Максим Горький - Том 6. Пьесы 1901-1906

Акулина Ивановна (выбегая из комнаты, растворяет дверь в сени и кричит) . Батюшки! Милосердные… Петя…

(В комнате Татьяны слышен глухой голос Бессемёнова: «Что ты… доченька… что ты… что с тобой… доченька?..»)

Татьяна. Воды… Умираю… Горит все… о боже!

Акулина Ивановна. Идите… сюда идите, батюшки…

Бессемёнов (из комнаты) . Беги, зови… доктора:

Петр (вбегает) . Что такое? Что вы?

Акулина Ивановна (схватывает его за руку, задыхается) . Таня… умирает…

Петр (вырываясь) . Пустите… пустите…

Тетерев (надевая по дороге пиджак) . Горит, что ли?

Бессемёнов. Доктора!.. Доктора зови, Петр… двадцать пять рублей давай!..

Петр (выскакивая из комнаты сестры, — Тетереву) . Доктора! за доктором… скажите — отравилась… женщина… девушка… нашатырный спирт… скорей! скорей!

(Тетерев бежит в сени.)

Степанида (вбегает) . Батюшки мои… батюшки мои…

Татьяна. Петя… горю! Умираю!.. жить хочу! Жить… воды дайте!

Петр. Сколько ты приняла? Когда ты выпила? Говори…

Бессемёнов. Доченька моя… Танечка…

Акулина Ивановна. Погубила себя, голу-бу-ушка!

Петр. Мама, уйдите… Степанида, уведи ее… уйдите, говорят вам… (Елена пробегает в комнату Татьяны) . Уведите мать…

(Входит баба, останавливается у дверей, заглядывает в комнату и что-то шепчет.)

Елена (выводит Акулину Ивановну под руку и бормочет) . Это ничего… это не опасно…

Акулина Ивановна. Голубушка моя! Доченька… чем я тебя обидела? Чем прогневала?

Елена. Это пройдет… вот доктор… он поможет… о, какое несчастие!

Баба (подхватывая Акулину Ивановну под другую руку) . Не кручиньтесь, матушка! То ли бывает? Эх, болезная… Вон у купца Ситанова… лошадь кучера копытом в бок…

Акулина Ивановна. Милая ты моя… что я буду делать-то? Единственная моя… (Ее уводят.)

(В комнате Татьяны ее крики смешиваются с глухим голосом отца и нервными, отрывистыми словами Петра. Гремит какая-то посуда, падает стул, скрипит железо кровати, мягко шлепается о пол подушка. Степанида несколько раз выбегает из комнаты, растрепанная, с открытым ртом и вытаращенными глазами, хватает из шкафа тарелки, чашки, что-то разбивает и снова скрывается. Из сеней заглядывают в дверь какие-то рожи, но никто не решается войти. Вскакивает маляр-мальчишка и, взглянув в дверь к Татьяне, тотчас же возвращается назад, громким шепотом, сообщая: «Помираит!» На дворе раздаются звуки шарманки, но тотчас же обрываются. Среди людей в сенях глухой говор: «Убил? Отец… Он ей говорил: эй, говорит, смотри у меня!.. По голове… Чем — не знаешь? Что врешь, — зарезалась она своей рукой…» Женский голос спрашивает: «Замужняя?» Кто-то громко с сожалением чмокает губами.)

Баба (выходит из комнаты стариков, проходя мимо стола, сует себе под платок булку и, подходя к двери, говорит) . Тише! Отходит!..

Мужскойголос. Как имя?

Баба. Лизавета…

Женскийголос. С чего это она?..

Баба. А, стало быть, еще в Успеньев день, сказал он ей — Лизавета, говорит…

(В толпе движение. Входят доктор и Тетерев. Доктор в шляпе и пальто проходит прямо в комнату Татьяны. Тетерев заглядывает в дверь и отходит прочь, хмурый. Из комнаты Татьяны все продолжает доноситься смешанный говор и стоны. Из комнаты стариков — вой Акулины Ивановны и ее крики: «Пусти меня! Пусти ты меня к ней!» В сенях — глухой гул голосов. Выделяются восклицания: «Серьезный человек… Это — певчий… Н-ну? Ей-ей… от Ивана Предтечи».)

Тетерев (подходя к двери) . Вы чего тут? Пошли прочь! Ну?

Баба (тоже суется в дверь) . Проходите, люди добрые… некасаемо это вас…

Тетерев. Ты кто такая? Тебе чего надо?..

Баба. Я, батюшка, овощью торгую… луком зеленым, огурчиками…

Тетерев. Тебе что нужно?

Баба. Я, батюшка, к Семягиной шла… кума она мне…

Тетерев. Ну? Что же тебе тут нужно?

Баба. А мимо я иду… шум, слышу… думала, пожар…

Тетерев. Ну?

Баба. И зашла… На несчастие посмотреть зашла…

Тетерев. Ступай вон… Вы все! Вон из сеней?..

Степанида (выбегая, Тетереву) . Тащи ведро воды… тащи живо! (В дверь высовывается седенький старичок с подвязанной щекой и, подмигивая, говорит Тетереву: «Господин! Она у вас тут со стола булочку стащила…» Тетерев идет в сени, толкая людей вон из них. В сенях — топот, возня, визжит мальчишка: «Ай-ай!» Кто-то смеется, кто-то обиженно восклицает: «Потише-с!»)

Тетерев (невидимый) . К черту! Марш!

Петр (выглядывая из двери) . Тише… (Обращаясь в комнату.) Иди, отец, иди к маме! Ну, иди же! (Кричит в сени.) Не пускайте никого!..

(Бессемёнов выходит, качаясь на ногах. Садится на стул у стола, тупо смотрит пред собой. Потом встает и идет в свою комнату, откуда слышен голос Акулины Ивановны.)

Акулина Ивановна. Я ли ее не любила? Я ли не берегла?

Елена. Ну, успокойтесь… милая моя…

Акулина Ивановна. Отец! Родной ты…

(Дверь за Бессемёновым затворяется, и конца речи не слышно. Комната пуста. С двух сторон в нее несется шум: звуки голосов из комнаты Бессемёновых, тихий говор, стоны и возня из комнаты Татьяны. Тетерев вносит ведро воды, ставит у двери и осторожно стучит в нее пальцем. Степанида отворяет дверь, берет ведро и тоже выходит в комнату, отирая пот с лица.)

Тетерев. Что?

Степанида. Ничего, слышь…

Тетерев. Это доктор сказал?

Степанида. Он. Да где уж… (Безнадежно махает рукой.) Отца с матерью пускать не велят туда…

Тетерев. Ей лучше?

Степанида. А кто знает? Не стонет, перестала… Зеленая вся… глаза огромные… Недвижима лежит…

(Укоризненным шепотом.) Я говорила им… скольки разов говорила — выдайте ее замуж! Эй, выдайте! Не послушали… ну и — вот оно! Да разве здорово девице до этакой поры без мужа?.. Опять же: в бога не веровала… ни тебе помолится, ни тебе перекрестится… Ну, вот!

Тетерев. Молчи… ворона!

Елена (входит) . Ну что, что она?

Тетерев. Не знаю… Доктор будто сказал, что не опасна…

Eлена. Старики убиты… жалко их!

(Тетерев молча пожимает плечами.)

Степанида (бежит вон из комнаты) . Батюшки! А про кухню-то забыла…

Елена. И отчего? Что случилось? Бедная Таня… как, должно быть, больно ей… (Морщится и вздрагивает.) Ведь это больно? Очень? Страшно?