Рустам Ибрагимбеков - Проснувшись с улыбкой

Она пойма быстрее, и он тоже прибавил шагу. Лучше, конечно, если бы вдруг возникла необходимость от кого-то ее защитить. Тут уж не надо было бы улыбаться и задавать вопросы, сразу бы стало ясно, что он за человек и как к ней относится. И может быть, прошел бы наконец стыд, из-за которого он не решается заговорить с ней. Все другие делают это запросто, и знакомые и незнакомые, сам не раз видел. А Джон Агаев так тот сразу же обниматься полез, в первый же вечер, как познакомился. И она не оттолкнула. Правда, предлог нашелся удачный. Не придерешься. Вроде из-за к нему же, Алику, хорошего отношения. Понять их тоже можно было: и пульс у него пропал, и дыхание исчезло, и грохнулся на паркетный пол, как труп, закатив глаза. Сам виноват: надо было сесть, как обычно, на свое место в конце зала, первый раз, что ли, кричал на него товарищ Эмиль? По тут подскочил этот самый недавно появившийся на репетициях Джон Агаев, отвел в сторону и начал плести про какие-то его природные способности, якобы зажатые от сильного напряжения, которое нервный товарищ Эмиль своими криками только усиливает. И вдруг все прервалось - провал какой-то получился, темнота и молчание. Ему показалось, что и секунды не прошло, как умолк Джон, а на самом деле, грохнувшись на пол, он пролежал без сознания не меньше пяти минут; Джон подумал, что он что-то увидел под ногами н наклоняется чтобы поднять, а он вдруг с громким стуком ударился головой о паркет. Это все ему потом рассказали, а в тот момент, открыв глаза, он ничего не соображал. И никак не мог понять, почему лежит на полу недалеко от сцены, и все столпились вокруг, а товарищ Эмиль держит его за руку и быстро-быстро шевелит трясущимися губами.

Потом столпившиеся вокруг люди запрыгали от радости, а Джон Агаев бросился обнимать Майю. Он отчетливо это видел, показаться такое не могло...

Остановившись у крайней колонны, он проводил взглядом крепкую широкоплечую фигуру Майи до стеклянных вращающихся дверей Дома печати. Опять он обратил внимание на то, как покачиваются ее плечи. Ничего другого он увидеть не мог, потому что ниже спины его взгляд никогда не опускался.

Теперь он был- свободен до девяти часов. Репетиция меньше двух часов не продолжалась, это он знал по собственному опыту. От воспоминаний о прекрасных зимних вечерах в прохладном, пахнущем мастикой зале Дома печати заныло сердце - как он мог не ценить тогда возможность впервые за всю его жизнь посидеть рядом с умными людьми?! Один товарищ Эмиль чего стоил! Специально ходили в клуб моряков, чтобы посмотреть, как он в фильме "Насреддин в Бухаре", замотанный в чалму, скачет верхом на ишаке, - лицо на весь экран! А как интересно они репетировали! Стыдно было из-за криков Эмиля, но интересно. А как он Майю на вальс приглашал - все холодело внутри, как при прыжке с верхней площадки парашютной вышки! Никогда больше такое не повторится! Эх, Джон, Джон, испортил все! Все испортил! Но он тоже хорош - как можно было согласиться?! Болван.

Обругав себя, Алик, не разбегаясь, с места вспрыгнул на подножку трамвая, который шел мимо, отчаянно звоня, чтобы согнать с рельсов двух пожилых колхозников, тащивших с крытого рынка какие-то мешки.

Как он мог послушаться Джона?

На подножке приятно дул в лицо встречный ветер, но Алик все же заставил себя войти в вагон. Свободных мест не было, и, ухватившись за отполированный до блеска поручень, Алик еще раз обругал себя за то, что принял тогда предложение Джона: "Это типичная клиническая смерть, ты вернулся с того света, надо это отметить!" Вот отметили. Лучше бы он умер в тот вечер!

Джон устраивал все несколько дней. Сперва договорился с девочками, потом с каким-то своим товарищем; тот после смерти матери жил у дяди и имел у Черногородского моста квартиру, в которой уже несколько лет никто не жил.

Поначалу казалось, что все это болтовня, разговоры, никак не верилось, что девочки (особенно молчаливая десятиклассница Валя Гурьянова) согласятся на вечеринку с его, Алика, участием. Но Джон в успехе не сомневался.

Когда они, закупив вина и закуску, ждали девочек у аптеки на Телефонной, он деловито поинтересовался, кого из них Алик предпочитает.

- Сегодня твой день, - сказал он так, будто обе девочки давно ему принадлежат, - выбирай любую.

- Там разберемся, - Алик попытался прервать разговор.

- Нет уж, - запротестовал Джон. - Тут путаницы не должно быть. Мне лично все равно - но я за ясность. Кто тебе больше нравится?

Пришлось признаться.

- Отлично, - повеселел Джон. - Выбор правильный. Майя - верняк!

Стоило бы, конечно, выяснить, что он имел в виду под словом "верняк", но тут из троллейбуса вышли девочки, очень не похожие, - сперва высокая, строгая длинноволосая Валя, а потом крепкая, постоянно улыбающаяся и коротко остриженная Майя - обе нарядные, чистенькие и какие-то торжественные.

- Молодцы, - одобрил их Джон и улыбнулся точно так, как ни разу за зиму не получилось у Алика (несмотря на все старания товарища Эмиля). - Отлично выглядите. А главное, не опоздали...

В холодной, давно не топленной квартире, дверь которой они долго не могли открыть, Джон проворно разложил на столе вино, колбасу и хлеб и дал команду не снимать пальто.

- Пока не согреемся, - сказал он с хитрой улыбкой.

В комнате кроме стола был еще шкаф, диван и тумбочка с патефоном. Стульев вокруг стола было достаточно, но Джон почему-то предложил подтащить его поближе к дивану. Пришлось подтащить; если бы не Алик, Джону помогли бы девочки - так послушно и одновременно они бросились к столу.

- Валечка, ко мне поближе, - скомандовал Джон и хлопнул ладонью по дивану рядом с собой. Словно собачку подозвал. Но строгая Валя Гурьянова не обиделась и послушно заняла указанное ей место. Майя и Алик сели на стулья.

- Холодновато здесь, - сказала Майя. Алик согласился.

Джон разлил вино, и они выпили из рюмок, найденных в шкафу.

- Хорошая квартира, - сказала Майя, разглядывая комнату. - Это столовая, а там, наверное, спальня.

- Правильный ход мыслей, Майечка, - улыбнулся Джон. - Одобряю. А почему бы вам с Аликом не осмотреть спальню?

Майя пожала плечами и покосилась на Алика, он опустил глаза. Кто бы мог предположить, что этот Джон окажется таким нахалом!

- Ну, давайте выпьем на посошок, - поднял рюмку Джон, -> и попрощаемся. Не забудьте взять с собой туда вина, веселей будет.

Если бы кто-нибудь из девочек дал сейчас этому нахалу по морде, было бы не удивительно. Но они даже замечания ему не сделали; к вину, правда, не притронулись.

- Может, музыку поставим? - предложила Майя.

- Да какая это музыка, - остановил Алика, потянувшегося было к патефону, Джон, - он сто лет уже не работает. Ну, вы идете туда или нет?

- Куда? - тупо спросил Алик, хорошо понимая, что речь идет о том, чтобы они с Майей ушли в спальню.