Лев Гунин - ГУЛаг Палестины

предоставят несмотря на положительное решение. Чем больший срок проходил с того момента, как мы получили

Certificat selectione du Квебек, тем больше мы начинали беспокоиться. Когда я названивал в Иммиграцию, спрашивая,

когда ожидать наших документов, мне сказали дважды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери.

Согласно Закону Иммиграции файл моей матери не имеет ничего общего с нашим. Вероятно именно потому, когда я

позвонил в Иммиграцию в третий раз, они нашли другое оправдание: якобы, мы не получаем ничего из-за проверки по

безопасности. Однако, они не могли сказать, был ли сделан запрос об уголовных записях, был ли направлен в страну

нашего последнего места жительства. Они не могли сообщить, были ли у них специальные формуляры, подписанный

моей женой, и мной (которые мы отослали вместе с нашим гуманитарным обращением) или они потеряли их (и тогда

никогда даже не начинали эту процедуру). Позже, когда я позвонил в Иммиграцию в следующий раз (это был четвертый

звонок), мне сказали снова (в третий раз!), что мы не можем получить документов из-за того, что моя мать " не

закончила медицинские обследования"! Это имело место 23 октября, 2000. Я знаю, что неправомочная аудио запись

не юридическое доказательство. Однако, я все же сделал запись устного ответа Иммиграции, что наше дело нельзя

закончить до того, как моя мать "пройдет все медицинские обследования". Все это убедило меня в том, что мое дело

все еще имеет какое-то отношение к делу моей матери ...

Теперь у Вас больше информации, чтобы понять, почему создается впечатление, что мою мать преследует

Иммиграция из-за того, кем являюсь я (правозащитником, активистом).

Тот же самый звонок в Иммиграцию 23 октября выявил два момента, на которые стоит обратить внимание. Первое - то,

что файл моей матери все еще объединен с нашим в компьютере Иммиграции. Другое - то, что все полицейские

сертификаты для нас, якобы, прибыли в Иммиграцию (17 октября), наш файл был "закрыт", и теперь мы должны

"получить документы". Мне обещали, что данные моей матери будут отделены от наших. Однако, 26 октября

Иммиграция написала нам письмо, требующее, чтобы моя дочь Marta прошли медицинскую комиссию. Но шесть (6!)

месяцев назад, когда я требовал от Иммиграции позволить мне и членам моей семьи пройти медицинскую комиссию

(генерируя эту процедуру, начиная с соответствующего решения и кончая надлежащим письмом и анкетой (Med1A.doc),

мое требование было отклонено. В то время Иммиграция утверждала, что только моя жена должна пройти

медицинскую комиссию, и прислали медицинскую форму (февраль 2000, форма Med1A.doc) только для моей жены,

исключив моих дочерей и меня. Совершенно ясно, что они намеренно отложили медицинскую комиссию для остальных

членов семьи на полгода как следующее оправдание за дальнейшую задержку закрытия нашего файла и

предоставления нам документов. И снова: теперь (26 ноября, 2000) они не прислали нам анкету на медицинскую

комиссию для моей старшей дочери. Очевидно, что это еще один другой инструмент для саботажа нашего дела в

будущем. Зная то, что моя мать перенесла с ее "медицинской чисткой" (читайте дальше), можно предположить, что

Иммиграция сделала все, чтобы растянуть наши медицинские экзамены на многие месяцы различными

бюрократическими уловками и оправданиями. К тому времени срок действия сертификата медицинской комиссии моей

жены истечет, - и она будет вынуждена делать проходить комиссию! И снова платить за это! Тогда Иммиграция скажет,

что теперь моя старшая дочь, Ina, должна подвергнуться медицинским проверкам. Теоретически, они могут срывать

выдачу нам документов вечно, отказывая нам в статусе иммигрантов всегда; и в то же самое время делая нашу жизнь

уязвимой, невыносимой и несчастный.

Следующая часть - это экстракт из измененной версии письма, написанного 1 ноября, 2000.

Дата приказа нам пройти медицинские обследования (26 октября) была неслучайной. Когда мы получили этот приказ,

это было примерно в районе дня рождения моей жены и моего собственного дня рождения (ноябрь, 2-ое и 3-ье). Мы

знали, что в Иммиграции любят такие акции, от которых чиновники испытывают бюрократическое садистское

удовлетворение: присылая депортационные ордеры и другие жестокие решения в день рождения людей. Ряд наших

друзей имели счастье получить приказ покинуть страну в день рождения. Мы знаем также, что представители

иммиграционных властей имеют тягу и к другим символическим жестам. Это означает, что будущая медицинская

комиссия сулит неприятности.

Эта часть была написана 30-31 октября и была включена в письмо Министру Иммиграции, которое была отправлено

Министру 31 октября.

Другой обращающий на себя внимание элемент - стиль и идентификация вышеупомянутого письма Иммиграции от 26

октября, 2000. Это письмо так упоминает о нашем деле, как будто мы только-только подали анкеты на гуманитарную

программу, как будто прежде никакого положительного решения не было сделано по нашему делу и не было нам

прислано. Письмо было подписано Jeanne D'Arc (Жанна Д'Арк) без какого-либо указания на то, кто она, с единственным

замечанием: " для: Иммиграционный Counsellor ". (И снова без указания на то, кто - этот Советник Иммиграции и что он /

она, делает в Иммиграции). Я хотел бы выразить глубокое беспокойство относительно анонимных телефонных звонков

Иммиграции (на моем определителе номере телефона всегда высвечивается private call - анонимный звонок).

Большинство других писем из Иммиграции либо вообще не подписаны (анонимны), либо подписаны: Дидро, Оноре де

Бальзак, Наполеон Бонапарт. Нас также тревожит, что решения подобные решению отказать нам полгода назад в

анкетах на всех членов семьи для прохождения медицинской комиссии были приняты не в местном центре Иммиграции

в Монреале, куда переведен в соответствии с правилами наш файл, но в Оттаве, что означает к нам "особое

отношение".

Эта часть была написана 1 ноября.

Потому что ничего не оставалось делать - я взял мою дочь Marta, и мы прошли медицинскую комиссию, которая была

выполнена доктором Giannakis. Это было 31 октября 2000. Доктор сказал мне, что у нас все в порядке и не о чем

беспокоиться. Он сказал нам, что все будет о'кей. В тот же самый день Marta сделала флюорографию. В конце того же

самого дня я послал жалобу Министру Иммиграции, достопочтимой Мадам Eleonore Kaplan. Письмо Министру включало

такую фразу: "Зная то, что моя мать пережила с ее "медицинской чисткой" (читайте далее), можно предположить, что

иммиграционные чиновники сделают все, чтобы растянуть наши медицинские проверки на много месяцев различными