Рустам Ибрагимбеков - День рождения

Багадур еще раз осмотрел стол и убедился в том, что все готово. Гости обещали приехать в семь.

Багадур умылся, надел белую нейлоновую рубашку, брюки от черного костюма, походил по комнате и сел на стул, потому что почувствовал вдруг, что у него дрожат ноги в коленях. Это его удивило. Не так уж много он работал эти дни, на стройке бывали и похуже авралы, не в работе дело - поволновался он сильно: и с приглашением ребят, и с мясом, и с осетриной, и со всем остальным. С непривычки, наверное...

Он был дома один. Аня пошла к соседке прострочить какой-то шов на платье. Рафик играл во дворе, отец ушел куда-то с утра (отказался от чистой рубашки, сколько его ни уговаривали), а мать пошла купить хлеб. О хлебе, как всегда, вспомнили в последнюю минуту. Хорошо хоть вспомнили. А то однажды,, много лет назад, когда они с ребятами справляли какой-то праздник, хватились, что хлеба нет, уже когда сели за стол.

Багадур посмотрел на часы. До семи оставалось сорок минут. Пора было позвать со двора Рафика, умыть его и переодеть, а то к приходу гостей можно и не успеть.

Багадур хотел крикнуть Аню, чтобы она этим занялась, но потом подумал, что если бы она могла, то сделала все и без его крика, наверное, какая-то задержка с платьем, без дела бы в такой день она у соседки не сидела.

Пришлось встать. Рафик катался во дворе на чьем-то велосипеде. Хорошо, если кто-нибудь из гостей ему подарит велосипед, подумал Багадур, тогда он запомнит этот день рождения надолго. Давно просит купить, а их, во-первых, нет в продаже, а когда появляются, как назло, денег в доме в обрез.

Багадур уже собрался крикнуть Рафика, но увидел во дворе мать с сеткой, набитой хлебом, и понял, что она сама приведет мальчика. И тут вспомнил, что в доме нет наршараба. Его даже я пот бросило - вот был бы номер, если бы он не вспомнил - какая же осетрина без наршараба. Его разозлило то, что женщины - ни мать, ни жена - не купили приправу заранее, не вспомнили даже. Это уже чисто женское дело, всякие мелочи не юн должен покупать, он достал главное - мясо, осетрину, кур, а за остальное они отвечают.

Сказав об этом на ходу матери, Багадур побежал за наршарабом. Обычно его полно было во всех магазинах, как коньяка в послевоенные годы, он всегда занимал несколько полок, чтобы не пустовали, а сегодня пришлось поехать за ним к Черногородскому мосту.

Домой он вернулся одновременно с первыми гостями. Поднимаясь по лестнице, услышал их голоса наверху, и Анин: "Проходите, проходите, пожалуйста", ускорил шаг и успел как раз к вопросу Фаика: "А где Багадур?" "Здесь я, радостно ответил он им сзади, из-за спины, - за наршарабом бегал". Все удивились неожиданности его появления и рассмеялись.

Первыми пришли Фаик, Толстый Гасан, Борис и Исмет. Борис был с женой. Все поцеловали Рафика (он был в новом костюмчике с короткими штанами) и поздравили с днем рождения. Он смутился, не хотел назвать своего имени, но Аня прикрикнула на него, и он назвался. Подарки он относил в спальню.

Квартира всем очень понравилась. Пока Багадур показывал ее, пришли Октай и Тофик и принесли какую-то машину с колесами. "Картинг называется, - объяснил Октай Рафику, - гоночная машина".

Багадура огорчило то, что они пришли без жен: хотел познакомить их с Аней, кроме того, за столом останутся пустые места. Зато Эльдар и Рамиз привели вместо одной знакомой девушки трех ("Одна для Фаика, наверное", - подумал Багадур).

Вновь пришедшие гости присоединились к первым, и осмотр квартиры продолжался. Особенно всем понравились кухня, ванная и деревянные шкафчики, которые Багадур сделал в передней для лишних вещей.

Багадур объяснил, что кухня сейчас не так смотрится, потому что беспорядок, Аня и мама готовили плов, а когда чисто - совсем другой вид. Но все в один голос заявили, что и так здорово. Действительно, кухня была красивой, вся в кафеле, на полу пластик, двойная эмалированная мойка, белая чешская газовая плита. (Все же работа Багадура имела и свои хорошие стороны, по одной вещи все это он собирал, то на стройке, то у клиентов.) Аня подала Багадуру знак, что надо садиться за стол, и он повел всех в столовую. Пока все рассаживались, он спросил у Фанка, начинать ли делать шашлык сразу или чуть попозже, после того, как кончится закуска.

- Подожди, - сказал Фаик, - сперва надо выпить главные тосты, а потом уже можешь начать. А на первых тостах ты обязательно должен быть за столом. Позови жену.

Багадур пошел за Аней. Мать предложила пока разжечь угли в мангалах, но Багадур сказал ей, что шашлыком будет заниматься сам, пусть она ничего не трогает.

Тамадой был Фаик. Первый тост выпили за виновника торжества. Позвали из спальни Рафика. Он опять смущался, покраснел весь, смотрел в землю. Аня шепнула ему что-то, он упрямо замотал головой и даже слезы появились у него на глазах. Аня пощупала его лоб.

- Что ты ему лоб щупаешь каждую минуту? - тихо спросил ее Багадур, пока Фаик продолжал говорить первый тост, - он совсем вести себя не может на людях, распустила мальчишку.

- Боюсь, как бы не заболел - шепотом ответила Аня, - целый день сегодня потный бегал во дворе, времени не было вытереть его.

- При чем тут болезнь, - Багадур старался, чтобы по выражению лица непонятно было, о чем он говорит, - воспитывать надо ребенка.

Наконец Рафика отпустили.

Фаик говорил о том, что сегодня праздник для всех присутствующих, потому что сын Багадура - это сын каждого из них. Аня знает, наверное, не может быть, чтобы Багадур не рассказывал ей, как они росли все одной большой семьей, делили и радости и горе, и вопреки всем трудностям поднялись на ноги и каждый чего-то добился в жизни или (тут он имел себя, свою аспирантуру) добьется со временем, не в этом дело, а важно то, что для него лично тот, может быть, самый тяжелый кусок их жизни, когда они были маленькие и шла война, - самое лучшее, самое счастливое время, потому что это сейчас люди забились в свои квартиры и даже имени соседа по подъезду не знают, а тогда всем до всех было дело и лично их двор жил одной семьей, каждый стоял за всех, все за одного, и тогда у него, хоть он и один рос у матери, было шесть братьев (все стали кричать: "а сейчас? а сейчас?"). И сейчас тоже, конечно, продолжал Фаик, но надо смотреть правде в глаза - они все больше и больше отдаляются друг от друга и это непростительно, потому что он, например, ничего в жизни такого, что можно было бы сравнить с дружбой, о которой он говорит, не имеет, хотя идет время и, казалось бы, каждый день приносит им что-то новое, но вот такой У него, наверное, характер, но ничего лучшего, чем его друзья, жизнь ему не принесла, и поэтому, когда он сейчас предлагает выпить за здоровье маленького Рафика, он не хочет, конечно, чтобы опять была война и все остальное, но он желает, чтобы и маленькому Рафику, несмотря ни на что: ни на родителей, которые его любят, ни на хорошие условия жизни, ни на эту прекрасную квартиру - несмотря ни на что, жизнь дала бы верных друзей, таких, какими были они, и ничего большего, чем это, он ему сегодня пожелать не может.