, должно быть, что собирался выложить какую-либо щепетильную просьбу.

- А ко мне просто так никто никогда не зайдет. - Роза Яковлевна засмеялась. - Ну-ка, припомните.

- Да?.. Пожалуй, пожалуй. - Крупное удивленное лицо Орлова слегка порозовело, он зачем-то дотронулся до шеи, потер ее. - Все некогда, Роза Яковлевна. А на обычное человеческое внимание, участие - не хватает.

- Шучу я, Сергей Николаич, - поспешила успокоить Роза Яковлевна этого давно симпатичного ей человека, симпатичного, кстати, и тем, что не разучился, в его годы, смущаться, - в других, вероятно, прежде всего отмечаешь то, чего тебе недостает; сама же она - Роза Яковлевна, была убеждена в этом - на своей работе очерствела, огрубела. - Так что за нужда, Сергей Николаич?

- Тут вот какая история, Роза Яковлевна... Через неделю восемь наших воспитанников получают аттестат зрелости. Из них - три девушки. Очень хорошие девчата, уверяю вас. Просто замечательные!

- Так, и что им нужно? - Роза Яковлевна улыбнулась.

- Платья для выпускного бала мы им купили, - окольным путем шел к цели Орлов. - У разов из Пензы привез, расстарался. Чуть подошьют, поправят, и в самом ажуре будет.

- Поняла - туфли? - подсказала Роза Яковлевна.

- Туфли. - Орлов кивнул, заторопился объяснить: - Купить-то мы их купили, тот же Уразов и привез. По мне очень приличные, и цена приличная. А бухгалтер наш, Александра Петровна, - забраковала, прямо расстроилась: не модные! И примерять не велела давать.

Нельзя ли на какие подходящие сменить? Может, на складе, на базе где-нибудь есть? В магазинах нет, Уразов их все обошел. И мужика загонял, и девочек огорчать не хочется.

- Покажите, - попросила Роза Яковлевна, с улыбкой поглядывая на озабоченного и смущенного директора; то, что речь пойдет о туфлях и они именно лежат в раздутом портфеле, она догадалась сразу же, как только Орлов сказал, что трое выпускников - девчата.

- Главное, понимаете, удобно - одинаковый размер, - шурша тонкой оберточной бумагой, убеждал Орлов. - Все - тридцать шестой. Одни, правда, можно и тридцать седьмой. Сказали - каблучок поменьше должен быть. Чтоб и потом, повседневно, носить можно.

Туфли были добротные, из хорошей кожи, но действительно не модные, Роза Яковлевна хорошо знала и фабрику, их изготовляющую, и ее главную беду. - Попробую поискать, Сергей Николаевич.

Она хотела было тут же позвонить на склад, передумала и полчаса спустя, приехав туда с Орловым, сама же себя за это мысленно и похвалила. Туфли нашлись, легкие, изящные - умеют чехи делать обувь, ничего не скажешь! но по тому, как заведующая складом недовольно надула крашеные губки, Роза Яковлевна поняла:

позвони она, и самое малое одной бы пары не хватило.

С невольной улыбкой наблюдая, как пожилой коренастый дядя с белыми висками, посапывая от удовольствия, засовывает в свой необъятный портфель продолговатые картонные коробки, она спросила: