Лев Гунин - ГУЛаг Палестины

дилась дочь.

Через год совершенно неожиданно - об этом они никогда не говорили - он написал ей: приезжай с дочкой, я без вас не могу. Дамочка в восьмом-ряду, утрите слезы, не правда ли, очень романтичная история?.. Вот и хэппи-энд почти на носу... Ее в Ленинграде ничто особо не держало, а любовь была а Иерусалиме... И ровно через год после него она сошла с трапа самолета в аэропорту Лод. Он встречал ее и малютку с цветами... Им дали сперва отдельную комнату в центре абсорбции, потом квартиру в столице государства, потом они ее выкупили, продали, переехали в Тель-Авив, родилась еще дочка, он работал и разъезжал по миру, она работала - преподавала балет, была учительницей в школе, прирабатывала на радио "Коль Исраэль" и тоже разъезжала по миру. Где бы Петр ни находился на гастролях, в день рождения ей всегда приносили цветы из магазина от его имени. В общем, как пишут в сказках, они жили долго и счастливо..

Пошли на экране титры... Зажегся свет в зале. Растроганные до слез евреи пошли, умиротворенные, домой...

Хороший фильм ПОЛУЧИЛСЯ все счастливы. И конец счастливый.

Если бы конец!

А теперь о том, что осталось за кадром, за сюжетом этой благостной романтической истории, так сказать, в "заэкранье"...

Сначала несколько кадров, "вырезанных" при монтаже нашего "фильма". Вена - тогдашний перевалочный пункт на пути в Израиль. Или мимо Израиля. Еврейский патриот Петр, поднаторев в израильской действительности, дает ценный совет: "Обратишься в Вене к одной моей знакомой среди оформляющих эмигрантов, скажешь, что ты еврейка Имя-отчество у твоей мамы вполне подходящее". В те давние времена - двадцать лет назад - каждому едущему в страну были рады и никто не углублялся в чтение метрик - национальность записывали со слов.

Монолог автора: "Сколько сейчас таких евреев в Израиле?! Евреев без всяких кавычек, ибо они доказали свою верность стране службой в армии, работой, настоящим, не показным патриотизмом. Они ничем не отличаются от евреев: они выбрали эту страну и живут еврейской жизнью - в том смысле, как я ее понимаю, - жизнью в еврейской стране. Двадцать лет такой жизни - это, пожалуй, покруче любого гиюра".

Еще одна купюра из нашего сценария. Вскоре после приезда Петр пошутил: "Учти, будешь себя плохо вести, объявлю тебя русской, и ты станешь никем". Сказал и забыл. Шутка не повторялась пятнадцать лет. А она запомнила. И помнит по сей день.

Итак, они жили вместе пятнадцать лет. Девочки росли, учились в престижных школах, играли на скрипке, занимались балетом, джазом и конным спортом... Между прочим, дочки сохранили русский язык, пусть и с заметным акцентом. Правда, одновременно с русским языком они получили от папы лютую ненависть ко всему русскому, к той стране, откуда вышли их родители.

Очевидно, уж очень сильно насолили Советы Петру. Что ж, любить и ненавидеть - личное право каждого.

Что стало причиной размолвки, а что поводом кто может разобраться? Но вот мы до нее и добрались. Елена считает, что всему виной его мама, приехавшая в гости, когда рухнул железный занавес. Две женщины не смогли ужиться под одной крышей, а Петр, как еврейский

сын, принял сторону матери. Так это или пет, но Петр подал на развод Перед этим он поделился с дочками своими чувствами: "Если бы не вы, я с вашей матерью никогда бы не жил".

Дочери стали на сторону отца. Почему? Для меня это загадка. Почему-то я вспомнил и о первой дочери Елены, оставшейся в Ленинграде с отцом Наверное, она была не очень хорошей матерью. Слишком много запрещала свободным израильтянкам, какими выросли ее дети. Например, маму возмутило, когда "хавер" (в русском языке и синоним-то не подберешь, включающий все оттенки этого понятия) пятнадцатилетней дочери остался "ночевать" в комнате ее чада. А может, были другие причины... Во всяком случае, довелось ей услышать от дочки такую фразу: "Почему ты его мучила? Он ведь был так несчастлив с тобой!" Впрочем, дочерей она не осуждает. Бог им судья. Вот только какой Бог? Еврейский или... Вопрос отнюдь не праздный.

Дело в том, что развод Петр запросил прямо в Высшем суде справедливости. Очевидно, жажда справедливости в нем заговорила. Он потребовал признания брака недействительным, ссылаясь на некий закон от 1969 года. А причина развода в той, что его жена якобы... ортодоксальная христианка. Это, кстати, я пишу уже не со слов, а с документов. С приговора БАГАЦа, который отклонил этот иск. Мол, вы говорите, что она наеврейка, она утверждает, что она еврейка по матери, кто в этом вопросе прав - не наша это компетенция. Пусть этим занимается суд раввината.

А теперь скажите мне, дорогие читатели, где, в какой демократической стране мира вообще мог бы возникнуть аналогичный иск? В какой стране, называющей себя демократической, верховный суд страны, или даже районный, делит стопроцентных граждан своей страны по признаку состава крови? Последний чернокожий Америки более равноправен, чем человек, не

укладывающийся в прокрустово ложе Галахи.

Итак, Высший суд переправил это дело в раввинатский суд, куда подкованный адвокатами супруг переправил свой иск о признании жены нееврейкой, а соответственно лишения ее полагающихся по еврейскому закону выплат и компенсаций.

В своем заявлении он утверждал, что и понятия не имел о том, что его жена - русская, что вообще это для него как гром с ясного неба. и так далее, и тому подобное... Во всяком случав,

так рассказала мне Елена Хотя, конечно, трудно не знать национальность жены, когда она в то время торжественно провозглашалась при заключении брака.

Двадцать лет она была еврейкой, верной гражданкой своего нового государства, праздновала еврейские праздники, преподавала иврит в СССР по линии Сохнута, и никого в Израиле не

волновала запись в метрике при ее рождении. Теперь за следствие принялись бородатые раввины. Сначала они переправили дело из верховного раввинатского суда в Иерусалиме в местный суд при раввинате Тель-Авива. После долгой юридической процедуры

тель-авивские раввины приняли воистину соломоново решение: обязать Елену принять развод, обязать ее продать квартиру и разделить вырученные от продажи деньги пополам с мужем.

Но самое любопытное: что касается еврейства, то решить этот вопрос они не могут, ибо им нужны дополнительные доказательства ее еврейства (от нее) или ее нееврейства (от него). И вообще, решить этот судьбоносный (а это как раз тот случай, когда это стертое горбачевское словечко употребляется в абсолютно точном смысле) вопрос может только верховный раввинатский суд в Иерусалиме, который и к Стене плача поближе расположен, да и с Богом прямую линию имеет. Весь парадокс этого решения заключается а том, что если Елена нееврейка, то первые два пункта решения не имеют никакого смысла, потому что решения