Николай Переяслов - Я пишу - лучше всех

* * *

...Встав сегодня раньше обычного, я включил компьютер и перенес на файл "Соловей с простуженным горлом" свои переводы украинских поэтов. На этом файле у меня хранится макет моей поэтической книги, составленной из стихов, написанных в 1980-2000 годы. Туда входят и ранние романтические стихотворения, и мои модернистские опыты, и переложения древнерусских духовных стихов, и переводы йеменских поэтов. Так что я счел возможным включить туда и стихи украинцев. Вот только бы ещё найти для этой книги издателя, а то они предпочитают печатать главным образом коммерческие романы... Сегодня по пути в Правление СП я опять обратил внимание на то, что вокруг меня читают пассажиры метро. Стоявший рядом со мной мужчина моего возраста читал роман Хоруки Мураками "Охота на овец", сидевшая напротив женщина лет сорока пяти - книгу Владимира Колычева "Грязная жизнь", ещё одна женщина, лет под шестьдесят, читала что-то по целительству - книга была "одета" в красную непрозрачную обложку, но я успел увидеть заглавие предисловия: "Вера, творящая чудеса". Дальше виднелись "Коронация" Б. Акунина, две газеты "Аргументы и факты", справочник "Работа and зарплата", ещё один Акунин - на этот раз "Пелагея", а также пара потрепанных книг, названий которых мне разглядеть не удалось. На Кольцевой линии я заметил одну Дарью Донцову, том фантастики Юрия Никитина, журнал "Спрос" и ещё несколько неопознанных изданий в однотонных обложках доперестроечной эпохи.

На обратном пути я немного позабыл о своем эксперименте и успел засечь только одну книгу: том фантастики Эдмонда Гамильтона и Сергея Сухинова с какими-то страшными рыцарями на обложке.

* * *

На работе все было как обычно - звонки, встречи, разговоры, куча скопившихся за праздничные дни писем... Сергей Добрин передал для распространения пригласительные билеты на вечер белорусской поэзии, который я буду вести 18 января. Прислал письмо из Вятки Лешка Смоленцев. Владимир Николаевич Крупин вернул мне рукопись книги рассказов Саши Громова, к которой он написал предисловие, и попросил передать рассказ "Прилог" Светлане Виноградовой в газету "Московский железнодорожник". Потом позвонил из "Литературной учебы" Алексей Иванов и сообщил, что вышел номер журнала со стихами Андрея Расторгуева и моим предисловием к ним и ему нужны расторгуевские данные. Пришлось звонить в Сыктывкар, искать Андрея... Потом приходил Геннадий Гацура, просил деньги на содержание сайта, на котором размещена и моя страница, так что пришлось дать 360 рублей. После трех появилась Татьяна Набатникова, принесла на рецензирование три первых, выдвинутых на премию "Национальный бестселлер", книги - ими оказались романы Владимира Личутина "Миледи Ротман", Александра Проханова "Господин Гексоген" и Анатолия Афанасьева "Гражданин тьмы". Я из них не читал только последний. Ближе к концу рабочего дня пришел Вадим Дементьев, с которым мы поговорили о предстоящих мероприятиях. Владимир Бондаренко пригласил меня 16 января на обсуждение романа Проханова, но я в этот день буду вести у нас в СП вечер тольяттинского поэта Константина Рассадина, так что пришлось сразу же отказаться...

На обратном пути заехал в магазин "Электрический мир" и купил себе коробку дискет. А то на днях звонил Громов и сказал, что у него полетел компьютер и пропали записи всех его рассказов. Ужас!..

* * *

Из рифм сегодняшнего дня:

1. Автосалон - "Авессалом";

2. Ирония - как у Петрония.

