Лев Гунин - ГУЛаг Палестины

беженского файла представители иммиграционных властей использовали все возможные (и невозможные) незаконные

методы, злоупотребление властью и нарушения прав человека. На фоне бесспорных преследований, очевидных фактов,

документов и материалов, что мы имели, тонн наших документарных доказательств наша просьба о статусе беженцев была

отклонена с помощью многих нарушений и нелегальных способов. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в

Федеральном суде защитник IRB's подчеркиванием вопросов безопасности и другими необычными трюками - буквально

вынудила Суд закрывать наше дело.

Во время наших беженских слушаний член IRB судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с теми же самыми

преследованием, которые имели прежде, также и в Канаде. Это была самая откровенная угроза! И теперь эта угроза

становится действительностью.

Следующая часть была написана до 27 октября и включалась в письмо Министру Иммиграции, которое было послано

Министру перед 27 октября.

Вот уже более 6 лет мы в неизвестности, в подвешенной ситуации, в административном беспределе и крайне ранимом

состоянии. Это продолжает разрушать наше моральное и физическое здоровье, социальный и профессиональный статус и

возможности еще когда-нибудь восстановить свою профессиональную деятельность и возвратиться к нормальной жизни.

Каждая обычная процедура иммиграции, продление разрешения на учебу или студенческого разрешения, и т.д. превращается

в насмешку и издевательство. Мы должны бороться за каждую мелочь, какая обычно предоставляется автоматически! В то

же самое время мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, нам предоставили гарантию статуса иммигрантов в ответ на

нашу апелляцию по гуманитарной программе 1 (один) год назад. Затем мы получили Certificat selectione du QUEBEC: более

восьми (8) месяцев назад.

Оскорбления, саботаж разрешений на работу и учебу для детей, ненужные дорогостоящие медицинские тесты и

обследования, которые нас заставляли делать (и мы были вынуждены были подчиняться), потому что Иммиграция

утверждала, что потеряла наши медицинские данные, и многое другое, сделали нашу жизнь невыносимой. Не удивительно,

что на фоне всего этого мы беспокоились, что вид на постоянное жительство нам так никогда и не предоставят несмотря на

положительное решение. Чем больший срок проходил с того момента, как мы получили Certificat selectione du Квебек, тем

больше мы начинали беспокоиться. Когда я названивал в Иммиграцию, спрашивая, когда ожидать наших документов, мне

сказали дважды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери. Согласно Закону Иммиграции файл моей матери не

имеет ничего общего с нашим. Вероятно именно потому, когда я позвонил в Иммиграцию в третий раз, они нашли другое

оправдание: якобы, мы не получаем ничего из-за проверки по безопасности. Однако, они не могли сказать, был ли сделан

запрос об уголовных записях, был ли направлен в страну нашего последнего места жительства. Они не могли сообщить, были

ли у них специальные формуляры, подписанный моей женой, и мной (которые мы отослали вместе с нашим гуманитарным

обращением) или они потеряли их (и тогда никогда даже не начинали эту процедуру). Позже, когда я позвонил в Иммиграцию

в следующий раз (это был четвертый звонок), мне сказали снова (в третий раз!), что мы не можем получить документов из-за

того, что моя мать " не закончила медицинские обследования"! Это имело место 23 октября, 2000. Я знаю, что

неправомочная аудио запись - не юридическое доказательство. Однако, я все же сделал запись устного ответа Иммиграции,

что наше дело нельзя закончить до того, как моя мать "пройдет все медицинские обследования". Все это убедило меня в

том, что мое дело все еще имеет какое-то отношение к делу моей матери ...

Теперь у Вас больше информации, чтобы понять, почему создается впечатление, что мою мать преследует Иммиграция из-за

того, кем являюсь я (правозащитником, активистом).

Тот же самый звонок в Иммиграцию 23 октября выявил два момента, на которые стоит обратить внимание. Первое - то, что

файл моей матери все еще объединен с нашим в компьютере Иммиграции. Другое - то, что все полицейские сертификаты

для нас, якобы, прибыли в Иммиграцию (17 октября), наш файл был "закрыт", и теперь мы должны "получить документы". Мне

обещали, что данные моей матери будут отделены от наших. Однако, 26 октября Иммиграция написала нам письмо,

требующее, чтобы моя дочь Marta прошли медицинскую комиссию. Но шесть (6!) месяцев назад, когда я требовал от

Иммиграции позволить мне и членам моей семьи пройти медицинскую комиссию (генерируя эту процедуру, начиная с

соответствующего решения и кончая надлежащим письмом и анкетой (Med1A.doc), мое требование было отклонено. В то

время Иммиграция утверждала, что только моя жена должна пройти медицинскую комиссию, и прислали медицинскую форму

(февраль 2000, форма Med1A.doc) только для моей жены, исключив моих дочерей и меня. Совершенно ясно, что они

намеренно отложили медицинскую комиссию для остальных членов семьи на полгода как следующее оправдание за

дальнейшую задержку закрытия нашего файла и предоставления нам документов. И снова: теперь (26 ноября, 2000) они не

прислали нам анкету на медицинскую комиссию для моей старшей дочери. Очевидно, что это еще один другой инструмент

для саботажа нашего дела в будущем. Зная то, что моя мать перенесла с ее "медицинской чисткой" (читайте дальше),

можно предположить, что Иммиграция сделала все, чтобы растянуть наши медицинские экзамены на многие месяцы

различными бюрократическими уловками и оправданиями. К тому времени срок действия сертификата медицинской

комиссии моей жены истечет, - и она будет вынуждена делать проходить комиссию! И снова платить за это! Тогда

Иммиграция скажет, что теперь моя старшая дочь, Ina, должна подвергнуться медицинским проверкам. Теоретически, они

могут срывать выдачу нам документов вечно, отказывая нам в статусе иммигрантов всегда; и в то же самое время делая

нашу жизнь уязвимой, невыносимой и несчастный.

Следующая часть - это экстракт из измененной версии письма, написанного 1 ноября, 2000.

Дата приказа нам пройти медицинские обследования (26 октября) была неслучайной. Когда мы получили этот приказ, это

было примерно в районе дня рождения моей жены и моего собственного дня рождения (ноябрь, 2-ое и 3-ье). Мы знали, что в

Иммиграции любят такие акции, от которых чиновники испытывают бюрократическое садистское удовлетворение: присылая

депортационные ордеры и другие жестокие решения в день рождения людей. Ряд наших друзей имели счастье получить