Николай Климонтович - И семь гномов

Красавчик, Плешивый, Крот и Прусак сидели в мастерской Скульпторши. Ну вы бывали в мастерских скульпторов: гипс, обломки арматуры, пыль по углам, полутьма, пустые бутылки по полу, какая-нибудь лежаночка, а сбоку здоровенный стол, на котором какие-то эскизы небрежными стопками вперемежку с немытыми стаканами. В мастерской не было телефона, говорили, как на свежем воздухе, и пили водку. Закусывали остывшими чебуреками, на которых белой пленкой застыли прогорклое масло и бараний жир. Чебуреки продавали рядом, на Сретенке, в двух кварталах от того дома, где Красавчик временно проживал у Красивой Дамы. В те годы, как ни странно, чебуреками, приобретенными в пунктах общественного питания, никак невозможно было отравиться. Особенно если запивать их обильно водкой.

Рядом с чебуречной была и церковь. Не зная ее названия, Плешивый украдкой перекрещивался на купола, коли шел есть чебуреки в мастерскую белоснежки Крота. Украдкой потому, что на улице был еще тот режим, который не крестился. А уж при том, который принялся креститься на фонарные столбы, никакой План уж не имел бы смысла.

Чистая наивность была свойственна гномам тогда. Кто ж не знает, что в мастерских скульпторов - крестись не крестись - обычно очень мало свежего воздуха. И разговаривать там, полагая, что ты находишься на свежем воздухе, было верхом прекраснодушия. Но гномы были поэты, а где виданы осторожные и предусмотрительные поэты? Хоть и вовсе нельзя сказать, что судьба наша была предрешена этим околопоэтическим обстоятельством, вовсе нет.

Впрочем, Прусак не пил водку. Он ходил гоголем, штаны заправлены в сапоги, ношеный свитерок, лысинка, очки то и дело ползут по носу. Водки он совсем не пил, то есть ни грамма. Чувствуя, что это вызывает недопонимание его новых друзей, более того, видя, что это их не на шутку интригует, Прусак объяснил, что иногда любит выпить бутылку пива. А водки ему пить никак нельзя из медицинских противопоказаний, поскольку в детстве он сильно хворал. И он спел такой стих:

Вот водочки совсем не пью,

И Пушкин тоже водки нЕ пил,

И Лермонтов один шато-лафит,

И Блок в бокале золотой аи,

Закусывая черной розой,

А вот поди ж как любит НАС народ.

Прусаку Красавчик показался эдаким суперменом. Красавчик носил тогда немыслимый какой-то костюм со шнуровкой, сшитый, похоже, из тонкой мешковины,костюм ему прислала из далекой страны, куда она отбыла с мужем, изменщица возлюбленная. Вместе с бутылкой шотландского виски - в порядке компенсации, так надо понимать. Еще Красавчик носил залихватскую клетчатую кепку, которую не снимал и в гостях. И все это: и свитерок, и очки Прусака, и кепку Красавчика, и лысину Плешивого, и тонкое породистое лицо Крота, и густую черную бороду Раввина, и иконописный лик Счастливчика, и задвинутую назад нижнюю часть лица Придурка,- можно увидеть сегодня на двадцатилетней давности черно-белой фотографии, сделанной тогда, когда вся команда собралась, но даже Альбом еще не был готов. Пятеро гномов смотрят гоголем, но грусть на лице Крота и грусть на лице Счастливчика. Будто они уже все предчувствовали. Эту фотографию сделал один известный в те годы фотограф, но когда события стали разворачиваться так, как они стали разворачиваться, он насмерть перепугался и уничтожил негативы. Зря, сегодня они дорого бы стоили. Так что фотографию эту можно увидеть нынче лишь в смутном фотографическом исполнении в забугорном издании Альбома, которое состоялось-таки. Но это будет много позже.