* * *

...Вечером работал над рукописью поэтической книги Владимира Лесового "Цвет маттиолы", которая готовится к выходу в издательстве "Здравие" редактировал текст стихов и добавил большой абзац к написанному мною ранее предисловию, а, закончив с этим, опять достал свою черновую тетрадку 1978-го года и погрузился в поэтические наброски той романтической поры. Сейчас я уже так легко писать не смогу, и жизнь стала другой, и я изменился. А тогда... тогда я был в родстве со всем миром, со всей природой, если чего и не доставало - так это только любви да житейского опыта:

"...Пышет теплом от нагретой печурки. / Дым, пригибаясь, крадется к распадку. / В банке - сардинами жмутся окурки. / Чурки сухие - у входа в палатку. // Бродят берез полосатые зебры / возле поляны. И вижу в дыру я / в крыше палатки - холодное небо / и над собою - звезду золотую, / что огоньком лучезарным искрится, / медленно плавая в дырки колодце... // Ночь засмеется вдруг маленьким принцем / и бубенцами весь лес отзовется. // И закачаются сосны. В их гуле - / отзвуки детских волнующих сказок. / Где вы, мои голубые июли / в крапинках нежных анютиных глазок? // Господи! Как же мы быстро взрослеем, / детство теряя, как Родину в битве! / Знаем ведь: что разобьется - не склеим. / Только и вспомним - в стихе да в молитве..."

Сонет: "Опять шумят над соснами дожди. / Опять вконец испортилась погода. / А позади - сплошных ошибок годы / и, Бог там знает, что там впереди, // где ни тропинки, ни моста, ни брода, / лишь глухо ветер в вышине гудит / и где из рек, бурля, выходят воды, / как хриплый выдох из моей груди. // А по лугам, полянам и болотам, / под трав сухих и листьев позолотой - / видна повсюду осени рука. // И режут воздух струи дождевые, / а над тайгой, над лесом, как живые, / плывут, как гуси, в небе - облака..."

"Ты": "Стали четче тени на рассвете. / Кедр скрипит на ноющей ноге. / Пробираясь среди сучьев, ветер / осторожно бродит по тайге. // И туман белеет талым снегом / между цепких скрюченных корней... / Знаю я: под этим синим небом / где-то ты тоскуешь обо мне. // Всё грустишь, забыла про улыбки, / и тебе неведомо самой, / что глазами синей голубики / ты повсюду следуешь за мной..."

* * *

...Сегодня краснодарский поэт Виктор Жорник, к книге стихов которого я писал когда-то предисловие, прислал мне поздравительную открытку и одновременно с этим по телевизору сообщили, что на его родине, в городе Темрюке, река Кубань поднялась на два с лишним метра и затопила Темрюкский район. Так что там сейчас эвакуируют население и стало не до стихов...

11 января, пятница. По дороге на работу, творя про себя молитвенное правило (совершать его дома, перед иконами, просто не хватает времени), я вдруг уже в который раз обратил внимание на такую поэтическую особенность молитв, как наличие в них скрытых от глаз внутренних рифм-аллитераций. Вот для примера "Символ веры", в котором отчетливо прослушиваются четыре типа "потаённых" рифм - на ца-цу-це; же-жде-жи; сы-са-ся-све-спа-спо-се-свя-ста-ас-яс-ос-ис-су и ша-ше-ща-ще: "Верую во единаго Бога ОтЦА, В-се-держителя, ТворЦА небу и земли, видимым же в-се-м и невидимым. И во единаго Го-спо-да Ии-су-са Хри-ста, Сы-на Божия, Единороднаго, Иже от ОтЦА рожденнаго прежде в-се-х век; Све-та от Све-та, Бога и-сти-нна от Бога и-сти-нна, рожденна, не-со-творенна, едино-су-щна ОтЦУ, Имже в-ся быша. Н-ас ради человек и нашего ради спа-се-ни-я с-шедшаг-о с неб-ес и воплотившаго-ся от Духа Свя-та и Марии Девы, и вочеловечша-ся. Р-ас-пятаго же за ны при Понтий-сте-м Пилате, и с-традавша, и погребенна. И в-ос-кр-ес-шаго в третий день по П-ис-анием. И возшедшаго на небе-са, и се-дяща од-ес-ную ОтЦА. И паки грядущаго со сла-вою су-дити живым и мертвым, Егоже ЦАр-стви-ю не будет конЦА.