Итак, Прусаку Красавчик с первого взгляда показался суперменом и весельчаком, что называется, там на свету,- рубахой-парнем. Такой мужественный-безрефлексии, какие ж стихи он может писать? В свою очередь, Красавчик видел Прусака лишь однажды на чтениях, сидя в публике. Он не понимал прелести стихов Прусака, удивляясь аплодисментам зала. Ему представлялось, что Прусак лишь более или менее артистично кривляется и острит. Все дело было в том, что в детстве бабушка Красавчика читала ему вслух "Руслана и Людмилу", и "Мцыри", и "Соловьиный сад"; а про Белоснежку говорила, что у той ангельский голосок, всегда чистый передник и она ждет не дождется принца, который должен прибыть с минуты на минуту и взять ее в жены. И что этим принцем он, ее внук, и станет. Красавчик так и пошел по жизни, полагая какой-нибудь трехдольный амфибрахий с однодольной анакрузой не просто таким сговором между веселыми и свободными людьми, какими они, по слухам, были некогда под небом солнечной Эллады, пусть, мол, вольные граждане, эпикруза сегодня будет двухдольной, но обязательным условием дыхания чистой Поэзии; а правильное краесогласие непременным признаком хорошего стиха. Красавчик, что поделать, был слаб в модальной логике, нелюбознателен, ему было и того довольно, что он некогда узнал от бабушки. И ведать не ведал, что такое эпистемический парадокс.

Когда чуть выпили водки и посвятили Прусака в План, тот как-то задумчиво обрадовался, если такое возможно. И почесал в бороде. Друзья ждали, еще разлив, чтоб скоротать паузу. И вот что сказал Прусак:

- Ведь все мы в некотором смысле существа хтонические.

И потом:

- И, так сказать, никогда не видели яркого света.

И еще:

- Поэтому Наш План, мне представляется, вполне соответствует вышесказанному...

И даже если бы он не говорил ничего больше, и так было бы ясно, что он согласен. Ведь он произнес слова Наш План.

Едва решили, что Прусак приведет Счастливчика, итого уже пять человек, как в мастерскую явилась хозяйка-Скульпторша, белоснежка Крота, а с нею еще три-четыре неизвестных человека. По их загару сразу было видно, что все они оттуда, с яркого света, и уже одно это никак не могло понравиться гномам. Неизвестные дышали здоровьем и были без бород, при этом очень большие, и один такой большой, что друзья его так и называли - Слон. Плешивый, который был самым осторожным, засобирался вон, подтолкнув под столом Красавчика. С сожалением Красавчик тоже поднялся, хоть и оставалось еще много водки и несколько чебуреков, правда, остывших. Но вовремя сообразил, что как раз напротив красивого дома его Красивой Дамы, у которой он временно проживал, есть красивая стеклянная рюмочная, где стаканчик водки стоит вовсе не дорого, а к нему подают бутерброд с селедкой. Он хотел было откланяться, но его задержала довольно забавная сцена: Скульпторша и Прусак стояли друг перед другом в явном замешательстве.

- Ты как здесь? - произнесла Скульпторша, жена Крота, для которого эта сцена тоже была в диковинку.

- Я так,- находчиво ответил Прусак и пощипал застенчиво себя за бороду.

- А,- нашлась и она. И пояснила мужу: - Мы же в одной группе учились.

Прусак в свое время действительно учился вместе со Скульпторшей. Но та заделалась монументалисткой, а Прусак лепил игрушки, был специалистом по малой скульптуре. Как-то ему перепал заказ на изваяние Крокодила Гены для детского сада. Комиссия не приняла работу: кто-то из райкома заметил, что крокодилы не носят калоши. Прусак не стал возражать и калоши с крокодила снял. Потому что должен был зарабатывать на жизнь себе, своей белоснежке, преподавательнице иностранного языка, а также тогда еще маленькому Прусаку-младшему. Хоть и был он одним из нас, хранителем сокровищ, но в те годы разменивать их время еще не пришло...